— От прежнего чувства, значит, ничего не осталось? — Дражайший мосье Пуаро… как бы вам это объяснить? Была луна, потом вышло солнце. И никакой луны больше нет. Как только я встретил Линит, Джеки перестала для меня существовать. — Tiens, c’est drole са!1 — пробормотал Пуаро. — Простите? — Мне показалось интересным ваше сравнение. Снова заливаясь краской, Саймон сказал: — Джеки, наверное, сказала вам, что я женился на Линит из-за денег? Так это вранье. Я бы ни на ком не стал жениться из-за денег. Джеки не понимает, что мужчине в тягость, когда женщина любит его так, как она меня любила. — Что-что? Пуаро остро взглянул на него. Но Саймона уже несло: — Свинство говорить такое, но Джеки слишком меня любила. — Un qui aime et un qui se laisse aimer, — пробормотал Пуаро. — А? Что вы сказали? Понимаете, мужчине не по себе, когда женщина любит его сильнее, чем он — ее. — Из его голоса уходило раздражение. — Мужчине не хочется, чтобы им владели. Черт бы его побрал, это собственническое чувство! Этот мужчина — мой, он принадлежит мне! Я так не хочу — и никто не захочет! Сразу хочется сбежать, освободиться. Мужчина должен владеть женщиной, а не наоборот. Он выговорился и подрагивающими пальцами поднес спичку к сигарете. — Так вы такое чувство испытывали к мадемуазель Жаклин? — сказал Пуаро. — М-м? — Саймон поднял на него глаза и, помедлив, признался: — М-м… да, вообще говоря — да. Она, конечно, не осознает этого, а у меня язык не повернется сказать. Мне все время было не по себе, а тут я встретил Линит и совсем потерял голову. В жизни не видал такой красоты. Просто чудеса в решете. Ведь перед ней все заискивают, а она выбирает простейшего парня. Его голос звучал мальчишеским восторгом. — Понимаю, — сказал Пуаро. Он задумчиво покивал головой. — Да-да, понимаю. — Почему Джеки не может мужественно перенести это? — возмущался Саймон. Пуаро улыбчиво поджал губу. — Прежде всего, мосье Дойл, она не мужчина. — Ну да… я имею в виду: стойко. И горькие пилюли приходится глотать, ничего не поделаешь. Виноват во всем я один, каюсь. Грешен! Но ведь это безумие — жениться на девушке, которую разлюбил. А сейчас, когда я вижу, на что способна Джеки, я просто рад, что унес ноги. — На что она способна… — раздумчиво повторил за ним Пуаро. — А вы представляете себе, на что она способна, мосье Дойл? Саймон нахмурился, потом замотал головой. — Нет — а что вы, собственно, имеете в виду? — Вы знаете, что она ходит с револьвером? Саймон глядел на него испуганными глазами. — Сейчас-то она вряд ли пустит его в ход. Раньше — да, могла. А сейчас время упущено. Сейчас она вооружена только злобой — чтобы получше отыграться на нас. Пуаро пожал плечами. — Может быть, — с сомнением в голосе сказал он. — Я беспокоюсь за Линит, — без особой нужды напомнил Саймон. — Я понимаю, понимаю, — сказал Пуаро. — Если серьезно, я не жду от Джеки мелодрамы с пальбой, но это шпионство и преследование уже сидят у Линит в печенках. Я придумал один план — может, и вы что-нибудь посоветуете. С самого начала, надо вам знать, я во всеуслышание объявил, что мы пробудем здесь десять дней. А завтра из Шелала[281] в Вади-Хальф уходит пароход "Карнак". Я хочу взять на него билеты — под чужим именем. Завтра мы отправимся на экскурсию в Филы[282], а горничная распорядится багажом. В Шелале мы сядем на "Карнак". Когда Джеки выяснит, что мы не вернулись с экскурсии, мы уже будем далеко. Она решит, что мы улизнули от нее в Каир. Можно подкупить носильщика, чтобы он это говорил. Туристические конторы ей не помогут, потому что нашей фамилии там не будет. Что вы думаете на этот счет? — Да, все хорошо придумано. А если она останется здесь до вашего возвращения? — А мы, может, не вернемся. Поднимемся до Хартума и дальше самолетом — в Кению[283]. Не станет же она гоняться за нами по всему земному шару. — Не станет, потому что в какой-то момент ее удержат финансовые соображения. Я полагаю, у не<* совсем немного денег. Саймон наградил его восхищенным взглядом. — Вот что значит умный человек. Я об этом даже не задумывался. Какие у Джеки деньги! — При этом она добралась за вами сюда? Саймон стал гадать: — Что-то ей, конечно, набегает с процентов. Сотни две в год, я думаю. Но скорее всего — даже наверняка — она продала капитал, чтобы обернуться с этой своей затеей. — Значит, настанет такой момент, когда она исчерпает свои возможности и останется без единого пенса? — Да… Саймон поежился от этой перспективы. Пуаро не сводил с него глаз. — Да, — заметил он, — не очень приятная мысль… Не скрывая раздражения, Саймон сказал: — В общем, я тут ничем не могу помочь, — и добавил: — Что вы думаете о моем плане? — Он может увенчаться успехом — вполне. Ценой отступления. Саймон залился краской. — Мы сбегаем, вы хотите сказать? Ну и пусть… Зато Линит… Все так же не сводя с него глаз, Пуаро сдержанно кивнул. — Возможно, вы правы, и это лучший выход из положения. Не забывайте, однако, что мадемуазель де Бельфор имеет голову на плечах. — Я чувствую, мы еще сойдемся с ней на одной дорожке, и тогда увидим, чья возьмет, — хмуро сказал Саймон. — Она ведет себя неразумно. — Неразумно! Mon Dieu!1 — воскликнул Пуаро. — А почему, собственно, женщинам не вести себя разумно? — настаивал Саймон. — Весьма часто они ведут себя именно так, — сухо ответил Пуаро. — Это приносит даже больше огорчений. Я тоже буду на "Карнаке", — добавил он. — Нам по пути. — Да? — Саймон смешался и, путаясь в словах, продолжал: — Но это… но вы… не из-за нас? Мне бы не хотелось думать, что… На этот счет Пуаро сразу успокоил его. — Нет-нет. Все это было подготовлено еще в Лондоне. Я всегда строю свои планы заблаговременно. — Вы не любите ездить куда глаза глядят? Так гораздо интересней! — Может быть. Но, чтобы преуспеть в жизни, нужно заранее все тщательно подготовить. — Наверное, так поступают опытные убийцы, — рассмеялся Саймон. — Да, хотя, признаться, на моей памяти самое яркое и чуть ли не самое запутанное преступление было совершено без всякой подготовки. С ребячливой непосредственностью Саймон сказал: — На "Карнаке" вы должны что-нибудь рассказать нам из своей практики. — Нет-нет, это значило бы, что называется, раскрыть перед вами кухню. — Так в нее страх как хочется заглянуть! И миссис Аллертон так считает. Ей не терпится устроить вам допрос. — Миссис Аллертон? Очаровательная седовласая дама с преданным сыном? — Она самая. Они тоже будут на "Карнаке". — Ома знает, что вы…