– А то где же?! – Жди. Мы скоро будем. Уж чего-чего, а подобного Гуров не ожидал. Грызня между Вороновым-старшим и Вороновым-младшим вполне вкладывалась в логику развития событий. Хищники, когда их припечет, всегда между собой грызутся, а Вороновы были хищниками. Но чтобы убийство… «Да, – подумал Гуров о Воронове, – недооценил я тебя, красавца. Думал, что ты мелкая зубастая тварь, а ты, оказывается, волк!» И Лев Иванович пошел будить Крячко. 36 Крячко, Вахитов, а также поднятые по тревоге Лежаков и Курятников уехали вместе со следственной бригадой на место происшествия. Лев Иванович остался в отделении, потому что здесь находилась Виолетта, которая хотела говорить с Гуровым, только с ним и ни с кем больше. Лев Иванович не стал спрашивать у девушки, почему именно с ним, а не с кем-то другим она хочет говорить, – в данной ситуации этот вопрос был бы неуместным и даже глупым. Он просто отвел Виолетту в кабинет Вахитова, усадил в кресло, по-хозяйски вскипятил чай, налил в две чашки, сел напротив и какое-то время молча смотрел, как девушка греет ладони о горячую чашку. – Я сейчас… я все расскажу, – сказала Виолетта. – Вот только погрею руки и выпью чай… почему-то холодно. Гуров молча кивнул. Он прекрасно понимал, что сейчас творится в душе у девушки, и уважал ее за стойкость и самообладание. Ведь совсем недавно на ее глазах свершилось самое страшное из всего, что только может быть на свете, – убийство. Причем убили не кого-то постороннего, а ее брата. А убийцей, что еще ужаснее, был ее отец. А она ведет себя очень даже достойно. Ни слез, ни истерики, ни обмороков. Мужественная фиалочка, растоптанная чужими сапогами. – Я готова, – сказала Виолетта и даже улыбнулась. – Только вы задавайте мне вопросы, а я постараюсь на них ответить. Так мне будет легче… – Да, конечно, – сказал Гуров. – Хорошо, – девушка еще раз вымученно улыбнулась. – Вы, наверно, будете спрашивать, почему и как я решилась прийти к вам. Так вы об этом не спрашивайте, ладно? Потому что я не смогу ответить на такой вопрос. – А я и не собирался, – улыбнулся и Гуров. – Спасибо, – кивнула девушка. – А обо всем остальном спрашивайте. Я расскажу… Она рассказывала долго, иногда путалась, иногда возвращалась к ранее сказанному, иногда опровергала саму себя, говоря «ой, не так!», и пыталась припомнить какие-то моменты, которые упустила, а иногда и вовсе умолкала, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Гуров ее почти не перебивал, лишь изредка задавал короткие уточняющие вопросы. Он слушал рассказ Виолетты, и в его голове складывалась отчетливая картина трагедии, случившейся на даче. …Помахав Гурову из окна, Виолетта вернулась в гостиную. Ни отец, ни мать, ни брат не обратили на нее никакого внимания – не до нее им было. Они спорили и ругались. – Ну что, папочка и мамочка, доигрались? – говорил Евгений. – Черт бы вас побрал с вашими изменами и любовями! – Заткнись! – рявкнул на него Воронов-старший. – А ты голос на меня не повышай! – злобно оскалился Евгений. – Кто ты вообще такой, чтобы орать на меня? Как совсем недавно выяснилось, ты мне никто: ни дядюшка, ни дедушка, ни родимый папа! Пустое место! – Я тебя вырастил. – Вот за это нижайшее тебе спасибо! – со злобной ироничностью сказал Евгений и поклонился. – Я тебя сделал богатым человеком. – И за это отдельная тебе благодарность. А только что с того? Завтра опять придет к нам этот полковник, и что останется от моего богатства? А ведь он придет! И все из-за вас! Чтоб вам пропасть вместе с вашими любовными страданиями и изменами! – Замолчи! – на этот раз крикнула мать. – Нашли время и тему… О другом сейчас думать надо! – О да! – злобно согласился Евгений. – Например, о том, как всем нам не загреметь в тюрягу! Вот скажи мне, бывший мой родитель, почему ты отпустил этого полковника просто так? Почему ты не сунул ему денег? – Я намекал, но он не взял, – угрюмо ответил Воронов. – Намекал, – насмешливо повторил Евгений. – Знаю я твои намеки! Да ты за рваный рубль удавишься! Я еще удивляюсь, как ты оторвал от души сто тысяч для этого деревенского бандита! Нашел кого нанимать в киллеры… Уж лучше бы ты обратился к Сене Красивому… А, понимаю. Как не понять! Сеня не деревенская пьянь! Он бы запросил больше… Ох, дядюшка, дядюшка… Погубила тебя твоя жадность. Нанял исполнителя, как же! А он взял да и попался. И раскололся. По полной программе! Ну, да мне-то что? Я по этой статье не ходок. В крайнем случае свидетель. А вот ты шей торбу и суши сухари! – Пусть сперва докажут, – мотнул головой Воронов. – Мало ли что сказал какой-то деревенский пьяница. – Значит, пойдешь в глухой отказ, бывший мой отче! – Злая ирония и такая же злая насмешливость так и перли из Евгения. – Ну-ну. Ты кого здесь держишь за дурака? Может, того полковника? Ну, так зря. Уж он-то доведет дело до конца, ежели начал. Так что учи феню и тюремные порядки. Пригодится. Попроси Сеню Красивого, он тебя научит по ускоренной программе. – И на полковника найдется управа, – мрачно сказал Воронов. – Да неужели? – издевательски расхохотался Евгений. – Вот прямо-таки все твои друзья-приятели взяли да и бросились спасать тебя от полковника! Наивный ты человек, Игорь Николаевич. И глупый. Да они от тебя дружно отрекутся, как только учуют, что шерсть на тебе задымилась! Еще и подсобят тому полковнику законопатить тебя! Своя-то шкура дороже, потому и закроют они тебе рот. Ладно, если еще живым оставят, а то наймут какого-нибудь деревенского обормота за сто листов… Ты-то ведь распрекрасно знаешь, как это делается. Ну, и они такие же…Так что ты бы не рассчитывал на свои связи – нет их у тебя. Один ты, дяденька, как во поле береза… – Замолчите! – еще раз прикрикнула на мужа и сына Екатерина Борисовна. – Слушать тошно! Сейчас нам нужно не грызть друг друга, а, наоборот, стараться друг другу помочь. Как-никак семья. – Да-да-да-да! – с дурашливой готовностью произнес Евгений и так же дурашливо опустился перед матерью на колени: – Ты, мамочка, как всегда, права! Мы – семья! Ты, значит, моя мама, я – твой сын, он, – Евгений указал рукой на Воронова, – твой муж и, соответственно, мой отец… Что? Я что-то не так сказал? Ах это не мой отец? Да что ты говоришь! Как жаль, как жаль. А с виду такой благородный человек!.. А кто же тогда мой отец? И что здесь делает этот благородный человек, – он опять указал на Воронова, – если он не мой папа? – Прекрати сейчас же! – крикнула Екатерина Борисовна. – Как это так – прекрати? – делано удивился Евгений. – С чего вдруг прекрати? А может, у меня душевная травма? Конечно, у меня душевная травма! Огромная, на всю душу! Шутка ли, столько лет называть папой чужого человека! Тут кто угодно душевно травмируется. Разве нет? Екатерина Борисовна ничего не ответила и лишь поморщилась. – А почему ты поморщилась, мамуля? – Евгения явно понесло. – Тебе неприятно меня слушать? Ах как я тебя понимаю! А мне-то каково, только представь! Всю жизнь слышать от тебя, что чужой мне человек – мой родной отец! Почему ты не думаешь о моих чувствах, мамочка? Скажи, мамуля, а кто мой настоящий папа? Неужели тот убиенный авантюрист? Или, может, кто-то другой? Третий? Ты уж, мамочка, не таись, выкладывай карты на стол! Коль уж у нас пошла такая крупная игра! – Перестань паясничать, – устало произнесла женщина. – Сейчас надо думать о деле… – То есть о том, как спасти свою шкуру? – с дурашливой поспешностью сказал Евгений. – Что ж, я готов. Действительно, что может быть важнее спасения своей шкуры? А то все какие-то отцы, деревенские пьяницы, убийства, прочие трагедии… Ну их всех! Вот спасение собственных задниц – совсем другое дело! – Ты что же, не понимаешь, что наше положение и в самом деле серьезное? – спросил Воронов, не выдержав дурашливого представления Евгения. – Что бы там ни было и как бы ни было, а сейчас нам нужно держаться вместе. Выработать общий план. Определиться, что мы будем говорить в случае чего этому полковнику или кому-нибудь другому, черт бы их всех побрал! Созвониться с адвокатами. Встретиться с нужными людьми. То есть действовать. А ты ведешь себя как клоун. – Да! – с подчеркнутой покорностью склонил голову Евгений. – Все я, дядюшка, понимаю. Более того, у меня уже есть план собственного спасения. Даже целых два плана. Вот думаю, какой из них лучше. Так что зря ты на меня рычишь, чужой человек. Подумай лучше о себе. У тебя грехов в два раза больше моих. Я, во всяком случае, никого не убивал. А ты убил. Моего настоящего папу, между прочим. Если, конечно, при этом верить нашей мамуле, что тот человечишко и вправду мой настоящий папа. О чем, собственно, мною уже было говорено… Воронов вдруг побагровел и с угрожающим видом двинулся к Евгению. И быть бы драке, если бы не Екатерина Борисовна. – Хватит! – закричала она что есть силы. – Хватит! Хватит! – Ну, хватит так хватит, – покорно склонил голову Евгений. – А то вон как набычился чужой дядя! Просто-таки зубр из беловежских лесов, а не человек – депутат, бизнесмен и отец семейства… Они умолкли. Виолетта стояла в углу и тоже молчала. Никто не обращал на нее внимания. Молчание длилось долго. – Ну, все успокоились… – начал было Воронов, но Екатерина Борисовна неожиданно его перебила. – Подожди, – сказала она мужу и взглянула на сына: – Ты сказал, у тебя есть план спасения. План личного спасения, кажется, ты выразился именно так. Будь добр, объясни, что ты имел в виду. – Охотно, – ответил Евгений. В его тоне уже не чувствовалось никакой наигранности и позерства, он говорил ровным и даже чуть скучающим голосом, будто объяснял решение простой задачи непонятливым ученикам. – Именно так я и сказал. Более того, у меня целых два плана. О чем я также уже упоминал. Эти планы именно моего личного спасения. Так сказать, индивидуального. Вам в этих планах места нет. – То есть? – спросил Воронов. – Как так? – А вот так, – спокойно ответил Евгений. – Очень похоже, что ты, дядюшка, крупно влип. Да и ты, мамуля, тоже. А у меня, как я мыслю, есть шанс выкрутиться. Конечно, кое-что я потеряю, но свобода, знаете ли, дороже. – Я не понимаю… – растерянно произнесла Екатерина Борисовна. – А что тут непонятного? – досадливо скривился Евгений. – Мне кажется, все тут ясно-понятно. Но тебе, мамочка, так и быть, объясню дополнительно. Поскольку мы все в разной степени влипли, то, следовательно, нужно по-разному спасаться. А в данной ситуации лучше спасаться в одиночку. Вот я и намерен спастись в одиночку. – Какая же ты дрянь! – устало произнесла Екатерина Борисовна. – Какая же ты, оказывается, мразь! – Может, и так, – согласился Евгений. – Ну так ведь мне было с кого брать жизненный пример! Так что не плюй в зеркало, мамочка. А заодно и ты, дядюшка, тоже не плюй. Женщина хотела сказать еще что-то, и, наверное, много чего сказать, но ее перебил Воронов. – Выкладывай, – сказал он Евгению, – что ты надумал! Да не крути! – Раскладываю по полочкам, – прежним спокойным тоном произнес Воронов-младший. – Пункт первый: я скорыми темпами уезжаю за границу. Бросаю все и уезжаю. Куда – дело мое. Но для этого, дяденька, ты должен отдать мне мое кровное. То есть мои денежки, на которые ты наложил свою лапу. До поры до времени я кротко терпел такое безобразие с твоей стороны, но, как известно, всякому терпению наступает предел. И вот такой предел наступил. Так что гони мне мои денежки, да и распрощаемся. – О каких деньгах идет речь? – насупился Воронов. – Мне кажется, я выразился предельно понятно – о моих. Которые я непосильным трудом заработал на стройках, на водочном заводике, ну, и еще на кое-каких авантюрах. Будто ты сам не знаешь. – И сколько же ты хочешь? – вкрадчиво спросил Воронов. – Все, какие есть! – отчеканил Евгений. – А как же мы с матерью? – с прежней вкрадчивостью спросил Воронов. – А вы-то тут при чем? Зачем вам деньги? – делано удивился Евгений. – Не завтра, так послезавтра вас того… повяжут и посадят. И тебя, дяденька, и заодно мою любезную мамашу. А денежки конфискуют. Равно как и эту дачку. И еще много чего. На дачку я не претендую. А вот денежки – подавай сюда. – А мы, значит, пропадай, – вклинилась в разговор Екатерина Борисовна. – Вот так-то ты решил, сынок. И за себя, и за нас… – Да вы и без того пропадете! – поморщился Евгений. – Хоть с деньгами, хоть без них. С деньгами пропадете еще быстрее. Откуда, спросит полковник, у вас столько денег? И что вы ему ответите? Накопили со своих скромных зарплат? А я сберегу денежки. И когда ты, маменька, и этот сердитый дядя выйдете оттуда, – Евгений неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, – я, так уж и быть, поделюсь с вами сохраненными рубликами, на старость вашу глядя. Так-то оно будет вернее. А потому, дядя Воронов, гони денежки. Да побыстрее. Медлить никак нельзя – полковник повис у нас на хвосте. Чуешь, как он дышит в затылок? – Полковник… – зло произнес Воронов. – На полковника найдется генерал…