Глава восьмая Случается самое худшее К счастью, во второй половине дня в Хрустальном дворце был наплыв посетителей, и поэтому довольно много кэбов стояло в ожидании пассажиров, желающих ехать назад в город. Мы с Бертрамом прыгнули в первый попавшийся, минуя очередь. – Так нельзя! – заметил извозчик. – Три гинеи, – крикнул Бертрам. – Если доставите нас в отель «Карлтон» в целости и сохранности, но как можно быстрее. – Сделаем, мистер, – ответил извозчик и взмахнул кнутом. Нас обоих отбросило на подушку, когда кэб рванул с места. Бертрам обнял меня за талию, чтобы не дать упасть, и как бы случайно забыл об этом. – Ты считаешь, что его цель – дети? – спросила я. – Боюсь, что да, – ответил Бертрам. – Я постоянно повторяю себе, что он будет держать их только ради выкупа, пока необходимые документы не подписаны. – Но есть и более простой способ, чтобы твой братец уже полностью был уверен в том, что получит желаемое, – тихо произнесла я. Копыта лошадей громко стучали по мощеной дороге. – Нет, – снова заговорила я, но мой голос едва ли был слышен из-за стука копыт. – Он не станет. Бертрам взял меня свободной рукой за подбородок и повернул мое лицо к себе. – Он злой человек, Эфимия. Один раз убийство уже сошло ему с рук. – Но дети! – закричала я. – Как он может? – Он не такой, как ты или я, – сказал Бертрам. – Но давай надеяться, что мы оба ошибаемся. – Нам следовало знать, – заметила я. – Мы… – Нет, – перебил меня Бертрам, причем говорил очень твердым голосом, я такого у него никогда не слышала. – Ты не должна винить себя. В этом деле только один отрицательный герой. – Эми! – воскликнула я с облегчением. – Хотя она и бесенок, но я сомневаюсь, что она смогла справиться с тем, кого послал Ричард, – заметил Бертрам. – Нет, ее же послали назад в гостиницу вместе с Рори. – Я чуть не расплакалась от облегчения. – Ему нужно только продержаться, пока не приедем мы. Есть надежда! Бертрам постучал тростью по крыше кареты. – Еще одна гинея, если можете ехать быстрее! – крикнул он. Я сомневалась, что извозчик может услышать нас в таком шуме, но, вероятно, его ухо было настроено как раз на такие предложения, потому что карета чуть не встала на дыбы. Затем ее стало швырять из стороны в сторону с такой силой, что никакие разговоры больше были невозможны, и я вообще опасалась, что придется распрощаться с завтраком. Виды за окнами слились в единое расплывшееся пятно. Бертрам с мрачным видом держался одной рукой за пристежной ремень, а другой за меня. Нас обоих кидало и швыряло по карете так, что я уже опасалась, хватит ли в городе гамамелиса, чтобы лечить наши синяки. Наконец мы остановились перед «Карлтоном». Бертрам раскрыл дверь кареты, ногой выдвинул ступеньку, спустился сам и подал руку мне. Я взялась за нее и пошатнулась. Я скорее выпала, чем вышла из кареты, но приземлилась на ноги. – Швейцар заплатит, – крикнул Бертрам и понесся вверх по ступеням, все еще держа меня за руку. Мы услышали, как извозчик орет у нас за спиной. Ни один из нас не обратил на него никакого внимания. Мы бросились через холл, заставив пожилых дам уронить пенсне на колени и подхватить маленьких собачек на руки. Носильщики, посыльные и лакеи разбегались в разные стороны, только бы не оказаться у нас на пути. А мы с Бертрамом неслись дальше. Я придерживала юбки одной рукой, и мои лодыжки обдувал ветерок. Я заметила, как упала парочка моноклей, не удержавшись на лицах своих владельцев, и по крайней мере один ребенок выкрикнул нечто непристойное, когда мы пробегали мимо. Но нам-то что, а вот ему гувернантка надрала уши. Наконец мы оказались у лифта и потребовали доставить нас на наш этаж. Потом нам пришлось стоять на одном месте, пока лифт шел вверх. Мы оба оперлись о стены. Я дышала с трудом. У меня заболело сердце, и я уже подумала, не разорвется ли оно в груди. Я посмотрела на Бертрама. Его лицо было серое, но он покачал головой в ответ на мой взгляд. Мы оба не произносили ни слова. Мы оба знали, что, как только лифт остановится, мы мгновенно опять сорвемся с места. Он остановился. Не оставив чаевых лифтеру, что вызвало у него разочарование, мы бросились к номеру Стэплфордов. Бертрам остановился у двери и стал судорожно рыться в карманах. – У тебя есть ключ? – спросил он, тяжело дыша. – Мой у Рори. Я не потрудилась ответить. Я увидела то, чего боялась больше всего. Я слегка толкнула дверь, и она распахнулась. Замок был сломан. Бертрам в ужасе резко выдохнул. – Нет, – прошептал он, и в этом звуке я услышала эхо тысячи кошмаров. Я шагнула в номер, но Бертрам схватил меня за руку и остановил. – Давай я пойду первым, – сказал мой жених. – Мы не знаем, что там найдем. – Я уже открыла рот, чтобы возразить, но Бертрам не позволил мне этого сделать. – Не слышно звуков борьбы, Эфимия. Все, что могло случиться, уже случилось. Я позволила ему войти в номер, а сама рухнула на полированный мраморный пол. Слезы ручьями катились у меня по лицу, и я молилась, молилась и молилась. Казалось, прошла целая вечность, но наконец я почувствовала руку Бертрама у себя на плече. Не могу сказать, как я поняла, что это он, но я знала это даже до того, как подняла голову. – Самого худшего не случилось, – сообщил он. – Дело плохо, но не самый худший вариант. Внутри меня ждало весьма печальное зрелище. Вся мебель оказалась перевернута. Дорогой ковер был усыпан осколками стекла и керамики. Стоял только один небольшой деревянный диван, и на нем лежал Рори. Его рубашка была залита кровью. Кожа вокруг глаз опухла так сильно, что самих глаз больше не было видно. – Я думаю, что у него сломан нос, – сказал Бертрам. – Но он дышит. Я нашел его лежащим на полу. Он оказал им достойное сопротивление. – Где дети? – спросила я. – Их здесь нет, – ответил Бертрам. – Именно это я имел в виду, когда сказал, что самого худшего не случилось. Они их забрали. – Но… – Они прихватили Мэри. Ты понимаешь, что это означает? Я покачала головой. Я едва ли осознавала, что происходит. Я знала, что Ричард невероятно гнусная личность, но я никогда не думала, что он может погубить младенцев. Бертрам взял меня за плечи и слегка встряхнул. – Эфимия! Эфимия! Послушай меня! Это значит, что им нужен человек, чтобы заниматься детьми. Они едва ли прихватили бы Мэри с собой, если бы планировали самое худшее. И можно не сомневаться, что Мэри сильно усложнит им жизнь. Ты же знаешь, какая она. Петарда! Я слегка улыбнулась: – Она явно кусалась и царапалась. – Вот именно, – кивнул Бертрам. – Для них было бы гораздо проще вырубить ее и бросить здесь, чем выводить из гостиницы. – Но как им это удалось? Как?! – воскликнула я. – Именно это я сейчас пойду выяснять, – объявил Бертрам. – Вероятно, они воспользовались грузовым лифтом, а может, нож приставили к ее боку, например, прикрываясь плащом, или что-то в этом роде, чтобы она не дергалась. – Бертрам никак не отреагировал, когда я вскрикнула от ужаса. – В любом случае должен был остаться какой-то след. Мне нужно идти. Если есть хоть какой-то шанс их поймать, я попрошу администратора тебе позвонить. – Я пойду с тобой, – заявила я. – Тебе нужно заняться им, – Бертрам кивнул на Рори. – Мы не можем его бросить в таком состоянии. Возможно, ему даже потребуется медицинская помощь. – Я позвоню администратору. Они пришлют врача. – Пока, Эфимия, будет лучше не посвящать в дело никого из посторонних. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я увидела в них тысячу страхов. Я кивнула. – Возвращайся ко мне, – сказала я и удивила его быстрым поцелуем. Он ответил страстно, затем оторвался от меня и оставил меня с Рори, который так пока и не пришел в сознание. Я снова проверила, дышит ли Рори. Затем отправилась в ванную и смочила небольшое полотенце. Я вернулась в комнату и положила полотенце ему на лоб. Я поняла, что мне нужно еще одно полотенце, чтобы смыть кровь у него с лица, и повторила процедуру. Я двигалась медленно, словно шла по грязи, доходящей мне до талии. Любое движение давалось с трудом и отнимало столько времени, что я уже начала опасаться, не повернуло ли оно вспять. Я пыталась очистить от крови лицо Рори, промокая его полотенцем, но это не очень хорошо получалось. В конце концов я додумалась принести к дивану тазик с горячей водой и продолжала аккуратно стирать кровь вокруг его носа и рта. Я расстегнула промокшую рубашку и увидела, что кровь просочилась сквозь ткань. Жилетка тоже была запачкана. Я потянула за рукава, но не могла снять с Рори ничего из одежды, пока он лежал на спине. Он был слишком тяжелым, и я не могла сдвинуть его с места. Когда я снова начала обмывать лицо Рори у носа, он тихо застонал. Этот звук немного успокоил меня: значит, жив, и я задумалась, на самом ли деле у него сломан нос. Я легко провела пальцем по носу сверху вниз и почувствовала неестественный бугорок. У меня возникла идея порыться в вещах у Гленвиль и Мэри. У Гленвиль я нашла нюхательную соль, а у Мэри бинты. Я уже подумала, не позвонить ли администратору и не попросить ли вызвать врача, но Бертрам пока не вернулся. Я ведь могу подвергнуть детей еще большей опасности, если привлеку внимание к нашему номеру. И еще нам вначале предстоит услышать требование о выкупе. Я сделала глубокий вдох, положила два пальца на нос Рори с двух сторон, мысленно досчитала до трех и выпрямила его. Мне не потребовалась нюхательная соль. Рори открыл глаза, резко сел, одновременно замахиваясь левым кулаком. Я увернулась. – Это только я, – произнесла я. – У тебя нос был свернут на сторону, я его распрямила. Рори издал странный звук – что-то среднее между бульканьем и рычанием, после чего снова рухнул на подушки. – Эфимия, – произнес он. Его голос звучал странно. Я протянула ему бинт. Он поднес руку к лицу и попробовал нос. Поморщился. – Помоги мне встать, – попросил он. Я сделала все, что могла, но мне едва удавалось его удерживать, пока он шел к ванной. Мгновение он смотрел на свое отражение щелочками глаз. Затем он разорвал рубашку и бросил ее на пол. То же самое он сделал и с жилеткой. – По крайней мере, на мне тогда не было пиджака, – заметил он. Рори посмотрел на свои брюки и выругался, увидев на них пятна крови. После этого он еще раз посмотрел на себя в зеркало. – Насколько я понимаю, ты с подмогой появилась как раз вовремя, – сказал Рори. – Нет, – ответила я.