— Я… тогда я ошиблась. У меня сложилось впечатление, что вы считаете Джонсона каким-то образом замешанным в это дело. Я понимал, что она выдала что-то необычайно ценное, но никак не мог сообразить, что именно. — Нет, — сказал я. — Я никогда не думал, что губернатор убил Руфуса, но мне хотелось бы узнать, о чем они говорили. — Мне кажется, мистер Саржент, это не ваше дело, — миссис Роудс снова взяла себя в руки. — Как я уже говорил, это мое дело, если оно связано с убийством. — Я старался быть столь же холоден, как и она. — И вы думаете, что существует какая-то связь? — Наверняка. Трудности, переживаемые компанией, самым тесным образом с этим связаны… Речь идет не только о смерти вашего мужа, но и о карьере губернатора Ледбеттера. Она забрала сумочку и носовой платок и приготовилась уходить. — Полагаю, вы останетесь с нами еще некоторое время, даже когда остальные завтра уедут? — Это было явным оскорблением. — Нет, миссис Роудс, — я глядел ей прямо в глаза. — Завтра я собираюсь найти убийцу. Некоторое время она непонимающе смотрела на меня, потом тихо, но твердо сказала: — Вы — надоедливый дурак! — и вышла из комнаты. Чувствуя себя сбитым с толку, я вышел в холл. Медленно поднимаясь по лестнице и размышляя, что же делать дальше, я уловил знакомый аромат духов. Слишком мало было шансов, что мне удастся найти убийцу, и еще меньше, что удастся собрать достаточно доказательств, позволяющих добиться признания. Возникло искушение про все забыть. Тут я открыл дверь в свою комнату, и каково же было мое удивление, когда я обнаружил Уолтера Ленгдона, склонившегося над моим столом в позе, выдававшей самые преступные намерения. Увидев меня, он отскочил в сторону. — О… Мне очень жаль. Я заскочил сюда буквально минуту назад, разыскивая вас, хотел попросить взаймы копирку для машинки… С тем же успехом это могли быть спички, или ему понадобилось бы узнать, который час. — Копирка в верхнем ящике стола, — подсказал я. Он открыл ящик и трясущимися руками достал оттуда несколько листов. — Огромное спасибо. — Не за что. — Надеюсь, я смогу как-нибудь оказать вам такую же услугу. — Никогда ничего нельзя сказать заранее. — Диалог такого рода обеспечивает или обеспечивал множеству голливудских сценаристов надежные доходы. — Садитесь, — предложил я. — Я, пожалуй, пойду переоденусь к ужину. — Вы и так прекрасно выглядите. Он занял кресло у стола, я сел на край постели и скрестил ноги, стараясь принять самую небрежную позу. — Довольны, как все повернулось? Он удивленно посмотрел на меня. — Вы имеете в виду убийства? Я поймал его на слове. — Так вы полагаете, Руфуса тоже убили? — Нет, он покончил с собой, разве не так? Ведь полиция думает именно так. — А почему же вы сказали «убийства»? — Я просто оговорился. Две смерти — вот что я имел в виду, — он казался совершенно спокойным. — А мне казалось, вы считали, что Руфуса убили. — Вы ошиблись, Саржент, — возразил Ленгдон. — Я не вижу причин так думать. Нынешнее объяснение выглядит весьма разумно. Думаю, вам следует оставить это дело. Уже второй раз мне советовали, причем теми же словами: не совать нос, куда не следует. Я начинал думать, что организован чудовищный заговор, чтобы от меня избавиться. — Ленгдон, я не чувствую в вас страсти настоящего газетчика, — сказал я как можно ласковее. — Я действительно не настоящий газетчик, — холодно бросил Ленгдон. — Я лишь время от времени печатаю отдельные статьи. По-настоящему меня интересуют крупные формы… Я почему-то не терплю людей, твердящих, что они творят высокое искусство; причем не имеет значения, насколько искренне и квалифицированно они это делают. Вполне возможно, это просто зависть. Но на Ленгдоне лежало явное клеймо неудачника. — Даже тогда вам следовало бы больше интересоваться такими вещами. Вы уже решили, о чем будете писать? Он кивнул. — Я как раз сейчас работаю над статьей, вот почему мне понадобилась копирка. Хотелось подготовить первый вариант к возвращению в редакцию. — И какую же линию вы выбрали? — Политическое убийство. Дело Роудса станет отправной точкой. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Я понимал, и слишком хорошо: Расчленение Убийства или Теология Кризиса Реакции. Забавно будет прочитать. — Тогда вы с Элен успеете на дневной поезд? — предположение казалось вполне логичным. — Да, мы собирались вернуться вместе. — Она неплохая девушка, верно? Ленгдон кивнул. — Да, совершенно верно. Вы все еще с ней помолвлены? — Ну, понимаете, это не было официальной помолвкой. Ленгдон покраснел. — Она… несколько неразборчива в связях, не так ли? — Да, Уолтер, это именно так, — сказал я тоном инструктора бойскаутов, объясняющего новичку назначение разных частей тела. — Я не думал, что до такой степени, пока мы не поехали в «Чеви-Чейз» и она не сбежала с флотским офицером… — Она в состоянии соблазнить любого мужчину за десять минут. — Ну, тогда это продолжалось немного дольше. Я чертовски на нее разозлился, но она сказала, что это не мое дело, что офицер был слишком симпатичен, чтобы его упускать… Вот тогда я все понял. — Не слишком ли серьезно вы к ней относитесь? — Мне было просто любопытно — ведь мы с Элен держали его за дурачка. Он по-деревенски поскреб затылок. — Да, конечно. Но прежде мне не доводилось сталкиваться с подобным поведением. Должен признаться, я был ошарашен. — Миллион долларов и весьма свободные манеры… Мечта любого американского парня. — Но не моя. Я уловил тоску в его голосе; она его просто использовала, вот и все. Интересно, что будет с Элен теперь, когда она богата? На свете обязательно найдутся люди поумней ее, которые заставят ее делать все, что им нужно. Но уж это совсем не мое дело. — Если вы не против, покажите, что вы написали для «Авангарда». — Конечно не против. Я с удовольствием выслушаю ваши советы, — он торопливо вышел из комнаты. Я не спеша одевался к ужину, последнему моему ужину в этом доме. Потом медленно и неохотно собрал чемодан, понимая, что головоломка сконцентрирована не до конца и может остаться такой навсегда. Я проклинал свое невезение, ленивый ум, ловкость моего противника — уже давно я воспринимал убийцу как личного безжалостного противника, которому доставляло удовольствие меня мучить. Я открыл стол, чтобы убедиться, что в его ящиках не осталось бумаг или грязных носков. Нет, только несколько листов бумаги. На одном — тщательно вычерченная мною схема, в центре которой старинным шрифтом было написано: «бумажный след». Бумажный след…