Рори покачнулся и схватился за края раковины, чтобы не упасть. – Ты хочешь сказать, что детей… Я увидела, как он бледнеет прямо на глазах. – Здесь нет, – закончила я за него фразу. – И Мэри тоже нет. Мы ожидаем требования о выкупе. – Давно? – Я не знаю, когда все произошло. Мы вернулись, как только поняли, что Ричард выманил Риченду из гостиницы. Ты лежал без сознания, когда мы тебя нашли. Бертрам положил тебя на этот диван и убежал, чтобы выяснить, каким путем их увели. – Полицию вызвали? – Нет, – ответила я. – Риченда еще даже не знает о случившемся. Я думаю, что она до сих пор сидит в кафе в Хрустальном дворце и ест пирожные. – Я сломалась на двух последних словах, и слезы покатились у меня по щекам. – Может, ей телеграмму послать? Ужасно, что она до сих пор ничего не знает. Рори внезапно склонился над раковиной, и его вырвало. Я потерла ему спину, но он нетерпеливо махнул рукой, показывая, чтобы я оставила его одного. Я вышла из ванной, но не стала закрывать дверь. Я знала, что людей с сотрясением мозга часто тошнит, а потом они могут потерять сознание и захлебнуться своими рвотными массами. Я прислушивалась, не упал ли Рори, но слышала только, как его рвет снова и снова. Это продолжалось какое-то время. Я села, глядя на дверь. Я говорила себе, что чем дольше Бертрам не возвращается, тем больше шансов на то, что он проследит путь похитителей. При этом тихий злобный внутренний голос нашептывал мне, что это также может означать и другое: Бертрам лежит где-то раненый, а то и мертвый. Я шмыгнула носом, но приказала себе держаться и не поддаваться эмоциям. После того как Рори выйдет из ванной, мне придется понаблюдать за ним, а после того, как вернется Бертрам, придется что-то предпринимать в зависимости от новостей, которые он принесет. И как раз в эту минуту до меня дошло, что нигде не видно Гленвиль. Снова сработало проклятие Ганса, и он опять нанял подлую и гнусную служанку? Могла ли она помогать похитителям? Если нет, то где же она? Определенно им не нужна горничная? А может, она уже на пути к Риченде или даже в полицию? У меня в голове кружились всякие мысли. Я не могла прийти ни к каким выводам, а Рори так и не выходил из ванной. Затем я услышала новый звук. То есть он уже какое-то время слышался где-то на заднем фоне, но я только теперь идентифицировала его. Это были приглушенные рыдания. Я мгновенно вскочила на ноги и побежала, заглядывая в каждую комнату по очереди, но никого не увидела. Я даже выглядывала в окна, чтобы проверить, не висит ли там кто-нибудь, держась за какой-нибудь выступ, но безуспешно. Я вернулась к дивану, где впервые услышала этот звук, и встала там неподвижно, пытаясь успокоиться. Сердце судорожно билось в груди, эти удары отдавали мне в голову и мешали прислушиваться. Наконец я все-таки поняла, с какого направления шел звук. Я открыла дверцу шкафчика в гостиной и там обнаружила рыдающую Эми, втиснувшуюся среди бутылок. Я вытащила ее оттуда и обняла. Она прижалась ко мне и рыдала так, будто у нее вот-вот разорвется сердце. Я успокаивала ее, как только могла. Я обнимала ее, гладила по волосам и повторяла ей, что она в безопасности. Но она продемонстрировала хоть какую-то реакцию только после того, как в комнату, пошатываясь, вернулся Рори. Она вырвалась из моих объятий и бросилась к нему. Его сильно качнуло назад, когда она на него налетела, но он смог удержаться на ногах и удержал Эми. Он обнял ее, затем поднял на руки и отнес на диван. Он сел сам с явным облегчением, потом посадил Эми себе на колени. – Она пряталась вон там, – показала я на шкафчик. – Умная девочка, – сказал Рори. – Я велел ей спрятаться, когда услышал, что они ломают замок. Они даже не стали проверять, заперт номер или нет, а сразу стали действовать ломиком. Мне удалось разоружить первого – отобрать этот ломик, но тут на меня бросился второй и так сильно врезал мне кулаком в лицо, что у меня искры из глаз посыпались. После этого все было как в тумане. Я бил куда попало, а они лупили меня. Это опытные ребята. Мне в молодые годы доводилось ввязываться в драки, но эти типы точно знали, как надо бить. Эми подняла голову с плеча Рори. – Они смешно разговаривали, – сообщила она. – Я слышала, как они что-то обсуждали после драки. Я очень напряженно прислушивалась. Я думала: может, скажут что-то важное, но я не поняла ни слова! Мне очень жаль. Она снова расплакалась, Рори гладил ее по голове. – Они не были похожи на английских джентльменов, – сообщил Рори. – Костюмы у них были не просто дешевыми, но и странного покроя. – И это говорит камердинер, – сказала я, пытаясь улыбнуться. – А ты не помнишь никакие из смешных слов, которые они произносили, малыш? – спросил Рори у Эми. – Один из них много раз повторил «scheisse» [24], – сказала Эми. – Немцы, – сделал вывод Рори. – Это одно из немногих слов немецкого языка, которые я знаю. На выставке его произнес один мужчина, а Бертрам пояснил мне, что оно означает. – И что оно означает? – поинтересовалась Эми. – Это плохое слово, малыш, – пояснил ей Рори и повернулся ко мне: – Что ты думаешь делать? Подождем Бертрама или сами начнем действовать? – Кто-то должен остаться с Эми, – сказала я. – Где Гленвиль? – Пошла по магазинам, – сообщила Эми. – Заявила, что мамины чулки – это позор. – Очень кстати, – пробормотала я. Рори встретился со мной взглядом и задал вопрос одними глазами. – Я не знаю, кто действует, кроме Ричарда. И, если честно, я даже не знаю, он стоит за этим похищением или не он. Вполне может быть… Я уже собиралась сообщить, что Фицрой опять подключил нас с Бертрамом к делу. Могло ли наше вмешательство и общение с Клаусом привести к этой ужасной мести? – Конечно, это Ричард, – рявкнул Рори. – Он уговорил Эми забраться на дерево, чтобы ее отправили назад в гостиницу. Он хотел собрать всех детей вместе. Он не рассчитывал на то, что я вернусь вместе с ней. Я не очень похож на няню. Я кивнула. Именно эта версия событий казалась предпочтительнее для меня самой, хотя, может, это было трусостью. Рори снова нарушил поток моих мыслей. – Значит, мне ждать Бертрама? – спросил он. – Ты не в том состоянии, чтобы куда-то идти, – заметила я. – Ты едва на ногах держишься. У тебя, вероятно, сотрясение мозга. Я приведу помощь. – Нет, – покачал головой Рори. – Я должен, по крайней мере, найти Бертрама, если ты не позволяешь мне обращаться в полицию. Может, он попал в беду. Эми вцепилась в Рори. – Не оставляй меня, – умоляла она. – Я не собираюсь идти помогать Бертраму, – сказала я. – Я понятия не имею, где он. Я пойду за помощью. Эми, мне нужно, чтобы ты осталась с Рори. Если он вдруг заснет, ты должна снять трубку вон с того телефонного аппарата и попросить кого-то из сотрудников отеля подняться в номер и помочь тебе. Это очень важно. Ты понимаешь? Мне нужно, чтобы ты о нем позаботилась. Это ответственное поручение сработало гораздо лучше, чем все предыдущие попытки успокоить ребенка. Она прекратила плакать и кивнула. – Я о нем позабочусь, тетя Эфимия. – Эфимия! – запротестовал Рори, но я была уже на полпути к двери. – Закрой за мной дверь и подопри ее хоть чем-нибудь, – приказала я. – Мы не знаем, не вернутся ли они за Эми. Я вышла из номера с таким видом, будто знала, что делала. И только в коридоре я поняла, что кровь осталась у меня на руках и на платье. У меня не было времени возвращаться. Вместо этого я нашла служебную лестницу (этот навык сохранился со времен работы прислугой) и быстро выбралась на улицу. Я подбежала к ближайшему извозчику. Он только раз взглянул на меня и покачал головой. Я решила воспользоваться методом Бертрама. – Две гинеи, если доставите меня в Хрустальный дворец, – сказала я. – Вы из суфражисток, да? – спросил извозчик и сплюнул на тротуар. – Я не хочу иметь с вами никаких дел. Отправляйтесь на кухню. Ваше место там. – Три, – в отчаянии сказала я. У меня с собой были кое-какие деньги, но на оплату проезда по такой цене не хватало. Я решила, что, прибыв на место, смогу сбежать. – У вас самодельная бомба в сумке? – спросил извозчик. – Я полицию должен вызвать, чтобы занялись вами! Пойдите прочь! Я пошла к следующему извозчику, который слышал наш разговор. Он ответил то же самое, только еще добавил несколько бранных слов. Однако третий меня взял. – Это не бомба, это любовь? – спросил он. – Нет у меня никакой бомбы! Жизнью клянусь, что нет у меня никакой ракеты, снаряда, вообще ничего подобного. Только монеты, – сказала я. Я была в таком отчаянии, что чуть не расплакалась. – Ну, раз так, запрыгивай, дорогая, – сказал извозчик. – Я не возражаю против того, чтобы женщины получили право на голосование. Я позволил жене участвовать в ваших делах, но так, чтобы не вляпалась в неприятности. Только вот этого вашего «Дела, а не слова!» [25] не надо. Я долго благодарила его, потом забралась в карету. Я не просила его ехать быстрее, чтобы не подумал, будто я собираюсь причинить кому-то вред или просто напроказничать. Вместо этого во время путешествия, которое показалось мне бесконечным, я пересчитала деньги в кошельке и поняла, что у меня две с половиной гинеи и шиллинг. Однако на одном повороте карета так накренилась, что шиллинг выскользнул из моей руки в перчатке и закатился под сиденье. У меня хватило ума даже не пытаться его найти в качающейся и подпрыгивающей карете. У меня не было желания оказаться похожей на Рори после встречи с теми двумя немцами. Когда карета остановилась перед Хрустальным дворцом, я выбралась из нее и сказала извозчику: – Мне очень жаль, но у меня только две с половиной гинеи. У вас под сиденьем валяется еще один шиллинг. Этого хватит? – Хватит, дорогая. – Мужчина наклонился и взял у меня монеты, потом улыбнулся, показывая, что у него сохранились не все зубы. – Эта поездка стоит гораздо дешевле. – Он взял столько, сколько полагалось по тарифу. – Этого достаточно. Не знаю уж, какие у вас неприятности, и не хочу знать, но, судя по вашему виду, эти деньги вам пригодятся. Я сглотнула слезы и поблагодарила его. Затем я приподняла юбки выше лодыжек, что уже стало входить у меня в привычку, и понеслась в павильон. Стоявший у двери охранник пропустил меня. Он или помнил меня, или ему не хотелось бежать. Хотя следует признать, что за прошедший день ему пришлось проявить активность, о которой он и не предполагал, устраиваясь на эту работу. Я остановилась посередине центрального зала и стала оглядываться вокруг с диким видом. Для разнообразия удача оказалась на моей стороне. Вероятно, у делегации как раз сейчас закончилась очередная экскурсия, и их вели в кафе, куда меня водил Клаус. Казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я заметила снующих официантов, которым предстояло обслуживать членов делегации. Чуть дальше стоял Фицрой, наблюдая за всем происходящим. Он подобно ястребу следил за членами делегации и за тем, кто с кем общается. Я уже подумывала о том, чтобы сразу подойти к нему и разговаривать лицом к лицу, но потом решила, что и так уже устроила шоу. Я привлекла к себе много внимания, пока бежала по атриуму, сверкая лодыжками. Я подошла к большому растению в горшке, немного постояла там, чтобы успокоить дыхание и восстановить нормальный цвет лица. Затем я немного вытащила блузку из юбки, пусть сидит криво, но так меньше бросались в глаза пятна крови. После этого я стала медленно продвигаться вдоль стены в направлении шпиона. При обычных обстоятельствах у меня не было ни малейшего шанса застать Фицроя врасплох, но сейчас все его внимание было направлено на делегацию и на предупреждение возможных угроз, для чего он постоянно обводил взглядом помещение. Он явно думал, что никто не обратит на него внимание или посчитает безобидным. Или, скорее, он считал, что умеет отлично сливаться с фоном. Если у Фицроя и есть недостатки (я говорю о человеческих недостатках, их у него может быть множество), то шпион он отличный, единственное, чего ему не хватает, так это скромности. Он не заметил мое приближение. За его спиной я разглядела нишу, погруженную в тень благодаря тому, что снаружи окна были затянуты тканью. Для моих целей эта ниша подходила прекрасно. Я осторожно направилась к ней, то и дело замирая, как когда-то во время игры в «Море волнуется раз…» вместе с маленьким Джо. Быстро я действовала только в последнюю минуту. Я нырнула вперед, набросилась на шпиона и затолкала в нишу. Фицрой мгновенно сбросил меня с себя и болезненно прижал к полу. Не думаю, что он меня узнал, пока я не оказалась полностью в его власти. – Эфимия, – не сказал, а выплюнул он с яростью. – Что с вами, черт побери? – Выпустите меня, – произнесла я, с трудом хватая ртом воздух. Он полусидел-полулежал на мне. Мою шею царапал холодный металл, и Фицрой еще придавил мне горло предплечьем. После того, как он меня узнал, стало легче. Шею мне больше ничего не царапало, но теперь в той области появилась жгучая боль, и я почувствовала, как вниз стекает струйка крови. Фицрой ослабил хватку, хотя и продолжал прижимать меня к полу, но рука больше не давила мне на горло. Вместо этого та же рука схватила мое плечо, сжав его так, будто оно попало в тиски. – Я мог бы вас убить, – процедил Фицрой и огляделся. – И еще могу это сделать. Благодарите Бога, что здесь нет народа. – Именно поэтому я и выбрала это место, – пояснила я. – Я не дура. – Услышав это, Фицрой вопросительно приподнял одну бровь. – Мне нужно срочно с вами поговорить. – Есть и более простые способы, – заметил он, так и не отпуская меня. Я увидела, что он смотрит на меня подозрительно. – Они захватили Бертрама? – Кто «они»? – спросила я. – Те, кто подбил вас на эту дикую эскападу? Я не могу придумать никакой другой причины, которая заставила бы вас рисковать жизнью. – Я не действую ни по чьему принуждению, – заявила я, наконец понимая, что он хочет сказать. – Я все придумала сама. – На этот раз Фицрой приподнял две брови. – Близнецы Риченды и Мэри похищены. Фицрой нахмурился. – Мэри? Ах да, ваша подружка горничная. – Он пожал плечами. – Меня это не касается. – Но мне нужна ваша помощь! – воскликнула я. – После всего того, что я сделала для… – Я запнулась. – Для меня вы ничего не делали, – ледяным тоном объявил Фицрой. – Все делалось во имя короля и страны. Во мне проснулась ярость, и я заговорила значительно громче.