— Я не собираюсь покидать ваш чертов кабинет, пока не получу извинений. — Полагаю, это вы должны принести мне извинения. — Вам? — Мистер Толбой почти утратил дар речи. — Вам?! Почему вам не хватило порядочности позвонить и объяснить все мне лично? — Вас не было дома. — Откуда вам это известно? Вы что, звонили? — Нет, но я знал, что вас там нет, потому что видел вас на Саутгемптон-роу. — Ах, так вы видели меня на Саутгемптон-роу и не удосужились подойти и объяснить, в чем дело? Ну, Копли, я начинаю подозревать, что вы намеренно подставили меня, и не удивлюсь, если вы собирались прикарманить мои деньги. — Как вы смеете строить такие предположения?! — А весь этот ваш вздор насчет порядочности по отношению к уборщицам — всего лишь ханжество и лицемерие. Разумеется, я подумал, что кто-то из них взял деньги, и сказал миссис Крамп… — Вы обвинили миссис Крамп?! — Я ее не обвинял, я только сказал, что у меня пропало пятьдесят фунтов. — Это вас отлично характеризует… — начал мистер Копли. — Но, к счастью, она видела вас возле моего стола. Иначе, полагаю, мне бы больше своих денег никогда не видать. — Вы не имеете права так говорить! — Уж во всяком случае я имею большее право так говорить, чем вы — красть мои деньги. — Вы называете меня вором? — Да, называю. — А я вас — негодяем, — выйдя из себя и задыхаясь от гнева, выпалил мистер Копли. — Наглым негодяем. И даже если эти деньги попали к вам честным путем, в чем я сомневаюсь, сэр, очень, очень сомневаюсь… Мистер Бредон просунул в дверь свой длинный нос. — Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, — взволнованно проблеял он, — но Хэнки спрашивает, не могли бы вы разговаривать чуточку потише. Он в соседней комнате принимает мистера Саймона Бразерхуда. Последовала пауза, в течение которой оба противника осознали, насколько тонка деревянная перегородка между кабинетами мистера Хэнкина и мистера Копли. Мистер Толбой положил вновь обретенный конверт в карман. — Ладно, Копли. Я не забуду вашего «благородного» вмешательства в мои дела, — сказал он и выскочил за дверь. — О боже, о боже, — простонал мистер Копли, сжимая голову ладонями. — Что-то случилось? — поинтересовался мистер Бредон. — Пожалуйста, уходите, — взмолился мистер Копли. — Я ужасно себя чувствую. Мистер Бредон на цыпочках удалился. Его любопытное лицо просияло озорством. Он последовал за мистером Толбоем в диспетчерскую, где тот вел серьезный разговор с миссис Джонсон. — Слушайте, Толбой, что происходит с Копли? — спросил Бредон. — У него такой вид, будто ему жить надоело. Это вы его так разозлили? — В любом случае, это не ваше дело, — мрачно огрызнулся мистер Толбой. — Хорошо, миссис Джонсон, я поговорю с миссис Крамп и все улажу. — Уж надеюсь, мистер Толбой. И в другой раз, если соберетесь оставить на работе что-то ценное, буду вам признательна, если вы принесете это что-то мне, чтобы я спрятала в нижний сейф. Подобные неприятности весьма огорчительны, и мистер Пим очень расстроился бы, если бы узнал о них. Не удостоив ее ответом, мистер Толбой направился к лифту. — Похоже, сегодня утром атмосфера в конторе немного нервная, миссис Джонсон, не так ли? — заметил мистер Бредон, усаживаясь на край стола достопочтенной дамы. — Даже добрый гений диспетчерского отдела, как вижу, чем-то расстроен. Но праведное негодование вам к лицу. Глаза блестят, и на щеках расцвели розы. — Полноте, мистер Бредон. Что подумают мои мальчики, если услышат, как вы надо мной подтруниваете? Вы правы, с некоторыми из этих людей и впрямь бывает слишком трудно. Но я должна защищать своих женщин и своих мальчиков, мистер Бредон. Я безоговорочно доверяю всем и каждому из них, и никто не должен предъявлять им обвинения, не имея никаких доказательств. — Это действительно бесчестно, — согласился мистер Бредон. — Но кто и в чем их обвиняет? — Не знаю, следует ли выносить сор из избы, — засомневалась миссис Джонсон, — но будет справедливо по отношению к миссис Крамп, если я скажу… Естественно, пять минут спустя умеющий добиться расположения собеседника мистер Бредон был в курсе всего случившегося. — Только не надо рассказывать об этом в офисе, — попросила миссис Джонсон. — Разумеется, — пообещал мистер Бредон. — О, кажется, там уже разносят кофе. Пока! Он спрыгнул со стола и поспешил в машбюро, где мисс Партон сообщала самые пикантные подробности утренней сцены в кабинете мистера Армстронга своей навострившей уши аудитории. — Это еще что! — вступил мистер Бредон. — Вы не знаете последних событий. — А что, что случилось? — воскликнула мисс Росситер. — Меня просили молчать, — ответил мистер Бредон. — Помилуйте, мистер Бредон! — Ну ладно, вообще-то обещания я не давал. Просто меня просили. — Это насчет денег мистера Толбоя? — Так вы уже знаете? Какая жалость! — Я знаю, что бедняжка миссис Крамп ревела сегодня белугой, потому что мистер Толбой обвинил ее в пропаже денег из его стола. — Ну, если вы знаете это, — простодушно сказал мистер Бредон, — то надо отдать должное миссис Крамп… — Речь его полилась без запинки. — Я думаю, это отвратительно со стороны мистера Толбоя, — сказала мисс Росситер. — Он всегда ужасно груб со стариком Копли. И гадко обвинять уборщиц. — Да, конечно, — согласилась мисс Партон, — но что касается Копли, то у меня тоже порой не хватает терпения. Он такой настырный ябедник. Однажды пошел и доложил Хэнки, что видел меня на собачьих бегах с приятелем. А какое, спрашивается, ему дело до того, что делает девушка вне рабочего времени? Чересчур уж он любопытен. Если девушка всего-навсего машинистка, это вовсе не значит, что она рабыня. О, а вот мистер Инглби. Кофе, мистер Инглби? Вы уже слышали о том, как старик Копли «арестовал» у мистера Толбоя пятьдесят фунтов? — Не может быть! — воскликнул мистер Инглби, вытряхивая из корзины для бумаг всяческий мусор, прежде чем перевернуть и оседлать ее. — Немедленно расскажите. Ну же! Вот ведь выдался денек! — Так вот, — сказала мисс Росситер, с удовольствием приступая к рассказу, — кто-то прислал мистеру Толбою пятьдесят фунтов заказным письмом… — Что тут происходит? — прервала ее мисс Митьярд, входя со стопкой бумаг в одной руке и пакетиком конфет в другой. — Вот вам леденцы. А теперь послушаем все с самого начала. Хотела бы я, чтобы и мне кто-нибудь прислал пятьдесят фунтов заказным письмом. И кто этот благодетель? — Не знаю. А вы, мистер Бредон? — Не имею ни малейшего понятия. Но деньги были в банкнотах, что уже подозрительно. — И он принес их на работу, намереваясь положить в банк. — Но был слишком занят, — подхватила мисс Партон, — и забыл о них. — Черта с два я бы забыла про пятьдесят фунтов, — сказала лучшая подруга мисс Партон из типографского отдела. — Ну, мы-то всего лишь бедные трудяги-машинистки. А для мистера Толбоя, судя по всему, пятьдесят фунтов не деньги. Он сунул их в стол… — А почему не в карман? — Потому что он работал в рубашке с короткими рукавами и не хотел, чтобы его богатство висело на вешалке… — Какая неприятная подозрительность… — Именно. Так вот, он забыл о них, а во второй половине дня оказалось, что цинкограф что-то сделал не так в клише «Нутракса»… — Из-за этого клише не было доставлено вовремя? — поинтересовался мистер Бредон. — Да, из-за этого. И надо сказать, я обнаружила еще кое-что. Мистер Дрю… — Кто такой мистер Дрю? — Ну, тот толстяк из «Корморант пресс». Он сказал мистеру Толбою, что, с его точки зрения, заголовок получается немного рискованным. А мистер Толбой ответил, что у него извращенный ум, короче — все это пропустили, а потом менять что-либо было уже поздно… — Вот так так! — неожиданно вступил в разговор мистер Гарретт. — Хорошо, что Копли про это не знал. Уж он бы ему не спустил. Должен сказать, Толбой действительно должен был что-нибудь предпринять. — Кто вам это рассказал? — Мистер Уэддерберн. Дрю сегодня утром ему звонил, сказал, что надо бы внимательнее следить за такими вещами. — Ладно, вернемся к нашей истории.