— Думаю, где-то в другом месте: в тот момент в доме были только Вербена, Грейс и я. — Спускаясь вниз, вы не заметили чего-то необычного? Он задумчиво покачал головой. — Нет, я был слишком зол, чтобы обращать на что-либо внимание. Молодой человек, для политического деятеля не слишком приятно, когда под сомнение ставится его честность. Могу добавить, все выглядело так, что мне скоро придется ее отстаивать. В сенатском комитете мне неофициально сообщили, что согласно документам, присланным неизвестным лицом, мы с Ли стали невинной жертвой обмана со стороны Руфуса Холлистера. — Комитет совсем не заинтересовало, кто прислал эти документы? — Не думаю, что возникал такой вопрос. Меня охватила дрожь при мысли о безопасности нашей страны: и это видные государственные деятели, творившие наши законы! — А у вас не возникало мысли, кто мог это сделать? — Боюсь, я был слишком занят, чтобы задумываться над такими вещами. — Ну, этот человек близко к сердцу принимал ваши интересы и явно был заинтересован в раскрытии убийств. — Я всегда полагал, что это сделал какой-то доброжелатель ради торжества справедливости. — Доброжелатель, который имел доступ в библиотеку сенатора Роудса, знал, где спрятаны документы, обвинявшие Руфуса Холлистера, и отправил эти документы мне таким изощренным способом… Ледбеттер угрожающе нахмурился. — Оставьте ее в покое, вы меня слышите? Если вы ее втянете, я… Причин продолжать наш разговор не было, я извинился и присоединился к Уинтерсу, поджидавшему у двери. — Господи, что вы ему сказали? Он готов был вас убить. — Сегодня каждый готов меня убить, — заметил я, причем почти не преувеличивая. Мне предстояло еще одно дело, в основном для того, чтобы сбить с толку Уинтерса, потом мы вернулись домой. Когда мы вошли, никого не было видно, и я перепугался, что все птички улетели. Однако присутствие четырех детективов в штатском убедило, что ситуация под контролем. Мы с Уинтерсом сели в гостиной и занялись мартини, по крайней мере я несколько выпил, а он разок попробовал. Я еще чувствовал некоторую слабость от выпитой отравы и нуждался в подкреплении. Еще мне пригодилась бы капелька храбрости, учитывая предстоящий вечер. Я был похож на актера, готовящегося к первому и решающему выступлению. Нельзя же смазать свою реплику! Мы болтали ни о чем и чувствовали, как с каждой минутой нарастает возбуждение. В нем возбуждение росло помимо воли: ведь лейтенант не одобрял моего плана и, если б мог, предпочел решительно меня остановить и закончить дело собственным более прозаическим способом. В пять часов мисс Флин передала мне нужные сведения. Она сумела выяснить даже больше, чем я рассчитывал. — И тем более, мистер Саржент, учитывая все эти разоблачения, я бы вела себя с величайшей осторожностью. Пришлось ее заверить, что я так и сделаю. — Теперь все доказательства у нас в руках, дружище, — сказал я Уинтерсу, похлопывая его по спине и чувствуя себя крайне удовлетворенным и немного пьяным. — Это совсем неплохо, — довольно кивнул он и съел луковку из мартини. 3 Все явно ожидали, что вечером случится нечто экстраординарное. За столом все старались держаться непринужденно. Ледбеттер рассказывал старые политические анекдоты, которые вызывали бодрый смех. Я сидел рядом с Уолтером Ленгдоном, и мы говорили о политике и журналистике. — Похоже, — важно говорил я, — многих американских писателей захватила тема демагогии. Думаю, оттого, что ею слишком увлеклись у нас в стране. — Вы имеете в виду, что ею занялись слишком яркие фигуры? — из всех собравшихся Ленгдон выглядел самым спокойным, по крайней мере внешне. — Ну, пожалуй, да. Самым современным примером может служить Хью Лонг. Думаю, еще до конца столетия про него напишут сотни романов и пьес. — По этой части солидно и основательно работает Пенн Уоррен, — заметил Ленгдон. — Мне больше нравится книга Дос Пассоса, помните? «Первый номер». Ленгдон кивнул. — Читал. Думаю, я прочел все, что написано о Лонге. — Мне говорили, что у него были большие шансы стать президентом. — Многие думали, что это вполне может произойти, но уберег Господь. И с Божьей помощью его убили. — «Низвергли в прах», как говорится. Ленгдон удивленно покосился на меня и улыбнулся. — Можно сказать и так. — Это вполне соответствует вашему стилю, а скорее Шекспиру. — И войдет в мою статью в «Авангарде». — По-моему, вы собирались мне ее показать. — В любое время. Завтра я заберу ее с собой. Там все готово, по крайней мере в первом варианте… Благодаря вашей копирке. — Не стоит благодарности. А так всегда случается с тиранами? — Нет, не всегда… если вообще случается. — Думаю, нам следовало жить в лучшем мире. Ленгдон кивнул, и глаза его неожиданно загорелись. — Если бы только люди не сидели сложа руки, они могли бы избавить мир от страданий. Но они слабы и боятся лишить жизни врага человечества из страха умереть самим. — Но вы бы рискнули своей жизнью? — Да, — спокойно кивнул Ленгдон, — рискнул бы. Когда ужин подошел к концу, мы по традиции перешли в гостиную, чтобы выпить кофе. Уинтерс все время пытался перехватить мой взгляд, чтобы уловить хоть какой-то знак, но я ничем ему не помогал. Я никуда не спешил. На этой стадии время играло мне на руку. Я наблюдал за гостями и будущими свидетелями, когда подошел Роджер Помрой. — Боюсь, прошлым вечером я вел себя несдержанно… Должно быть, выпил лишнего… И не вполне осознавал, что говорил. — Все нормально, — успокоил я. — Не могли бы вы сохранить все, что я сказал, в тайне? Вербена пришла в ярость от того, что я рассказал вам о контракте, который она устроила. Она боится, что вы про это напишете. — Ни в коем случае! — дружески заверил я. — Я даже не думаю, что это выплывет на суде. — На суде? — Передайте ей, что я, собственно, не газетчик и здесь не для того, чтобы вынюхивать скандалы. Меня интересуют только убийства. — О! — Помрой пристально посмотрел на меня. — Не подставляйте меня, ладно? Понимаете, дело с контрактом можно толковать по-разному. Там все вполне законно, но вы же знаете, какой поднимут шум типы вроде Дрю Пирсона, когда обнаружат, что друг оказал услугу другу. Я подтвердил, что представляю, как это бывает. Он явно чувствовал себя очень неловко, но я не стал ничего обещать и удалился в сторону миссис Роудс. Та разливала кофе из серебряного кофейника, как делала это вчера, позавчера и многие годы подряд. Я присел рядом и заметил: — Кофе очень крепкий. Она с непроницаемым лицом смотрела вдаль. — Хотите еще? — Нет, спасибо, — при мысли о кофе меня передернуло. Весь день меня мутило от его вкуса: результат промывания желудка. — Вы собираетесь и дальше заниматься этим делом? — миссис Роудс не смотрела на меня, рука ее играла серебряными щипцами для сахара.