Оказавшись внутри, я быстро показала билет охраннику, который слегка нахмурился при виде меня. У входа дежурил Элф, рука которого теперь была подвязана, но я точно помнила, что не говорила ни о какой своей связи с ребенком на дереве, даже если и оказалась на месте вскоре после того, как началось выяснение отношений. Я радостно улыбнулась Элфу и направилась к доске рядом с входом, на которой висел подробный план экспозиции. Тут все было очень сложно организовано, и в результате мне пришлось вести по плану пальцем в перчатке, чтобы определить самый короткий путь в обеденную зону. К счастью, толпы посетителей немного поредели, потому что наступило время обеда, и за мной, похоже, никто не наблюдал. Определившись с тем, как попасть в нужное место, я быстро направилась туда. Конечно, бегом не бежала, но выбрала ту скорость передвижения, которая, по моему мнению, не должна была привлечь ненужного внимания. Рядом с обеденной зоной находилась дамская комната. Я быстро зашла туда, она оказалась пуста, поэтому я спокойно смогла сделать все, что хотела. Я появилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как немецкая делегация выходит из обеденного зала. Вел группу мужчина, который держался так прямо, будто аршин проглотил, с очень пушистыми седыми бакенбардами. Я подумала, что это, скорее всего, отставной офицер. Интересно, а Фицрой проявил должное усердие, проверяя тех, кто был выбран для показа экспонатов выставки? У меня появилась мысль, что этот тип с бакенбардами участвовал еще во Второй англо-бурской войне [20]. Свой объект я увидела в конце группы. В эту минуту мне очень хотелось оглядеться по сторонам и проверить, что Бертрам, как и обещал, находится на расстоянии оклика, но я знала, что могу себя выдать. Я заметила Фридриха, который низко склонялся к Клаусу и что-то нашептывал ему в ухо. Мне требовалось действовать. Я пошла вперед, немного пошатываясь, а в паре метров от барона и его помощника негромко вскрикнула «О-ох!» и рухнула на пол. Я мысленно скрестила пальцы, надеясь, что Бертрам разгадает мою хитрость и не бросится мне на помощь прямо сейчас. Я услышала мужской голос, который кричал: – Боже, вы только посмотрите! Что с ней? Глаза мои были плотно закрыты, но я внимательно слушала, как несколько мужчин обсуждают, что делать с лишившейся сознания женщиной, и никак не могут принять решение. – Я принесу вазу со стола, – предложил один. – Она придет в себя, если ее хорошенько окатить водой. Я услышала его удаляющиеся шаги. Потребовалось приложить большое волевое усилие, чтобы не открыть глаза в эту минуту. Потом я подумала, что внезапно пришедшая в себя после окатывания холодной водой женщина вполне может кого-нибудь стукнуть, и ей это простят. После того инцидента с полицейским на марше суфражисток я поняла, что сила, появившаяся у меня за годы в услужении, никуда не делась, и я могу при необходимости ею воспользоваться, пусть даже и бессистемно. На самом деле мне нужно заставить Фицроя давать мне уроки по боксу. До того как убежавший за вазой мужчина вернулся, я услышала голос Клауса: – Я знаю эту женщину. Нельзя ее поливать водой. Это леди. Фридрих, помоги мне ее поднять. Майор Грин, пододвиньте вон тот стул. Я почувствовала на себе мужские руки. От одних было больше пользы, чем от других. Две особенно сильные руки подхватили меня под мышки и подняли. Они так сильно приблизились к определенным местам на моей груди, что мне пришлось прилагать усилия, чтобы не поморщиться. Вместо этого я позволила ресницам задрожать и приоткрыла губы, чтобы издать тихий женственный стон. Меня довольно нежно и аккуратно усадили на жесткий стул. – Не это, дурак. Принесите ей стакан воды. Или бренди. Лучше бренди, – произнес Клаус. Я уловила дуновения ветра у себя на лице и полностью открыла глаза. Фридрих обмахивал меня сложенной газетой. Клаус присел рядом со мной. – Вы немного порозовели, – сказал Фридрих. Так, я никому не разрешала устраивать порывы ветра у меня перед лицом с помощью газет. Я сказала: – О, как стыдно! Я только что ходила смочить лицо, но… – Произнося эти слова, я показывала, что делаю это с трудом, и ловила ртом воздух. – Здесь так жарко, – закончила я свое выступление, опустила плечи и буквально осела на стуле. – Вот, выпейте это, дорогая, – произнес грубоватый и хриплый голос. Мужчина с бакенбардами вручил мне стаканчик бренди. Я взяла его вялой рукой. Однако Клаус тут же накрыл мою руку своей, чтобы я случайно не расплескала эту дрянь. – Вы должны это выпить, фройлен, – сказал Клаус. – Это пойдет вам на пользу. Я медленно сделала маленький глоток этой мерзкой жидкости, сразу же закашлялась и чуть не выплюнула все. Какие-то брызги вылетели у меня изо рта, и Фридрих шагнул назад. – Фройлен приходит в себя, – сказал он. – Нам нужно идти. – Да, да, у нас плотный график, – влез майор Грин, дергая себя за бакенбарды. – Вы сюда не одна приехали, юная леди? Я кивнула, показывая, что мне это дается с большим трудом. Я надеялась, что мне удалось показать, каких усилий требует каждое движение. Я поморщилась. Несмотря на меры предосторожности, я все-таки стукнулась головой об пол гораздо сильнее, чем мне хотелось бы, и чувствовала, что вскоре у меня в том месте образуется синяк. Правильно падать – это еще один навык, которому меня должен обучить Фицрой. – С леди Стэплфорд, – сказала я, используя устаревший и неправильный вариант имени, но Риченда любила, когда к ней так обращались. После смерти отца титул унаследовал ее брат, а Риченда, как его сестра-близняшка, считала, что тоже имеет право на титул, и ее никто не мог убедить, что использование его неправильно. Конечно, когда она вышла замуж за Ганса, он быстренько пресек эти притязания. Однако я решила, что раз у меня легкое сотрясение мозга, то меня вполне можно простить за использование этого варианта ее имени. – Отправьте пажа на поиски леди Стэплфорд, – одновременно приказали Грин и Фридрих. Это заставило меня задуматься, не остается ли Фридрих действующим офицером. Остальные джентльмены, рядом с которыми не было дам, чтобы направлять их, оказались неспособными к действиям при виде женщины, лишившейся чувств. – Можете идти, – сказал Фридрих остальным. – Я сообщу охраннику о случившемся, и он за ней присмотрит, пока не появится ее компаньонка. Не нужно больше тратить время, мы и так надолго отвлеклись. Я услышала гул голосов, издаваемых джентльменами. Они явно были довольны. Я не считала их бесчувственными. Я просто знала, что они отчаянно хотят убраться подальше от места, где потенциально могут оказаться в неловком положении. Немцы, несомненно, задумывались, что я за леди, если могу рухнуть на пол таким образом, а англичане пришли в ужас от того, что одной из их соотечественниц стало дурно из-за жары. В конце концов, мы же владели Индией, а те, кто там был, прославились своей отвагой и стойкостью. – Я останусь с ней, пока не появится ее подруга, – объявил Клаус, как я и надеялась. – Я вас догоню. – Но для нас важно закончить тур, – возразил Фридрих. – Это будет оскорблением по отношению к принимающей стороне. – Я думаю, что еще более оскорбительным будет бросить одну из их дам в таком состоянии, – заявил Клаус. – Тогда пусть один из них о ней беспокоится, – тихо, но резким тоном сказал Фридрих Клаусу. – Это не наше дело, сэр. – Она очень милая леди, и я ее знаю, – точно так же тихо ответил Клаус. – Я не оставлю ее с незнакомым человеком. Это займет всего несколько минут. Иди с ними, Фридрих. Ты можешь все записывать. Ты же все очень быстро схватываешь. Клаус явно, хотя и очень вежливо, отсылал Фридриха прочь. Делегаты продолжали кружить вокруг, тихо переговариваясь, их воркование напомнило мне о голубях, которые вдруг обнаружили, что никто не даст им зернышек. Я подняла руку и дотронулась до того места на голове, которым приложилась об пол, и поморщилась от собственного прикосновения. Но, по крайней мере, моя рука не окрасилась кровью. – Думаю, мне нужен лед, – произнесла я и услышала, как мой голос слегка дрожит. К этому времени я на самом деле уже чувствовала себя нехорошо. – Нам следует вернуться в обеденный зал, – объявил Клаус. – Мне не хочется лишнего шума, – ответила я. – Может, лучше в чайную? Она маленькая, и туда заходит не так уж много людей, потому что она расположена немного в стороне, а не там, где идет основной поток посетителей. Также я знала, что в обеденном зале сейчас убирают, а сразу же после этого начнут накрывать столы для ужина. В чайной будет меньше заинтересованных лиц. – Вы идти можете? – спросил Клаус. – Конечно, – ответила я, слишком быстро встала и была вынуждена практически сразу же снова сесть. – Через минутку. – Идите, – обратился Клаус ко всем остальным. – Это моя знакомая. Я вас чуть позже догоню. Мой помощник потом полностью введет меня в курс дела. Майор Грин обеспокоенно взглянул на меня, но потом выстроил свое войско и повел прочь. Фридрих чуть ли не шел спиной вперед, пытаясь до последней минуты не спускать с нас глаз. Я снова встала. На этот раз я лучше держалась на ногах. – Возьмите меня под руку, фройлен, – предложил Клаус, и я сделала это с благодарностью. Вероятно, барон заранее изучил план расположения помещений в Хрустальном дворце, потому что он безошибочно, хотя и осторожно повел меня к чайной. После того, как он усадил меня за столик и заказал чай, он позвал пажа и велел тому перенаправить леди Стэплфорд сюда. Принесли очень горячий и очень крепкий чай. Клаус настоял, чтобы положить в мою чашку побольше сахара. – Вам сейчас нужно обязательно выпить сладкого чая. Сахар пойдет вам на пользу, милая девушка. Мой отец интересовался медициной и клялся, что сладкий чай увеличивает не только шансы на выздоровление, но и его скорость. Я пила чай маленькими глотками. – Ваш отец был врачом? Клаус покачал головой: – Он бы хотел стать врачом, но это было невозможно из-за того, за кого моя бабушка вышла замуж. Ему требовалось управлять слишком большим количеством поместий. Но он не отказался от своих интересов, посвящал им все свое свободное время, как и я. – Мне очень жаль, что вы из-за меня не отправились на экскурсию, – сказала я. – Если честно, то она была не очень интересной, – ответил Клаус. – Майор пытался ее оживить, добавить какую-то – как вы это называете? – изюминку, но, к сожалению, кто-то за обедом спросил, принимал ли он участие в боевых действиях. – А-а, – протянула я. – Судя по возрасту, он должен был участвовать во Второй англо-бурской войне. Те, кто в ней участвовал, кажется, обожают рассказывать про свои подвиги. Клаус пожал плечами: – Война – это не героизм и не романтика. Хотя она может быть необходима. Но я не получаю удовольствия от рассказов о приключениях типа тех, которыми нас развлекал майор. – Я знаю очень мало про ту войну, но насколько я понимаю, мы вначале сильно проигрывали. Южно-Африканская Республика и Оранжевое Свободное государство объединились в одну страну только в 1910 году. – Я чуть улыбнулась. – Мой отец любил слушать, как я читаю ему новости из газет. В конце жизни у него было плохо с глазами. – Это печально, – заметил Клаус. – Возможно, солдаты типа майора Грина любят говорить об успехах в надежде, что другие забудут о провалах. Клаус игриво похлопал меня по руке. – Вы мудры не по годам, моя дорогая. Это типично для мужчин – сосредоточить внимание на наших достижениях и забыть менее приятные моменты из нашего прошлого. Именно поэтому нам нужны умные и образованные женщины, чтобы нас сдерживать и мы не забывались. Казалось, что разговор становился все более личным, чего я не ожидала. Мне нравился Клаус, и хотя он сидел на подобающем расстоянии от меня, это все равно было на самой границе того расстояния, которое должно сохраняться между мужчиной и женщиной в общественном месте. И я чувствовала, что он может в любой момент решить сломить мою оборону. Я собралась, чтобы дать ему отпор. Я не думала, что он сгребет меня в объятия или позволит еще какую-то подобную вольность или грубость, но я видела, как его глаза горят интересом. Он склонился ко мне. Теперь нас разделяло всего несколько сантиметров. – Моя дорогая, – заговорил он. – О, вот ты где! – закричал знакомый голос. – Почему, ради всего святого, ты отправила их меня искать под моей девичьей фамилией? Это застало меня врасплох. Я думала, что зовут мою мать! – Риченда плюхнулась на стул. – Чай горячий? Боже, после пережитого шока мне нужно обязательно съесть пирожное, много пирожных. – Тут она наконец заметила Клауса. – В медицинских целях, – добавила Риченда. – Мой врач говорит, что мне требуется усиленное питание. Я недавно родила близнецов моему мужу. Последнюю фразу она произнесла с гордостью, потом нахмурилась. – Это ваша компаньонка? – уточнил Клаус, который заговорил громче, чем раньше, при этом его брови вопросительно поползли вверх. Но мгновение спустя он уже взял себя в руки. Я бросила взгляд на Риченду. Она уже подозвала официанта и делала заказ: большое – да, большое – блюдо с пирожными. Должно быть много крема, а не какие-то капли, которые обычно подают в английских кафе. Мертвые птицы у нее на шляпке покачивались при каждом слове, а ее внушительная грудь вздымалась под несколькими слоями одежды. Я уже не обращала внимания на то, что она одевается странно и несуразно, не следит за модой, и ее наряд обычно состоит из вещей несочетаемых цветов, которые словно борются за то, чтобы привлечь к себе внимание. Но в эту минуту я посмотрела на нее глазами Клауса. Я решила, что ради Ганса мы с Гленвиль должны поработать над ее гардеробом, хотя бы проредить его. Исчезновение ряда вещей всегда можно свалить на моль. Я кивнула. Я на самом деле не могла найти правильных слов для объяснения наших взаимоотношений. Они были настолько сложными, что на их фоне слияние двух государств показалось бы тривиальным. – В таком случае я могу вас оставить на ее попечение? – спросил Клаус и слегка покраснел. Он явно хотел, чтобы его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос. Я посмотрела мимо него и увидела, что Бертрам маячит у стены. Я улыбнулась Клаусу: – Со мной все будет в порядке. Вы должны присоединиться к экскурсии. Вы были очень любезны. Клаус встал, взял мою руку и поцеловал. Он одновременно поклонился и щелкнул каблуками. – Я посчитал это честью для себя. Могу ли я надеяться, что вы в ближайшие дни останетесь в столице? Я был бы рад навестить вас и удостовериться, что вы серьезно не пострадали.