— Кто с кем поссорился? — Ну, вы же знаете, Джонсон и этот коротышка, как его, Холлистер. — Откуда вы знаете? — Джонсон сказал. Но это не секрет, и вскоре все узнают. — Но где это произошло? — перед глазами редела завеса, фигуры в центре головоломки становились все отчетливее. — В тот вечер, когда Холлистер застрелился, Джонсон был у Роудсов, у миссис Роудс. Вы его не видели? Ну, разумеется, не видели, вы были на моем приеме. И Джонсон тоже собирался, но решил, что первый вечер в Вашингтоне в качестве сенатора лучше провести со вдовой предшественника. Он очень воспитанный человек… — Вы хотите сказать, что он был в доме, когда погиб Холлистер? — Ну конечно! И у них с Холлистером состоялся очень неприятный разговор. — Без свидетелей? — Вряд ли там были свидетели — разговор сугубо личный. — Интересно, почему газеты не упомянули, что губернатор был в доме, когда там произошло убийство. — Потому что никто и не подумал им сказать… Они никогда ничего не знают. 3 Некоторое время я предавался буйным фантазиям насчет того, как Вербена Прюитт, миссис Роудс и свежеиспеченный сенатор (только они втроем и были тогда в доме) сговорились и прикончили Руфуса. У каждого из них был мотив для убийства, пожалуй, если не считать Вербены. Но слишком смехотворно выглядели трое пожилых типов, на цыпочках взбиравшихся по лестнице, чтобы прикончить Руфуса Холлистера. Домой я вернулся незадолго до ужина. На улице уже стемнело, и шторы затянули на ночь. Полицейского в штатском нигде видно не было. В гостиной я обнаружил миссис Роудс, которая в полном одиночестве раскладывала пасьянс за изящным столиком времен королевы Анны. Она поздоровалась и улыбнулась своей обычной рассеянной улыбкой. — Думаю, — сказал я, — вы рады видеть последнего из гостей. — Гостям мы всегда рады, — вежливо ответила она, жестом приглашая меня сесть рядом. — Что вы собираетесь делать, когда все кончится и с наследством все уладится? — Делать? — она взглянула на меня отсутствующим взглядом, словно до этого момента не задумывалась о будущем. — Вернетесь в Талисман-сити или останетесь здесь? Она долго смотрела на меня, словно я задал неразрешимый вопрос, и наконец сказала: — Конечно, я останусь здесь. Здесь все мои друзья… — Вроде миссис Голдмаунтин? Она неожиданно улыбнулась, пожалуй в первый раз с момента нашей встречи; словно солнечный луч блеснул на снегу. — Нет, совсем другие… Старые друзья времен моей юности. Дома у нас близких друзей не осталось, старые умерли, новых мы не завели, не считая политиков. С тех пор как мы переехали в Вашингтон, я толком не жила… — Сегодня я видел миссис Голдмаунтин. — Да? — это ее явно не заинтересовало. — Как я понимаю, она близкий друг губернатора Ледбеттера. — Я тоже так считала. — Она решительно приняла его сторону. — Так она и должна была поступить. Я уверена: Джонсон не сделал ничего бесчестного, точно так же, как и Ли. Но слова эти прозвучали как-то автоматически, словно у нее был набор заготовленных ответов, а мысли витали где-то далеко. — Я не знал, что губернатор был здесь в ночь, когда погиб Руфус. — О да, мы мило поболтали. Ведь он не только наш поверенный, но и хороший друг. — Он сказал миссис Голдмаунтин, что в ту ночь они с Руфусом поссорились в связи с известной вам аферой. Миссис Роудс нахмурилась и резко бросила: — Иде Голдмаунтин следовало бы проявить больше здравого смысла. Да, между ними были разногласия. Но я не знаю, о чем именно они говорили, это происходило наверху, в комнате Руфуса. — А полиция про это знает? — О том, что Джонсон был здесь? Да, конечно, мы с Вербеной этого не скрывали. — Они знали, что губернатор поднимался, чтобы поговорить с Руфусом наедине? Что они поссорились? Она с неожиданной неприязнью покосилась на меня. — Ну, я не знаю… Полиция меня не спрашивала, а я не помню, говорила ли сама. Я так привыкла, что меня неверно понимают… — Убежден, им следовало знать об этом, — задумчиво заметил я, пытаясь представить себе Уинтерса. Зачем бы ему это утаивать? Причем не только от меня, но и от газетчиков. — Кроме того, — добавила она, — после самоубийства Руфуса дело закрыли. И не было нужды впутывать одного из наших друзей. Я признательна Джонсону за его доброту, за то, что он приехал, чтобы навестить меня в первый свой вечер в Вашингтоне. На вашем месте, — она взглянула на меня своими чистыми глазами, не тронутыми ни возрастом, ни несчастьем, — я бы не стала говорить о разговоре Джонсона с Руфусом. — Мне тоже еще не представился случай, — сказал я не менее холодно. — Но не меня нужно заставить замолчать. Лучше займитесь миссис Голдмаунтин. — Она дура! — взорвалась миссис Роудс. — Дура она или нет, но она позволила взглянуть на дело с другой точки зрения. — Дело? Какое дело? — Дело об убийстве вашего мужа, миссис Роудс, и убийстве Руфуса Холлистера тоже. Она выпрямилась. — Вы с ума сошли! Дело закрыто. Полиция удовлетворена. Оставьте все в покое, — голос ее звучал жестко и требовательно. — Но полиция не удовлетворена, — возразил я, и это было более чем опасное предположение. — Они не хуже нас знают, что Руфуса убили, и ждут, когда подлинный убийца себя выдаст. Так же рассуждаю и я. — Я вам не верю. — Но это правда. — Даже если все, что вы сказали, правда, зачем вы вмешиваетесь? Почему вам не вернуться в Нью-Йорк? Почему вы вмешиваетесь в дела, которые вас совершенно не касаются? — Потому, миссис Роудс, что я уже замешан, потому что я уже в опасности, где бы я ни находился. — В опасности? Почему? — Потому что я знаю убийцу, и убийца знает, что я его знаю. — Это была явная ложь, но ничего другого мне не оставалось. Она отшвырнула стул и вскочила, словно собиралась выбежать из комнаты; лицо ее стало пепельно-серым. — Вы лжете! Я тоже поднялся. Я слышал, как в холле хлопнула дверь и раздались шаги человека, поднимающегося по лестнице. Мы стояли и смотрели друг на друга, как два изваяния, как горгульи средневековой башни. Потом она овладела собой и как-то странно хмыкнула. — Вы пытаетесь сбить меня с толку… Все мы знаем, что убийца — Руфус и что он покончил с собой. Какая бы у Джонсона с Руфусом ни вышла ссора, он абсолютно невиновен — это главное. И вообще, сама мысль о том, что Джонсон убил Руфуса… Смешно и невероятно! — Тогда почему же вы об этом подумали, миссис Роудс? Мне никогда не приходило в голову, что это сделал он. Она покраснела от смущения.