— А теперь уже нет. Элен явно меня не слушала. Она вновь и вновь бросала кости на доску для триктрака, не обращая внимания на выпадавшие числа. — Что же заставляло тебя думать, что ты знаешь? — Не помню… — она казалась раздраженной. — И кроме того, почему это для тебя так важно? — Я хотел бы написать об этом. — Тогда напиши о чем-нибудь другом. — Не прикидывайся дурой. Даже если бы я не беспокоился насчет «Нью-Йорк Глоуб», у меня есть все основания тревожиться за себя лично, когда я заперт в одном доме с убийцей. — Только не нужно мелодрамы! Насколько я понимаю, ты не имеешь ни малейшего отношения ко всей этой истории; так с какой стати тебе может грозить опасность? — Из-за моих теорий, — хмыкнул я, сам оставаясь в полном недоумении. Элен со всей саксонской прямотой выдала короткое слово из четырех букв, полностью отражавшее ее мнение по поводу моих детективных способностей. — Тогда скажи, — обиделся я, — почему вчера ночью на лестнице меня толкнули так, что я едва не сломал шею? — Да, лоб у тебя оказался прочным, — съязвила бесчувственная Элен. — Кстати, ты не сумел разглядеть, кто толкнул? — Как? Я же говорил, что на площадке было хоть глаз выколи. — Весьма захватывающе; по крайней мере это единственное забавное происшествие после убийства. «Как же она хладнокровна, — подумал я. — Ведет себя так, словно смотрит пьесу в театре, и интересует ее только то, что ее трогает или развлекает. Интересно, не окажется ли и она в конце концов внебрачной дочерью? Нет, на роль Электры она не подходит, как сказали бы в «Тайм». — Все было бы гораздо интереснее, если бы удалось выяснить, что искал убийца в кабинете. — Да? А он что-нибудь взял? — Нет, насколько может судить полиция, ничего. Во всяком случае, там не осталось никаких бумаг: они все забрали в отделение. — Бедный Руфус! — Почему? — Он был просто в ужасе от того, что могут всплыть его политические махинации: понимаешь, они с отцом были очень близки и, я подозреваю, занимались такими делами, разглашение которых не пошло бы на пользу. — Ну, если там и было что-то спрятано, полиция ничего не нашла, — сказал я более уверенно, чем думал: я был не настолько наивен, чтобы считать, что лейтенант Уинтерс выложил мне все, что знал. — Интересно, мог ли Руфус оглушить охранника и столкнуть меня с лестницы? — Меня бы это совершенно не удивило. — Сомневаюсь, что там было что-то такое, что интересовало убийцу. Если что-то и было, он мог забрать это в ночь убийства, до убийства. Если только не забыл что-то впопыхах… — И теперь полиция это нашла? Я с грустью подумал, как мало у меня в руках реальных фактов. Вражда Помроя с Роудсом, странная цитата Ленгдона, высокое политическое положение: вполне возможно, убийство было делом рук какого-то фанатика. Неожиданное родство Камиллы Помрой и сенатора; большое наследство, которое давало как ей, так и ее мужу явный мотив для убийства. Но знали ли они, что она включена в завещание? Знал ли Помрой, что его жена — дочь сенатора? Этот вопрос следовало выяснить как можно скорее. Ответ на него мог существенно изменить ситуацию. Глянув через комнату, я заметил, что Ленгдон извинился и отправился наверх. Немного погодя Элен широко зевнула. — Что-то я устала, дорогой. Пожалуй, я пойду наверх. — И немного вздремнешь? — съязвил я. — Не хами, — величественно осадила она и выплыла из комнаты. В столовой я обнаружил Уинтерса с копией завещания в руках. Когда я вошел, он поднял на меня глаза, постоянно сопровождавший его человек в штатском сделал движение, чтобы преградить мне путь, но Уинтерс устало отодвинул его в сторону. — Входите. Я сел к столу и сразу задал самый важный вопрос. В ответ он кивнул. — Да, Помрой знал, кто отец его жены. Похоже, она сказала ему в прошлом году, в самый разгар его ссоры с сенатором: думала, это сделает его более сговорчивым. — И помогло? Уинтерс вздохнул. — Важный вопрос. — Есть еще более важный: знали ли они о завещании? — Пройдет немало времени, прежде чем нам удастся это выяснить, — мрачно буркнул лейтенант. — Пока что оба отрицают, но… — Но вы думаете, что они знали. Он кивнул. — Завещание составлял губернатор, а он поверенный Помроя и его старый друг. — Это не очень здорово с его стороны. — Ну, тут нет ничего особенного. При воспоминании о нажиме на мое колено в соборе у меня родилась идея: — Думаю, я смогу кое-что выяснить у миссис Помрой. Пришлось все рассказать, и лейтенанта это заинтересовало. — Это могло бы оказаться весьма полезным. И позволило бы нам практически закончить обвинение, которое выдвинуто против Помроя: двойной мотив, орудие, возможность. — Хотя есть еще двое подозреваемых. — Кто? — Холлистер: они с сенатором были замешаны в какие-то темные дела. И Ленгдон, напоминающий фанатика. Я рассказал про странную цитату, но для него это было слишком неопределенно. Что же касается Холлистера, мы оба согласились, что как убийца он не смотрится. Если у него были делишки с сенатором, он прежде всего позаботился бы убрать из кабинета все компрометирующие документы. Пообещав поговорить с миссис Помрой, я оставил Уинтерса продолжать уныло рассматривать завещание. С чувством полного неверия в свои силы я смотрел на пишущую машинку, когда раздался стук в дверь. — Войдите, — буркнул я. Руфус Холлистер нерешительно просунул голову в комнату. — Можно? — Конечно, — я жестом показал на кресло напротив. Он сел с жалобным стоном, весь при этом сморщившись. Свет падал на меня сзади; я напрягся, готовый сразу закричать, если он вытащит пистолет или что-нибудь в этом роде. Но если Руфус и был убийцей, то в данный момент у него не было настроения убивать. Он еле мог связать два слова. — Я проходил мимо, — пробормотал он. — Если я найду выпивку, то немедленно предложу вам. — Все в порядке. Я уже выпил несколько рюмок; может быть, даже лишнего, — он снова глубоко вздохнул, потом снял очки и протер глаза. Только сейчас я заметил, какие они маленькие. — Газеты еще не знают? — спросил я, напомнив тем самым, что прежде всего я занимаюсь рекламой и сбором информации. — О чем? — заморгал он. — О завещании! О миссис Помрой. — Еще нет. Думаю, им сообщат завтра. — Миссис Роудс пыталась что-то предпринять, чтобы эти новости не попали в газеты? — Вы, как и я, прекрасно понимаете, что такого рода новости невозможно сохранить в тайне. — Понимаю. Просто интересно, пыталась ли она это сделать. Руфус пожал плечами.