— Извините, я сейчас, — проговорил Китаев, выходя в коридор. Уверенный, что это пришла супруга, Лев отправился следом за хозяином, внутренне укоряя себя за то, что так засиделся, и очень удивился, когда из коридора послышался молодой женский голос, никак не подходивший для супруги человека столь почтенного возраста. — Юрий Петрович! Как вы? Забежала на минутку вас проведать, — торопливо говорила девушка. — У нас тут новости. Вы представляете, мне прислали ответ. — Ответ? — недоуменно спросил Китаев. — Какой ответ? — Ну как же! Я ведь говорила вам, что писала в Москву. Помните? Вы еще так усиленно отговаривали, сказали, что не будет от этого никакого толку. Насчет толку пока непонятно, но в бумаге написано, что дополнительное расследование все‑таки назначили. Должны прислать кого‑то. Так что не совсем уж напрасно я это сделала. Теперь надо ждать, может, и правда кого‑нибудь пришлют. Хоть не из местных будет, и то хорошо. — Лариса… подожди минуту. — Что? — Ничего особенного, — выходя в коридор, произнес Гуров. — Просто присланный уже прибыл. — Ой… Здравствуйте, — смущенно проговорила миловидная белокурая девушка. — Юрий Петрович, вы, оказывается, не один. Что же вы не сказали? Извините, я, наверное, вам помешала. — Да нет, совсем не помешаете, мне уже пора уходить, — улыбнулся полковник. — А вы оставайтесь, спокойно обсуждайте свои дела. Не буду вам мешать. — Лариса, это он. — Кто «он»? — удивленно уставилась на Китаева девушка. — Тот самый человек. Тот, которого ты ждать собиралась. Он уже приехал. Познакомься. — А! О… Вот это да! Вот это оперативность. То есть, значит… Значит, вы уже приехали? — Выходит, что так. — Так ведь это… ведь это же чудесно! Юрий Петрович! Теперь вы видите? Видите, что не зря были все эти мытарства, все эти бесконечные петиции? — возбужденно проговорила Лариса. — Вижу, вижу. Только человек уже, наверное, устал, давай мы его отпустим, а потом с тобой обо всем поговорим. — Да, конечно. То есть… что же вы, вот так вот сразу и уйдете? — Почему же сразу? Мы с Юрием Петровичем успели уже о многом поговорить. — Найдите его! — воскликнула Лариса, проникновенно взглянув в глаза полковника. — Максим не виноват, даже не сомневайтесь в этом! Найдите настоящего преступника! — Я именно для этого приехал сюда, — обнадежил Гуров, покидая квартиру старого техника. Несмотря на то что беседа с Китаевым намного превысила все возможные и невозможные нормы времени, Лев не считал, что эти несколько часов потрачены зря. Он получил немало конкретной дополнительной информации и теперь гораздо отчетливее представлял себе, каковы тайные пружины, приводящие в движение механизм внутренних взаимоотношений. Глава 3 На следующее утро в шесть часов полковник уже вновь ехал в такси по направлению к летному городку. Он не забыл о своем намерении побеседовать с обслуживающим персоналом авиабазы вдали от бдительного начальственного контроля. Служебный автобус, увозивший в часть утреннюю смену, несомненно, должен был привезти оттуда вечернюю, и Гуров решил, что не следует упускать такую возможность. За пределами базы сотрудники вряд ли так уж строго поддерживали «внутреннюю дисциплину» и заботились о «неразглашении». Поэтому техники и инженеры, возвращавшиеся с работы, представляли собой весьма подходящую аудиторию для бесед на интересующие полковника темы. Сидя в такси, Лев вспоминал свой вчерашний разговор с Китаевым и те размышления, на которые навела его полученная новая информация. Он очень внимательно выслушал и очень хорошо запомнил все, что Китаев говорил о денежных махинациях Курбанского. Несомненно, здесь мог крыться мотив, и тогда инициатором убийства действительно мог быть кто‑то из «вышестоящих». Вдобавок он отметил и еще кое‑что. Загадочное самоубийство Иванникова, заступившего на пост непосредственно после Курбанского, не выходило у него из головы. И то, что на первый взгляд оно выглядело абсолютно беспричинным, только заставляло лишний раз задумываться над этим вопросом. Без причин ничего не происходит в этом мире, а уж тем более такой акт, как расставание с жизнью. Что‑то здесь, несомненно, крылось, и, узнав о хищениях, Гуров сформулировал некую предположительную версию. Судя по всему, Кубанский имел большое влияние в части и, даже смещенный с должности, мог оказывать воздействие на происходящее и на принимаемые решения. С другой стороны, способы этого воздействия, судя по рассказу Китаева, не отличались особым благородством. Даже те немногочисленные намеки, которые сделал в разговоре отец Максима, давали ясное понятие о том, каким образом бывший командир части добивался своих целей. Прямота и открытость явно не были ему свойственны. Он предпочитал делать все исподтишка и чужими руками. Трудно было судить о том, какой характер был у Иванникова, но краткая характеристика, которую еще в Москве дал ему Орлов, да и отзыв Гремина наводили на мысль, что он был полной противоположностью Курбанскому. Волне возможно, что это и породило конфликт. Курбанский понял, что «преемник» не собирается плясать под его дудку, к тому же и получать «дополнительные доходы» от махинаций, скорее всего, стало проблематичным. «Не мешало бы поподробнее разузнать про это самоубийство, — думал Лев, подъезжая к «летке». — Его ведь могли элементарно спровоцировать. А могли даже и «помочь». Как именно все произошло? Орлов говорил, что новый командир застрелился из табельного оружия. Но точно ли сам он это сделал или здесь та же история, что и у Максима с этим ножом? Вопрос. Если в самоубийстве Иванникову «помогли» или как‑то спровоцировали на такой поступок, наверняка все сразу догадались, кто за этим стоял. А это — еще один существенный мотив для убийства Курбанского. В данном случае инициатором мог выступать кто‑то из близких Иванникова, решивший отомстить. Если Иванников не из «местных», до Максима Китаева ему и соответственно его близким очень мало дела. Им нужно было отвести подозрения от себя, а для того, чтобы избежать тюремного срока, как известно, все средства хороши. В этом ключе свалить все на Максима — способ очень неплохой. О его вражде с Курбанским знали все, оставалось только подстроить все так, чтобы он оказался в нужном месте в нужное время. Да, тема вырисовывается интересная. Только как, спрашивается, к ней подобраться? Этот Гремин и на простые‑то вопросы толком отвечать не хочет. А если с ним разговор о махинациях в отделе научных разработок завести, так он вообще онемеет. Нет, лучше не рисковать. Попробую как‑нибудь своими силами эти тайны вызнать. Спросить у Китаева? В этом стане «чужих» он пока единственный мой надежный союзник»… Гуров подъехал к дому № 16 как раз вовремя. Не успел скрыться из глаз синий «Рено», подвозивший его до места, как из подъезда показался Китаев. Сейчас он был одет уже не в гражданское, а в специальную форму. — Доброе утро! — улыбнувшись, приветствовал он. — Вы уже здесь? — Как видите. — Что ж, тогда в путь. Наша остановка на самой окраине, идти не очень близко. Впрочем, я уж привык. Вместо утренней физзарядки. Территория летного городка была густо усажена деревьями и с виду напоминала собой большой парк, посреди которого стояли жилые дома. Вот и сейчас, направившись следом за Китаевым, полковник углубился в живописную аллею, по обе стороны которой стояли развесистые вязы, создававшие почти непроницаемую тень в это солнечное утро. — Красиво у вас тут, — издалека начал он. — Правда? А многие, наоборот, пугаются. Как, говорят, в таких домах вообще можно жить. — Я природу имел в виду, — уточнил Лев. — Смотрите, какие деревья. Настоящая роскошь. А что касается домов, тут вы, конечно, правы. Ремонт явно не помешал бы, причем желательно капитальный. — Какое там! — безнадежно отозвался его спутник. — Не то что капитальный — штукатурку в подъездах не могут обновить. Все средств у них не хватает. Все стены облуплены, в трещинах, как после бомбежки. А уж канализация эта — даже смотреть страшно. Вся дрянь вниз, под дома стекает, считай, на воде живем. Венеция! — А начальство ваше тоже в таких домах живет? — Эти нет. Они больше в пятиэтажке квартируют. Все наши высокие чины там гнездятся. Считай, единственный на всю «летку» нормальный дом. Недавно построили. — Это такая, с белым цоколем? — Да, как в белых тапочках, — усмехнулся Китаев. — Хм, то есть получается, что все вы тут друг от друга недалеко. — В том‑то и дело, — согласился Китаев. — За семь верст не ходить. Руку протянул — вот тебе и Максим, вот тебе и Лариса. А у него, у Курбанского‑то, шушеры этой здесь, на побегушках, считай — все. Начальник же. Был. А теперь не то что раньше, теперь всяких тут у нас много, сплошная пьянь‑рвань. Как «перестроились», так и пошло. Работать они не хотят, да и не могут уже, а выпить на что‑то нужно. Вот и пробавляются кто во что горазд. А для разных подлых штучек такой контингент — самое оно. Вот он и использовал их, Курбанский‑то. К Ларисе пристать или Максиму подножку какую подставить — милое дело. Гуров внимательно слушал и мотал на ус. «Контингент», подходящий для «подлых штучек», который «вовсю использовал» Курбанский, мог пригодиться, конечно же, не только для того, чтобы пристать к Ларисе. Выходило, что возможности насолить Иванникову у него имелись. И даже очень широкие. Оставалось выяснить, было ли желание. «Нужно трясти Сырникова, — подумал он. — По факту самоубийства расследование наверняка проводили, хотя бы формально. Командир части все‑таки. Пускай хоть из‑под земли достает мне это дело». — Послушайте, Юрий Петрович. Если судить по вашим рассказам, получается, что Курбанский — это человек подлый, беспринципный и для достижения своих целей не останавливающийся ни перед чем. — А что, так оно и есть. Точнее, было. Конечно, о покойнике, как говорится, или хорошо, или ничего, но я лично об этой «потере» нисколько не жалею. Да и другие, думаю, тоже не особенно плачут. Он, видите как — считай, и после смерти мстить нам продолжает. Так подставить Максима! Это ж надо додуматься все так подстроить! — Но, надеюсь, вы не думаете, что подстроил это Курбанский? — Да, было бы забавно, — ответил Китаев. — Сам себя, как говорится. Конечно, я так не думаю. Но ведь и не Максим. А кто? Непонятно. Пока все против нас. — Мы начали говорить о начальстве, — вернулся Лев к интересующей его теме. — Я, собственно, к чему про Курбанского упомянул. Мне интересно знать, неужели такой человек после того, как его сместили с должности, лишили привилегий и власти, смог вот так вот спокойно смириться с тем, что на его месте — кто‑то другой? После назначения нового командира как складывались отношения в части? Бывший и новый начальники ладили друг с другом? — Вот это вы спросили! Да откуда же я могу знать? Нам про такие тонкости не докладывают. — Но ведь вы же знали, что он ворует. Даже знали, каким именно способом. А про это вам тоже, наверное, специально не докладывали. — Ну это уж вы преувеличиваете, — лукаво улыбнулся Китаев. — Единственное, что я знал, — так это то, что он через научный отдел как‑то эти деньги крутит. Но об этом все знали. А про начальника… Да он и проработал здесь всего ничего, толком и приглядеться к нему не успели. Так нормальный вроде мужик. Солидный, рассудительный. Даром что молодой. — Он раньше работал в части? — Нет. Прислали откуда‑то. Чуть ли не из Москвы даже… — Китаев немного подумал, потом уверенно произнес: — Да, точно! Точно — из Москвы. Вспомнил, ребята мне говорили. — А с Курбанским они как? Сработались? — Наверное, сработались. По крайней мере, насчет скандалов между ними слышно не было. — А вообще есть какие‑то версии о его самоубийстве? С чего вдруг он заторопился на тот свет, если вокруг все так хорошо складывалось? — Ох… Какие вы все вопросы задаете, — тяжко вздохнул Китаев. — Откуда же я могу это знать? Да и какое мне дело, как оно там, у начальства. Мне бы со своим разобраться. — Но вы ведь не хотите сказать, что после того, как в части произошло самоубийство, да не чье‑нибудь, а недавно назначенного командира, все так и продолжали спокойно существовать, делая вид, что ничего не произошло. Неужели не было никаких догадок, обсуждений? Сплетен, наконец? Неужели никто не пытался объяснить происходящее, хотя бы для самого себя?