– А, ну да! Уже слышали! – усмехнулся Евгений. – А на генерала – маршал, а на маршала – кто-нибудь еще выше… Дурак ты, дядя Воронов, вот что я тебе скажу! Простота. Неужто ты еще не понял, что вам конец? Неужто не чувствуешь? Подрастерял ты, старче, волчий нюх… Думал, так и будешь барствовать в сытости и безнаказанности? А вот не вышло! Так что хватит разговоры вести. Давай приступим к решению денежного вопроса. – Не дам я тебе никаких денег! – Лицо Воронова стало багровым. – Это мои деньги! Я их заработал! Я, а не ты! Что бы вы без меня делали, хоть ты, хоть твоя мать! Кем бы вы были? Мелочовка базарная! – последние слова Воронов произнес с презрением и даже сплюнул. – Не дашь, – насмешливо и многозначительно произнес Евгений. – Вот прямо-таки не дашь, и все тут! Что ж, на этот случай у меня имеется обещанный второй вариант. Не хотелось бы мне к нему прибегать, но, судя по всему, придется. Воронов в приступе злости почти не обратил внимания на эти слова, а вот Екатерина Борисовна обратила. Может быть, услышала в словах сына что-то потаенное, невысказанное и опасное, а может быть, учуяла нечто женской интуицией. – Какой вариант? – спросила она. – А такой, – ответил Евгений. – Без денег-то мне все едино некуда деваться. Куда я убегу с пустыми карманами? А коль так, то пойду я к тому полковнику и упаду ему в ноги. Так, мол, и так, скажу ему, не погуби, отец родимый, а уж я тебя за то отблагодарю! Все расскажу! Про все твои, дяденька, подвиги, и про которые я знаю, и о которых только догадываюсь. Ну, заодно и о тебе мамочка также придется кое-что рассказать. Да-да, понимаю: мое признание каким-то боком зацепит и меня самого, но гораздо меньше, чем вас. А может, и совсем не зацепит, там будет видно. Конечно, денежек мне в этом случае не видать, ну так я их и без того не увижу. Зато сохраню себе свободу. В крайнем случае отсижу самую малость. В отличие от тебя, дядя Воронов. И от тебя, маменька. Вот такой мой план. И для Екатерины Борисовны, и для Воронова это были страшные слова. Роковые. Евгений, конечно же, знал много чего, что и в самом деле могло погубить Воронова и Екатерину Борисовну. Если Евгений будет молчать, то была еще надежда выкрутиться. Заплатить кому надо, и много заплатить, и выкрутиться. А вот если Евгений и вправду даст против них показания полковнику, тогда, пожалуй, не помогут никакие деньги. А он расскажет. Чувствуя себя загнанным в угол, он решил пойти по головам, растоптать и погубить всех, кто с ним рядом, но спасти себя самого. Так поступают все звери, которым некуда деваться. Их заставляет это делать страх за свою жизнь. Так решил поступить и Евгений. – Еще один шантажист… – с усталой безнадежностью произнесла женщина. – Отец, а вслед за ним и сын… – Да-да, весь в папу. – Евгений склонил голову, выражая тем самым насмешливое согласие. – Ну, так ведь не я его себе выбирал, папу-то. Это ты мне его выбрала, мамочка. А потом, с моей стороны нет никакого шантажа, а есть элементарное здоровое желание спасти собственную шкуру. Разве ты с этим сердитым дядей озабочена не тем же самым? Тем же. Только другим путем. Все верно, у каждого свой путь. Некоторое время в гостиной стояла тишина, потом Евгений, глянув в окно, сказал: – Ну, так я пойду. Конечно, поздновато, но, я думаю, полковник примет меня с радостью в любое время. Еще бы, такой ценный свидетель. Ну что ты на меня смотришь, мой бывший папа? Ты желаешь мне что-то сказать на прощание? Или, может, хочешь меня удержать? Или собираешься найти еще одного деревенского пьяницу с топором за пазухой? Ну, так я тебе не тот веселый авантюрист, который, по предположениям, был моим настоящим папой! Да и не решишься. Ну, так я пойду. Евгений нарочито медлил, он откровенно играл в игру, цель которой была понятна – заполучить деньги. Он был остроумен, нагл и самоуверен – и это его погубило. – Погоди… – каким-то чужим голосом произнес Воронов. – Сейчас все решим… Он чуть помедлил и вышел из комнаты. Проходя мимо Виолетты, едва ее не задел, но, похоже, не обратил на дочь никакого внимания. Отсутствовал Воронов недолго, каких-то две минуты. А когда вернулся, подошел к сидящему в кресле Евгению почти вплотную, вытащил из кармана пистолет и три раза выстрелил в него. Евгений охнул, его тело судорожно изогнулось и осталось в кресле. – Вот так, – сказал Воронов. – Все в этом мире решаемо… Держа в руках пистолет, он взглянул на жену, а затем и на Виолетту. И Екатерина Борисовна, и девушка застыли на своих местах, беззвучно и бессмысленно глядя на мертвого Евгения. Каждая из них по-своему пыталась осознать произошедшее. – Ступай в другую комнату! – приказал Воронов Виолетте. – И не выходи оттуда, пока я тебе не разрешу! Ты поняла? Виолетта ничего не ответила, она просто не могла произнести ни слова. Воронов подошел к ней и, по-прежнему держа в руке пистолет, другой рукой взял ее за плечо и вытолкнул из комнаты. Девушка сделала несколько шагов и остановилась – ноги ее не слушались. Но Воронов уже не обращал на дочь внимания. И потому Виолетта смогла услышать все, что дальше происходило в гостиной. Сунув пистолет в карман, Воронов подошел к супруге. – Очнись! – жестко сказал он. – Что застыла? Или жалко сыночка? А он нас пожалел? Но женщина никак не отреагировала на слова Воронова. Она не могла прийти в себя, а может, и вовсе была без сознания. Воронов оскалился и несколько раз с силой ударил женщину по щекам. Она застонала и попыталась прикрыть лицо руками. – Так-то лучше, – по-прежнему скалясь, произнес Воронов. – Итак, я повторяю: он нас пожалел? – А-а-а… – жалким тоном произнесла Екатерина Борисовна и заплакала навзрыд. – Заткнись! – велел супруг. – И слушай. Да, я его убил! Но если бы я этого не сделал, знаешь, что было бы? Утром ты уже сидела бы у полковника и давала бы показания! И вряд ли ты бы из полиции уже вышла! Вот что было бы! Ты этого хотела? Он сам себя убил, а не я его… Вот так! Постепенно женщина перестала плакать и лишь крупно вздрагивала, глядя куда-то впереди себя. – Значит, так, – принялся распоряжаться Воронов. – Ты должна молчать. Что бы кто тебя ни спросил – молчи! Ты не знаешь, куда он подевался, – Воронов кивнул на убитого, – и все тут. Ищите сами, если вам он нужен. – Виолетта… – слабым голосом произнесла женщина. – Что – Виолетта? – Виолетта… – Она тоже будет молчать. Кто она такая, Виолетта? Ни то ни се… Я с ней поговорю… – Воронов махнул рукой. – Главное, чтобы молчала ты. И вообще хватит! Прекращай реветь! Лучше прикрой чем-нибудь его, – он указал рукой на убитого. – Ночью мы его отсюда уберем. Скажем, часика в три-четыре, когда в селе все будут спать… Воронов отошел в сторону и стал говорить с кем-то по телефону. Говорил он вполголоса, и потому Виолетта его почти не слышала. Так, лишь отдельные слова. Но даже из них она поняла, что отец договаривается с какими-то людьми, чтобы они приехали к нему ночью на дачу. Наверно, чтобы забрать тело Евгения. Дальше Виолетта действовала просто-таки помимо своей воли, как заводная кукла. Скорее даже не так, а будто в нее вселился кто-то таинственный и могущественный, и он диктовал девушке, что ей надо делать. Она осторожно пробралась к выходу, так же осторожно спустилась с крыльца, беззвучно дошла до калитки, вышла на улицу, припустила бегом в сторону дороги, ведущей в город. Было уже темно, и ей по пути никто не встретился. Выбежав на дорогу, Виолетта осмотрелась, надеясь поймать попутку до города. Но дорога была пустынна. И тогда девушка пошла в город пешком. Даже не пошла, а побежала, лишь изредка замедляя шаг, чтобы перевести дух. Ей повезло: на полпути к городу ее догнала легковая машина. Водитель остановился, подобрал растрепанную девушку и всю дорогу полуиспуганно-полувопросительно косился на нее, но ничего не сказал и не спросил. Оказавшись в городе, Виолетта разыскала отделение полиции и сообщила дежурному, что на одной из дач в Антоновой Балке произошло убийство. Убили ее брата Евгения, а убийца – его и ее отец Воронов Игорь Николаевич. Сказала она это таким тоном, что дежурный нисколько не усомнился в правдивости слов девушки, тут же отправил на дачу нескольких полицейских и позвонил Вахитову. Вахит Мажитович прибыл в отделение и первым созвонился с полицейскими, прибывшими в деревню. Они подтвердили, что на даче действительно совершено убийство. Труп находится в загородном доме, а кроме того, там же, на даче, пребывают два человека: мэр города Воронова Екатерина Борисовна и ее муж – областной депутат Воронов Игорь Николаевич. И это еще не все. У Воронова нашли в кармане пистолет. Ни сам Воронов, ни его жена говорить ничего не желают. Женщина плачет, а Воронов несколько раз пытался куда-то звонить по телефону, но полицейские ему не позволили. И даже изъяли у него телефон. И вот теперь они, полицейские, не знают, что им делать дальше. Все-таки мэр и депутат. – Во-первых, – стал инструктировать Вахитов, – обеспечьте охрану места происшествия и ждите, когда прибудет следственная бригада. Во-вторых, грузите этих двоих в машину и везите в отделение. – Так он не хочет! – ответили полицейские. – Кто? – не понял Вахитов. – Воронов. Говорит, что он депутат и мы не имеем права… – А вы его – бережно и нежно, – посоветовал Вахитов. – Под белы руки и с почтением. И не отдавайте ему телефон. Посмотрим, куда он звонил – как перед убийством, так и после него… Затем Вахитов захотел опросить Виолетту, но она заявила, что будет говорить только с тем полковником, который днем был на даче. То есть с Гуровым. Вахитов не стал настаивать и позвонил Льву Ивановичу с просьбой прибыть в отделение. Прибыли Гуров и Крячко, и Лев Иванович сразу же отправился беседовать с Виолеттой. Вскоре привезли и Вороновых. Конечно, в камеру их сажать не стали, а усадили в отдельном кабинете на стулья и приставили к ним сержанта полиции, чтобы Вороновы не вздумали куда-то уходить, а заодно и не переговаривались между собой. При посторонних ушах, как известно, не слишком-то и поговоришь, особенно если на тебе подозрение в убийстве. – Вы не имеете права лишать меня свободы! – пытался протестовать Воронов. – Я депутат областного совета! Вы за это ответите! – А мы вас и не лишаем, – с предельной степенью вежливости ответил Вахитов. – Какое же это лишение? Лишение будет потом… – Тогда верните мой телефон! – Этого мы сделать не можем, – все так же учтиво пояснил Вахитов. – Равно как и вернуть изъятый у вас пистолет. Они являются вещественными доказательствами в будущем уголовном деле. – Мне нужно позвонить адвокату! – настаивал Воронов. – Это ночью-то? – усмехнулся Вахитов. – Вот дождетесь утра и звоните. А пока пускай он спокойно поспит, ваш адвокат. Отдохнет перед жаркими баталиями. И вообще, Игорь Николаевич, ведите себя прилично, не усугубляйте свое положение. Вам же будет лучше. Воронов злобно глянул на Вахитова и вместе с молчаливой женой в сопровождении сержанта отправился в указанный кабинет. Вскоре прибыла следственная бригада, вкратце расспросила, что и как, и вместе с Крячко, а также поднятыми по тревоге Лежаковым и Курятниковым отбыла на место происшествия. 37 Закончив рассказывать, Виолетта устало закрыла глаза. Гуров сидел напротив и молчал. Он понимал: сейчас девушке надо прийти в себя, обрести душевное равновесие, привыкнуть к мысли, что отныне вся ее жизнь поменялась кардинальным образом. Не было у нее теперь ни отца, ни матери, ни брата. Да и дорогостоящую учебу в Москве, по всей вероятности, ей придется бросить, потому что и денег у нее тоже не было. Была лишь она одна, Виолетта, наедине сама с собою, собственной совестью и со своими проблемами. Это надо было понять и принять. В кабинет заглянул Вахитов и сделал знак рукой: все, мол, в порядке, Вороновых доставили в отделение. – Они здесь? – открыла глаза Виолетта. – Да, – сказал Гуров. – И мама, и… – она запнулась, – и отец? – Да. Девушка кивнула и опять прикрыла глаза. – Понимаете, – осторожно сказал Гуров, – вам пока не надо с ними видеться. Пока отца не арестуют, он представляет для вас опасность. – Вы думаете, что он и меня… как брата? – глянула девушка на Гурова. – Не знаю, – сказал Лев Иванович. Ну а что еще он мог сказать? Он и в самом деле не знал, как в дальнейшем может повести себя Воронов. В поведении загнанного зверя нет логики, у него есть лишь цель спасти себя. А для спасения все средства хороши. – И я не знаю тоже, – согласилась девушка. – То-то и оно, – сказал Гуров. – У вас есть где пожить какое-то время, пока ситуация успокоится? – Да, – кивнула Виолетта. – Я уеду в Москву. Там у меня оплаченная на год вперед квартира. – Она помолчала и добавила: – И еще там у меня есть друг… молодой человек. Я ему все-все расскажу, и мы решим, что делать дальше. – Хороший парень? – спросил Гуров. – Да. Очень.