Гуров поднял бровь. Аслан смутился: – Ну, вас я для примера привел. Необязательно же вас. Суть в том, что меня не поймут. Ну а будет запрос, ну потребуют они от одного-второго банка, чтобы те дали выписки по счетам, так ведь вы сами знаете, как эти запросы выполняются. – Как же? – Ну как-как. Этим самым кверху. Через один, а то через два исполняются. Будут отбиваться. Мол, нет даты рождения, не тот тип налогоплательщика указан, а вот тут ИНН у вас не указан, а наша суперсовременная автоматическая система не может найти того, кого вы ищете, без полного Ф.И.О. и ИНН, пятое-десятое – так и будут тянуть время до победного. Вот так пройдет еще месяц, которого у меня нет. А если налоговая и штраф банку выпишет – так они еще и в суд пойдут, права качать, и еще месяца два-три-четыре уйдет. Сами знаете, сейчас за каждого клиента бой идет. Они еще до суда не дойдут, пока будут разбираться, чьи счета, как мне каюк и придет. Гуров признал, что ход мыслей вполне логичный. – Справедливо. Допустим. И все-таки кому же, по вашему мнению, может быть выгодна ваша гибель? Личные враги, обиженные родственники, наследники, бывшие жены? – Родственники – точно нет, я сирота, что отец, что мать – в графе два жирных прочерка. Женат я никогда не был, детей у меня нет, по крайней мере, мне об этом никто не сообщал. – Кровники? – Да вы что! Откуда? – Бои по глупости или ковиду не проигрывали? Нассонов вдруг прыснул: – Хорошо подкололи. Не-а. Кстати, Хайдарчик вам поклон велел передать. Он уже в Грозном, устроился тренером в детской спортшколе, а наша Таня снова громко плачет… ну, то есть на сносях. – За привет спасибо, польщен, а теперь вернемся к нашим делам. Аслан посерьезнел: – Вернулись, вернулись. Нет, таких прямо кровников-врагов не припоминаю. Не знаю, кому выгодно. Может, какой маньяк, который считает себя избранным и стремится искоренить азартные игры. Гуров хмыкнул. «Интересно, надо будет как-нибудь стажеров припрячь, может, где-то в архивных документах упоминаются такие маньяки? Убийцы наперсточников и шулеров», – подумал он, потом вспомнил все происшедшее и помрачнел. – Что делать-то будем, Лев Иванович? Я вас ни в коем случае не шантажирую, вы же понимаете. Я бы вам денег с удовольствием предложил, но вы же не возьмете? – Не возьму. – Однако, если эта грязюка с вашей, типа, ставкой всплывет, особенно после моей смерти, я-то ведь единственный, кто с ручательством может защитить ваше честное имя. – Да что ты заладил-то? – снова нагрубил полковник. – Куда ты собрался, да налегке, да так скоро? Что, девяностые на дворе? У тебя вон бойцов сколько и «Мерседес» какой борзый. – Девяностые не девяностые, но вы получше меня знаете, что бывает с теми, кто не возвращает высоким чинам их денежки. – Представь себе, не знаю, – парировал Гуров. – А я в вас не сомневался, – огрызнулся Нассонов. В этот момент зазвонил его телефон – обычная, скромная кнопочная «верту». Он поднес ее к уху, послушал, произнес несколько слов и дал отбой. Некоторое время Нассонов размышлял, подняв брови, потом потер лоб и наконец сказал, теперь уже медленно и веско: – Ситуация следующая. Послезавтра в Калининграде состоится ветеранский фестиваль по регби. Мой финдир из конторы сообщает, что поступила ставка в миллион сто рублей на то, что матч между «Старыми лосями» и «Балтийским штормом» не будет завершен. – Так. И что с того? – Если ставка зайдет, то я банкрот. Если я банкрот, то не смогу выплатить деньги клиентам. Не выплачу деньги – меня убьют. Вот, собственно, и все. Глава 3. Вперед, на Раушен Генерал Орлов с недовольством спросил, постукивая остро отточенным карандашом по столу: – Послушайте, вы что же, не накатались еще? Сперва поодиночке путешествуете, теперь коллективно решили на побережье съездить, да еще за казенный счет? – Не за казенный, – поправил начальника Гуров. – Поездку финансирует Нассонов, и это, во-первых… – А, есть еще во-вторых? – Во-вторых, мы ставим вопрос не о поездке на побережье, а об откомандировании нас в целях выявления, предупреждения, возможно, пресечения, а заодно и раскрытия преступлений… – А равно и выявление, установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, – подхватил Крячко, пока друг переводил дух. – И в-третьих, сейчас сезон не особо-то курортный на Балтике. Не Египет, чай. Холод собачий наверняка. – А вдвоем – потому что один работает, другой – страхует, – уточнил Гуров. – Ладно, – буркнул Орлов, и полковники поняли, что лед тронулся. – Дело вот в чем: с большой долей уверенности можно утверждать, что тот, кто постарался погубить Арутюнова, проявит себя и в деле Нассонова. – Почему? – Потому что факты и обстоятельства схожи. Сферы их деятельности идентичны, они росли вместе, по всей видимости, имеют общих врагов. – Ну, ну? И что? – подбодрил генерал. – По делу Арутюнова усматривается, что человек действовал с оглядкой, осторожничая. Теперь картина более динамичная. Судя по тому, как быстро разворачиваются события – все ставки сделаны за последние две недели, – тянуть с Нассоновым он не собирается. Я исследовал ряд ситуаций, которые привели к ощутимым потерям конторы «Гепард» – ставки сделаны крупные, на обычные мероприятия, в которых не усматривается элементов внешнего воздействия. У этого человека есть огромные деньги и нет желания долго возиться с Нассоновым. – Что это значит? Уточни, – попросил Орлов. – Я хочу сказать, что он просто желает, чтобы Нассонов как можно быстрее отправился на тот свет, все равно с чьей помощью. Красоты и полета мысли более нет. Все те же действия, но совершаются деловито и грубо, без попытки придать им достоверность, без драматургии и, как бы это сказать… – Не косит он более под графа Монте-Кристо, – помог Крячко. – Да, точно, спасибо. Вот почему я уверен, что очень скоро он себя проявит, допустит ошибку. И в этот момент хорошо бы кому-то из нас быть поблизости, а лучше двоим. – Один действует, второй – на подстраховке. Орлов молчал, играя желваками. Гуров прекрасно понимал ход мысли генерала и потому очень осторожно двинул вперед ферзя: – Когда Нассонов провернет такую же комбинацию, что и Арутюнов, вас же снова потащат на тот же ковер… – Красный, – вставил Станислав. – Наверняка уже вытертый… – В самых неожиданных местах, – добавил Крячко. – И с немалой долей вероятности потребуют немедленно выделить нас со Станиславом Васильевичем. Генерал хлопнул по бумагам на столе и решительно приказал: – Отставить. Хватит воду толочь. Ишь, дуэт составили, тоже мне, великие комбинаторы. По счастью, я думаю так же, как и вы. Не надо думать, что генерал глупей вас. Значит, делаем так: летите, предупреждаете, по возможности – устанавливаете. Если повезет – задерживаете. Только обоснованно, а не абы как. И все это – максимально аккуратно. Станислав с важным видом кивнул: – Понимаю. Люди в возрасте, деликатность требуется. – Не ерничай, – посоветовал Орлов, поморщившись. Он не любил шуток про года, – сам-то ненамного моложе. А тут – спортсмены, пусть и ветераны. Стало быть, до сих пор ведут активный, здоровый образ жизни. – Очаровательно, – ворчал Станислав по дороге от начальства в свой кабинет, – они, видишь ли, до сих пор с мячиками носятся, а я, стало быть, старпёр ни на что не годный. – Годный, годный, ладно тебе додумывать, – успокоил друга Гуров, поглядывая на часы. – Ну, сказал генерал, просто чтобы сказать. Давай, поехали собираться, вылет завтра в восемь утра. …По утренним пустым улицам домчались до аэропорта «Внуково», он же «Туполев», где также оказалось относительно малолюдно. Быстро зарегистрировавшись, Гуров и Крячко прошли в зал ожидания и принялись ждать. Через какое-то время Станислав погрузился в сон, а Лев Иванович устроился в малолюдном же кафе, где, кроме него, присутствовало не более двух человек, и заказал кофе. Напиток оказался отменный, горячий и крепкий. Смакуя его, Гуров старался не обдумывать предстоящее дело, понимая, что нужна чистая, свежая голова без готовых версий. Нельзя терять свежесть непосредственного восприятия. Ведь действовать придется в незнакомой ситуации, причем безошибочно. Тем более, с чем предстоит иметь дело – тоже лес темный. И не факт, что кто-то или что-то ждет, не исключено, что сценарий уже написан, подготовлен и, если никто или ничто не помешает, будет разыгран как по нотам. Поэтому сейчас можно пить кофе, смотреть по телевизору красочные, бессмысленные клипы и листать выдержанную, проверенную временем прессу. Как все-таки интересно меняется все вокруг! Казалось бы, совсем недавно в аэропортах и времени-то не ощущалось, а теперь каждая минута чем-то да отличалась – запах кофе, резкая струя антисептика, духи мимоидущей дамы, – каждое мгновение имеет свой собственный запах и даже, возможно, вкус. А может, все дело в том, что самолеты научились летать и в плохую погоду? Поэтому и не теряется, как раньше, представление о том, который час, а то и число. Нет плакатов с девушками, призывающими экономить время, летая «Аэрофлотом», информация выводится на табло, не так раздражают бубнильщики, объявляющие рейсы. Живи, летай и радуйся! Так, господин полковник, отставить рефлексию и воспоминания. Времени радоваться уже не осталось, пора, перекрестившись, следовать на борт. Напевая про себя «Славное море – священный Байкал», Гуров отправился будить друга. Станислав всхрапнул сквозь сон, спросил: «Что, идем? Ага» – и они отправились на посадку. Прошли в салон, поздоровались, расположились в креслах, и вот уже время вылета подошло – правда, сам вылет почему-то откладывался. – Славное море, священный Байкал… – промурлыкал Станислав. – Ну что, в шахматы партейку? – После визита в Нижний Новгород он не на шутку увлекся благородной игрой и даже откопал на антресолях магнитную доску с фигурками. Ее и прихватил с собой в дорогу.