— Разумеется, нет, — вскипел Саймон. — Никто не знает. У меня такой принцип: по возможности никому не доверяться. — Замечательное убеждение, я сам его придерживаюсь. Кстати, этот ваш попутчик, высокий седой мужчина… — Пеннингтон? — Да. Вы путешествуете втроем? Саймон хмуро ответил: — Довольно необычно, думаете вы, для медового месяца, да? Пеннингтон — американский опекун Линит. Мы совершенно случайно встретились с ним в Каире. — Ah vraiment! Вы позволите один вопрос? Мадам, ваша жена, — она совершеннолетняя? Саймон озадаченно взглянул на него. — Вообще-то ей нет пока двадцати одного года, но и просить у кого бы то ни было согласия на брак со мною ей не требовалось. Для Пеннингтона это была полная неожиданность. Он совершенно ничего не знал: за два дня до письма Линит с новостью о нашей свадьбе он отплыл из Нью-Йорка на "Карманике". — "Карманик"… — пробормотал Пуаро. — Для него было полной неожиданностью наткнуться на нас в каирском "Пастухе". — Надо же быть такому совпадению! — Выяснилось, что он тоже поднимается по Нилу, — мы и объединились, как-то неловко, знаете, обособляться. Да оно и к лучшему. — Он снова смешался. — Линит все время была в напряжении — того и гляди, объявится Джеки, и, пока мы были одни, эта тема возникала постоянно. А с Эндрю Пеннингтоном мы вздохнули свободнее, потому что приходится говорить о постороннем. — Ваша жена не доверилась мистеру Пеннингтону? — Не доверилась. — Саймон вызывающе вздернул подбородок. — Это вообще никого не касается. Кроме того, когда мы затевали это нильское путешествие, мы думали, что эта история кончилась. Пуаро помотал головой. — Она не кончилась. Далеко не кончилась. Я убежден в этом. — А вы неважный утешитель, мосье Пуаро. Пуаро взглянул на него с некоторым раздражением. Он думал про себя: "Эти англосаксы — они ни к чему не относятся серьезно, у них все игра. Они не взрослеют". Линит Дойл, Жаклин де Бельфор — те достаточно серьезно отнеслись к случившемуся. А Саймон обнаруживал только признаки чисто мужского нетерпения и досады. Пуаро сказал: — Простите за бестактность: это была ваша идея поехать в Египет в свой медовый месяц? Саймон покраснел. — Конечно нет. Я бы поехал куда-нибудь еще, но Линит желала только сюда. И поэтому… Он запнулся и умолк. — Естественно, — помрачнев, сказал Пуаро. Ему стало ясно, что любое желание Линит Дойл подлежит исполнению. Он думал про себя: "Все трое порознь отчитались передо мной: Линит Дойл, Жаклин де Бельфор, Саймон Дойл. Чей отчет ближе к истине?" Глава 6 Назавтра утром, в одиннадцать часов, Саймон и Линит Дойл отправились в Филы. С кресла на балконе отеля Жаклин де Бельфор видела, как они садились в живописную шлюпку. Она не видела другого: как от парадной двери отеля отъехал автомобиль с багажом и чопорного вида горничной. Машина укатила направо, в сторону Шелала. Оставшуюся до ленча пару часов Эркюль Пуаро решил скоротать на острове Слоновом — он лежал прямо против отеля. Он направился ^ пристани. В лодку как раз садились двое мужчин,' и он присоединился к ним. Тот, что помоложе, приехал накануне поездом; высокий, темноволосый, с волевым подбородком на худощавом лице. На нем были невыразимо грязные штаны из серой фланели и совершенно неуместный в этом климате свитер с высоким воротом. Другой, толстячок средних лет, немедля заговорил с Пуаро по-английски — бегло и не очень правильно. Их молодой спутник от беседы уклонился и только хмуро посматривал в их сторону, а потном и вовсе повернулся к ним спиной, засмотревшись, как ловко лодочник-нубиец[284] толкает ногой кормовое весло, одновременно управляясь с парусом. На реке стояла полная тишь, медленно расступались темные, ослизлые громады скал, ветерок овевал их лица. До острова добрались очень скоро, и, сойдя на берег, Пуаро и его словоохотливый знакомец прямиком направились в музей. Толстяк на ходу достал визитную карточку и с полупоклоном вручил ее Пуаро. Там значилось: "Signor Guido Richetti, Archeologo"[285]. Пуаро не остался в долгу и также с поклоном извлек свою карточку. Исполнив эти формальности, они вошли в музей, и итальянец сразу завел высокоученый разговор. Сейчас они говорили по-французски. Молодой человек в фланелевых брюках, позевывая, незаинтересованно обошел музей и поспешил наружу. В конце концов его примеру последовали и Пуаро с синьором Ричетти. Итальянец сразу зарылся в руины, а Пуаро, высмотрев на скалах у реки знакомый солнечный зонтик в зеленую полоску, улизнул в ту сторону. С книгой на коленях и блокнотом под рукой миссис Аллертон сидела на большом валуне. Пуаро учтиво снял шляпу, и миссис Аллертон тотчас взяла слово. — Доброе утро, — сказала она. — Боюсь, от этих жутких детей совершенно невозможно отвязаться. Темнокожая мелюзга лезла к ней, скаля зубы и кривляясь, и канючила "бакшиш". — Я надеялась, что надоем им, — пожаловалась она. — Они уже часа два, если не больше, глазеют на меня и помаленьку окружают; крикну им "имши", погрожу зонтиком — они разбегутся, а через минуту-другую возвращаются и снова пялят на меня свои противные глазищи, и носы у них тоже противные, и приходится признать, что я не люблю детей — во всяком случае, неумытых и элементарно невоспитанных. Она виновато рассмеялась. Пуаро предпринял безуспешную попытку разогнать ватагу. Рассеявшись, ребятня снова собралась и взяла их в кольцо. — Будь в Египте поспокойнее, цены бы ему не было, — сказала миссис Аллертон. — Тут человеку не дают проходу. То клянчат деньги, то навязывают ослика или бусы, то тянут в туземную деревню или на утиную охоту. — Огромный недостаток, это правда, — согласился Пуаро. Он разложил на камне носовой платок и осторожненько опустился на него. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.