Инспектор посмотрел на него с подозрением. Французский археолог взволнованно заговорил по-французски, и инспектор отвечал ему на том же языке – медленно, тщательно подбирая слова. – Это, конечно, чрезвычайно досадная ситуация, но я полагаю, вы обязаны исполнить свой долг, инспектор, – сказала Венеция Керр. – Спасибо, мадам, – поблагодарил ее инспектор. – Леди и джентльмены, пожалуйста, побудьте здесь, а я тем временем поговорю с доктором… доктором… – Моя фамилия Брайант. – Благодарю вас. Пройдите, пожалуйста, сюда, доктор. – Могу ли я присутствовать при вашем разговоре? Этот вопрос задал невысокий мужчина с усами. Инспектор, приготовившись дать резкую отповедь, повернулся к нему, и вдруг выражение его лица изменилось. – Прошу прощения, мусье Пуаро, – сказал он. – Вы так закутались в кашне, что я не узнал вас. Пожалуйста, проходите. Он распахнул дверь, и Брайант с Пуаро вышли из офиса – под подозрительными взглядами остальных пассажиров. – Почему ему вы позволили уйти, а мы должны оставаться здесь? – с негодованием воскликнула Сайсли Хорбери. Венеция Керр безропотно села на скамью. – Наверное, он французский полицейский. Или таможенный чиновник, шпионящий за пассажирами. – Она зажгла сигарету. Норман Гейл с робостью обратился к Джейн: – Кажется, я видел вас в… Ле-Пине. – Я была в Ле-Пине. – Прекрасное место, – сказал Гейл. – Мне очень нравятся сосны. – Да, они так замечательно пахнут. Минуту или две они молчали, не зная, о чем говорить дальше. В конце концов Гейл нарушил молчание. – Я… сразу узнал вас в самолете. – В самом деле? – выразила удивление Джейн. – Как вы думаете, эта женщина действительно была убита? – Думаю, да. Весьма захватывающее приключение, хотя и довольно неприятное. По ее телу пробежала дрожь, и Норман Гейл придвинулся к ней ближе, словно стараясь защитить ее. Дюпоны разговаривали друг с другом по-французски. Мистер Райдер производил вычисления в записной книжке, время от времени поглядывая на часы. Сайсли Хорбери сидела, нетерпеливо притоптывая ногой по полу. Крупный полицейский в синей форме стоял, прислонившись спиной к закрытой двери. В соседней комнате инспектор Джепп беседовал с доктором Брайантом и Эркюлем Пуаро. – У вас просто-таки дар появляться в самых неожиданных местах, мусье Пуаро. – Но, по-моему, аэродром Кройдон не входит в сферу вашей компетенции, друг мой? – спросил Пуаро. – Я охочусь за одним крупным контрабандистом и оказался здесь как нельзя более кстати. Это самый поразительный случай из тех, с которыми мне доводилось сталкиваться за многие годы… Итак, перейдем к делу. Прежде всего, доктор, назовите, пожалуйста, свое полное имя и адрес. – Роджер Джеймс Брайант. Я отоларинголог. Проживаю по адресу Харли-стрит[8], триста двадцать девять. Флегматичного вида полицейский, сидевший за столом, записал эти данные. – Наш хирург, разумеется, осмотрит тело, – сказал Джепп, – но мы хотим, чтобы вы приняли участие в расследовании, доктор. – Хорошо. – У вас имеется предположение относительно времени смерти? – Она наступила по меньшей мере полчаса назад. Я осмотрел ее за несколько минут до посадки самолета в Кройдоне. Точнее сказать не могу. Насколько мне известно, стюард разговаривал с ней примерно часом ранее. – Ну что же, это сужает временные рамки наступления смерти. – Я полагаю, излишне спрашивать, не заметили ли вы что-либо подозрительное? Доктор покачал головой. – Что же касается меня, я спал, – с грустью произнес Пуаро. – В воздухе я страдаю морской болезнью – почти так же, как и на море. Я всегда заворачиваюсь в кашне и стараюсь уснуть. – А нет ли у вас каких-либо соображений по поводу причины смерти, доктор? – Пока я не стал бы говорить ничего определенного. Вскрытие покажет. Джепп понимающе кивнул. – Ладно, доктор, – сказал он. – Думаю, нам больше нет нужды задерживать вас. Боюсь, вам предстоит пройти некоторые формальности, как и всем пассажирам. Мы не можем делать исключение для кого бы то ни было. Доктор Брайант улыбнулся. – Я предпочел бы удостовериться в том, что у меня на теле не спрятана духовая трубка или какое-либо другое смертоносное оружие, – сказал он с самым серьезным выражением на лице. – Об этом позаботится Роджерс. – Джепп кивнул в сторону своего подчиненного. – Между прочим, доктор, что, по вашему мнению, могло находиться на нем? – Он указал на дротик, лежавший перед ним на столе в маленькой коробке. Брайант покачал головой: – Без проведения анализа трудно сказать. Насколько мне известно, обычно южноамериканские индейцы используют кураре. – Он способен вызвать такой эффект? – Это чрезвычайно быстродействующий яд. – Но ведь его, наверное, не так легко достать? – Для непрофессионала действительно нелегко. – В таком случае нам придется обыскать вас с особой тщательностью, – сказал любивший пошутить Джепп. – Роджерс! Доктор и констебль вышли из комнаты. Инспектор откинулся на спинку кресла и взглянул на Пуаро. – Дело довольно странное, – сказал он. – Странное до неправдоподобия. Духовые трубки и отравленные стрелы на борту самолета – это выше всякого понимания. – Очень тонкое замечание, друг мой, – сказал сыщик. – Сейчас двое моих людей производят следственные действия в самолете, – сказал Джепп, – специалист по следам обуви и фотограф. Думаю, нам следует допросить стюардов. Он подошел к двери, приоткрыл ее и отдал распоряжение. В комнату ввели двух стюардов. Более молодой Дэвис был явно взволнован, лицо Митчелла покрывала бледность, и оно выражало страх. – Всё в порядке, ребята, – сказал Джепп. – Садитесь. Паспорта у вас с собой? Отлично. Он принялся быстро просматривать паспорта пассажиров. – Ага, вот она. Мари Морисо – французский паспорт. Вам известно о ней что-нибудь? – Я видел ее раньше. Она часто летала в Англию и обратно, – сказал Митчелл. – Наверное, занималась каким-нибудь бизнесом. Не знаете, каким именно? Митчелл покачал головой. – Я тоже помню ее, – сказал Дэвис. – Однажды летел с ней утренним восьмичасовым рейсом из Парижа. – Кто из вас последним видел ее живой?