Он вышел из спальни и плотно прикрыл за собой дверь. Его лицо мгновенно переменилось, сделавшись жестким и сосредоточенным. Ни в душ, ни на кухню, где еще оставалось вино, он не пошел. Знал, что там ловить нечего. Первым делом направился в прихожую и, нагнувшись, подхватил с пола небрежно брошенную Светланой дамскую сумочку. Раскрыл ее. Сумка почти полностью была набита наличностью. Общая сумма явно превышала ту, которую девушка выиграла сегодня в казино у него на глазах. Большинство купюр были смятыми. Не считая, он выгреб все и рассовал по карманам брюк. Хотел закрыть сумочку, но в последний момент заметил на дне компактную косметичку. Многолетний опыт подсказывал грабителю, что проверить ее содержимое стоило. И он не ошибся. Очередной «улов» составили комплект золотых сережек и два кольца с бриллиантами. Драгоценности незамедлительно перекочевали в его карманы. Сумка была отработана полностью. Пальцы мужчины быстро и проворно пробежались по всей верхней одежде в прихожей, но ничего не обнаружили. Он скорым шагом вернулся в гостиную. Комод, платяной шкаф, секретер… Вор действовал быстро и сноровисто. Все его движения были отработаны до автоматизма. Однако никаких других драгоценностей, кроме уже обнаруженных ранее в косметичке, мужчина не нашел. Бесшумно переступая с ноги на ногу, он вернулся в спальню. Светлана мирно посапывала. Грабитель приблизился к девушке и погладил ее по волосам. Она никак не отреагировала. Сон Светланы был крепким и глубоким. Он быстрым взглядом оглядел комнату и неожиданно обратил внимание на картину с подсолнухами, висевшую прямо напротив кровати. Шагнув к ней, осторожно снял ее со стены. Победоносная улыбка тронула его тонкие губы. Картина скрывала встроенный в стену сейф. Ключ опрометчиво торчал в замке. Мужчина дважды повернул его. Механизм негромко щелкнул, и металлическая створка легко подалась. Лунного света оказалось достаточно, чтобы увидеть содержимое сейфа. Взору грабителя предстали шесть ровных пачек с купюрами, перетянутых зелеными резинками. Он взял одну из них и присмотрелся более внимательно. Пачки состояли из купюр достоинством в сто фунтов стерлингов. Самая твердая валюта в мире. Грабитель собрал деньги, вслушиваясь в ровное дыхание Светланы у себя за спиной, рассовал их по карманам висящего на спинке стула серого пиджака, надел его на себя. В сейфе имелось еще что‑то. Мужчина пригляделся, протянул руку и выудил наружу маленький бархатный мешочек темно‑синего цвета. Ощупал его, высыпал содержимое на ладонь. Ограненные бриллианты разной величины заиграли в лунном свете. Грабитель удовлетворенно качнул головой, ссыпал камни обратно в мешочек и бережно опустил его в нагрудный карман рубашки. Улов получился достойный. В общей сложности гораздо больший, чем тот, на который преступник рассчитывал изначально. Он прикрыл дверцу сейфа, повесил картину с подсолнухами на прежнее место и все так же бесшумно выскользнул из спальни. Обуваясь в прихожей, распустил хвостик, достал из внутреннего кармана пиджака легкую серую кепочку, надев ее, спрятал под нее волосы и покинул квартиру, не закрывая за собой двери. Когда вышел на улицу, над линией горизонта уже затеплились робкие признаки рассвета. Моросил легкий дождик. Он прошел три квартала пешком и только на углу Серпуховской и Репина вскинул руку, ловя такси. К нему почти тут же подкатила машина с «шашечками» на крыше. — Куда? — коротко осведомился таксист восточной внешности с плохо выбритым и помятым от бессонной ночи лицом. — Кузнецкий Мост. — Сделаем. Мужчине даже не пришло в голову поинтересоваться расценками на услуги. Денежный вопрос волновал его меньше всего. — Госпожа Ирина Шепелева? Лозинский переступил порог прежде, чем женщине пришло бы в голову захлопнуть дверь перед самым носом незваных визитеров. Он снял зеркальные очки, повесил их на отворот рубашки и пристально окинул взглядом хозяйку дома с головы до ног. Даме, обозначенной в телефоне Марка Странберга как «Ирочка», было чуть больше тридцати лет. Экстравагантная брюнетка с большими, широко распахнутыми зелеными глазами и алыми пухлыми губками, в которых ботокса было больше, чем самих губ. Легкий халатик выгодно подчеркивал ее стройную фигуру. Ногти на руках и ногах покрыты одинаковым ярко‑бордовым лаком. Определенный вкус у отставного сотрудника ОБХСС имелся. — Да. Это я, — ответила Ирина. — А вы… кто? — Узнаете? — Вместо ответа Андрей продемонстрировал ей один из фотороботов разыскиваемого преступника — тот, что был составлен со слов Штурминой. Ирина, растерявшись, машинально отступила, и это позволило Лозинскому бесцеремонно проникнуть в прихожую. Вслед за психологом в квартиру шагнул и полковник Крячко. Гуров знал, что напарник отправился к любовнице Странберга, но Станислав умолчал о том факте, что сопровождать его в этом деле будет Лозинский. В прошлый раз Лев Иванович ясно дал понять, что не намерен впредь потакать любым действиям, противоречащим букве закона. Крячко отнесся к позиции напарника с уважением и пониманием. Однако никто заранее не мог знать, как повернется разговор с Шепелевой, и Станислав чувствовал себя в обществе Лозинского свободнее и увереннее. — Нет. Кто это? — мельком взглянув на фоторобот, покачала головой Ирина. — Не узнаете? — раздосадованно протянул психолог. — Жаль. Это странно, но жаль… А его? — Прежде чем она успела опомниться, ей немедленно был представлен портрет в исполнении Корольковой. — Его тоже не узнаете? — Нет, не знаю. Кто эти люди? И кто вы такие?.. Я не понимаю… — Вы нас прямо разочаровываете, Ирина, — тяжело вздохнул Лозинский, пряча оба фоторобота обратно в карман. — Вы нас, можно сказать, прямо без ножа режете. Вы позволите пройти? На лице Ирины за секунду сменилась целая гамма чувств — начиная с неприкрытого страха и заканчивая гневом. Зеленые кошачьи глаза недобро блеснули. — А ордер на обыск у вас есть? — свирепо бросила она первое, что пришло в голову. — Мы не собираемся ничего искать, — обезоруживающе улыбнулся Андрей. — Считайте наш визит исключительно дружеским. Хотя он — полицейский, — не глядя, качнул он головой в направлении Станислава, — и у него есть к вам пара вопросов, Ирина. А я бы не отказался от чаю. Нальете? Или, может, есть чего покрепче? Сегодня я не за рулем. Лозинский пересек прихожую и вошел в гостиную. Ирина вынужденно следовала за ним как тень. Он остановился напротив бара, распахнул обе створки. — Может, мне все‑таки кто‑нибудь объяснит, в чем дело? — Я объясню, — охотно пошел навстречу пожеланиям хозяйки дома Крячко. — Давайте присядем, Ирина. У меня действительно имеется к вам пара важных вопросов. Шепелева все еще колебалась, с недоверием поглядывая то на одного мужчину, то на другого. Андрей с видом человека, которого совершенно не интересует все происходящее вокруг, достал из бара початую бутылку коньяка, выдернул пробку, принюхался к содержимому. Крячко продемонстрировал женщине свое служебное удостоверение. Это заметно успокоило Ирину, но не до конца. — А он? — кивнула она в сторону психолога. — Он со мной. Присаживайтесь. Станислав почти насильно заставил Шепелеву опуститься в кресло, а сам разместился напротив. Лозинский налил себе полстакана коньяку и остался стоять. Лицо женщины находилось в поле его зрения. — Но… У вас ведь нет никакого права… Разве вам не нужен ордер на обыск или что‑то в этом роде? — Нет, — огорчил ее Станислав, — не нужен. Как и сказал мой друг, мы не собираемся ничего искать. Пока что… — Пока что? — живо отреагировала Ирина. — Именно. Все дальнейшие наши действия будут зависеть от вашей искренности. Но заверяю вас сразу… Мы не намерены делать ничего противозаконного. Если нам потребуется обыск вашей квартиры, мы непременно вернемся с соответствующей бумагой. То же самое касается и ареста… — Как ареста? За что?! — Это лишь одно из возможных последствий. Успокойтесь, Ирина, прошу вас. Пока мы хотим с вами просто поговорить. И для этой стандартной процедуры нам не нужно никаких ордеров… — Неплохой коньяк, — произнес Лозинский, сделав пару глотков. Шепелева не обратила внимания на его реплику. Сейчас ее гораздо больше интересовало то, что говорил Крячко. — О чем вы хотите со мной поговорить? — спросила она. — Вы знакомы с Марком Странбергом? — Да… — А с его дочерью? — С Вероникой? Ну… — Ирина заколебалась. — Не то чтобы знакома… Мы виделись с ней пару раз. И при этом практически не общались… — Понятно, — кивнул Крячко. — А вам известно о том, что случилось с Вероникой Странберг? — Вы имеете в виду ограбление? Да… Я об этом слышала. От Марка… Исакиевича. Это все очень неприятно… — А вы знали о том, что за несколько дней до ограбления Марк Исакиевич передал дочери крупную сумму денег? — продолжал Крячко. — Крупную сумму? Нет. — Она лжет, — ввернул Лозинский. — Во‑первых, переспросила, а во‑вторых, ответила слишком быстро. Не раздумывая ни секунды. Это явные признаки лжи. — Что? — Ирина повернула к нему голову. — Я лгу? Нет же! Я не лгу вам! С чего вы взяли? Я не знала ни о каких деньгах. — И вы снова переспросили. То есть снова солгали. — Да как вы?!. Андрей не дал ей договорить. Поставив недопитый стакан в раскрытый бар, приблизился к Шепелевой и присел на подлокотник кресла, на котором она сидела, заставив ее невольно посторониться, и с улыбкой произнес: — Давайте‑ка я вам кое‑что поясню, Ирочка, чтобы в дальнейшем у нас не возникало недоразумений. Вы слышали когда‑нибудь про игру в хорошего и плохого полицейского? Можете не отвечать. По вашему лицу я уже вижу, что слышали… Так вот, это не игра, а вполне реально практикуемый метод. Станислав Николаевич — хороший полицейский. Я вам ручаюсь. И он хочет вам только добра… А я, будучи вообще не полицейским, исполню сегодня роль плохого. Знаете, кто я по специальности? — Нет… — Я — психолог. Я умею вытаскивать из людей гораздо больше информации, чем хорошие полицейские. Например, гипнозом. Слышали про гипноз, Ирочка? Неприятная штука… — Шепелева хотела было вскочить, но Лозинский удержал ее, тяжело опустив ладонь на плечо. — Не стану отрицать, это незаконно, но напомню — сегодня я исполняю роль плохого «неполицейского». При помощи гипноза я вытащу из вас все. Даже то, что не относится к делу, но… может существенно нанести вред вашей репутации. Такие «скелеты в шкафу» есть у каждого. И у вас наверняка они тоже есть. Но у вас есть и право выбора. Либо вы общаетесь с полковником Крячко по доброй воле, либо со мной… уже против воли. Лицо Ирины сделалось белым как мел, а на лбу выступили капельки пота. Она взирала на Лозинского снизу вверх, как кролик на удава. И продолжала упорно хранить молчание. — Ну что ж… — вздохнул Андрей и, сунув руку в карман брюк, достал круглые старинные часы на длинной металлической цепочке. — Тогда приступим. Крячко покорно ждал продолжения. Ему было отлично известно, что Лозинский блефует, но неискушенная в подобных вопросах женщина не выдержала. — Нет! — вскрикнула она. — Не надо! Прошу вас!.. Не надо никакого гипноза. Я скажу… Я скажу вам все, что знаю. — Она повернулась лицом к Станиславу: — Даже о своих подозрениях… — Я слушаю, — кивнул тот, закидывая ногу на ногу. — Я знала об этих деньгах. — Ирина затараторила так быстро, словно боялась, что ей не поверят и опять прибегнут к угрозе гипноза. Губы, раскачанные ботоксом, дрожали от волнения. — Более того, это я предложила Марку, чтобы он дал их дочери. Мы с Марком… мы любим друг друга. Но Вероника… Я не выношу эту девицу и знаю, что она тоже меня не выносит. Я хотела, чтобы мы с Марком уехали из Москвы или вообще из России… Он долго не соглашался, говорил, что Вероника не так поймет его, не простит и так далее… Но мне удалось найти выход. Я сказала, что все решают деньги… С деньгами Вероника почувствует себя увереннее и сможет быстрее устроить личную жизнь. Тогда ей станет уже не до папы… Верно? — Я по‑прежнему не улавливаю связи, полковник, — вставил Лозинский. — А вы? — Я, честно говоря, тоже, — признался Крячко. — Ну как же! — Зеленые глаза Шепелевой на мгновение вспыхнули и тут же погасли. — Деньги… Короче, мы знали, и я, и Марк, что никакую машину Вероника покупать, конечно, не будет. Она влюблена в свою старенькую «Мазду» по уши… И деньги у нее просто осядут. Мы бы с Марком уехали, а через пару месяцев он бы выслал ей еще одну крупную сумму, месяца через три‑четыре — еще одну… И совесть его была бы чиста.