* * * Ньюгейтские тюремщики неторопливо читают письмо Роуза. Потом раздумывают. Перечитывают. Один тюремщик высокий, с яйцеобразной головой, которую покрывают светлые курчавые волосы. Второй – низенький, упитанный, с образцово-показательным двойным подбородком. Оба одеты в черное, оба угрюмые, словно задались целью усугубить ощущение жути, что возникает у посетителя, когда он входит в ворота мрачной тюрьмы (и слышит, как они закрываются за ним). В приемной Брайди расписывается в журнале учета посетителей, что лежит на столе, над которым висят посмертные маски Бишопа и Уильямса. На лицах обоих застыло обиженное выражение. Роузу следовало бы добавить их в свою коллекцию. Высокий тюремщик буравит Брайди подозрительным взглядом. – Итак, в нашем каменном мешке посетитель к… – Сэру Эдмунду Ательстану Берику, эсквайру, – заканчивает его приземистый коллега. Высокий сурово кивает. – Благодарю вас, мистер Скаддер. Сэр Эдмунд – наш гость в этом хранилище человеческих страданий. – Да что вы, – смеется мистер Скаддер. – Его поместили в нашу лучшую камеру, мистер Хой! – А как же иначе?! – Мистер Хой злорадно улыбается. – Ему обеспечены все удобства, какие здесь только есть. – Трехразовое питание и чистая ночная сорочка по четвергам. – Как и приличествует баронету, – кивает мистер Хой. – И пэру Англии. – Вы ошибаетесь, мой друг. – Мистер Хой сдвигает брови, глядя на мистера Скаддера. – Берик – баронет, а никакой не пэр. Мистер Скаддер смущен. Но потом ему в голову приходит еще одна мысль, и он заметно веселеет. – Ведет он себя довольно оживленно. – Да, любит пошуметь, – соглашается мистер Хой. – Если не плачет, то жалуется. Если не жалуется, требует адвокатов. – Своего поверенного. – Своего барристера. – Своих советников. – Ни минуты не сидит на месте, ни минуты не молчит; все ноет и ноет, – довольно сообщает мистер Скаддер. – Талдычит о своей невиновности. – День и ночь, ночь и день. – Или расхаживает, – добавляет мистер Хой. – Туда-сюда. – Сюда-туда. – А ведь ему выделили шикарную камеру, – замечает мистер Скаддер. – Не камера, а хоромы. Настоящие хоромы, – жеманно улыбается мистер Хой. – Где ему обеспечены все удобства, достойные баронета. – Пэра Англии. Мистер Хой смотрит на мистера Скаддера с едва скрываемым раздражением. – Господа, мне сегодня удастся повидать заключенного? – напоминает о себе Брайди ровным тоном. Мистер Хой напыщенно кивает. – Примите посетителя, мистер Скаддер. Проводите посетителя к заключенному. – Слушаюсь, мистер Хой. – Строго следуйте протоколу – в соответствии с многочисленными правилами и установлениями, которые ввел наш уважаемый начальник в своей безграничной мудрости. – Что это значит, мистер Хой? – Попроси, чтобы она вывернула карманы, и не забывай запирать за вами двери. – Слушаюсь, мистер Хой. Рослый тюремщик смотрит на Брайди в прищуре. – И проверь ее чертовы каблуки. * * * Брайди следует за мистером Скаддером по лабиринту коридоров. Говорят, что в наше время тюрьмы не такие уж мрачные. Помещения побелены, чисто выметены, есть дворики для оздоровительных прогулок и санитарные блоки. Пища вполне съедобная, отношение к заключенным – самое доброе. Например, приговоренного к смерти больше не принуждают сидеть в часовне вместе со своим гробом, а в «солонке» (последней камере, что он видит перед встречей с палачом!) стоят стулья, украшенные салфеточками. Перед свиданием с баронетом Брайди ни о чем таком не размышляет. Она наблюдает, как мистер Скаддер отпирает и запирает двери, гремя связкой ключей, что он носит на поясе, и ей хочется поскорее убраться из тюрьмы. А впереди еще много ворот, которые предстоит открыть и закрыть. Руби плетется рядом, теребя бинты на своих кулаках. – В чем дело? – шепотом спрашивает его Брайди. – Тут как в тюрьме, – отвечает он. – Но ты же можешь проходить сквозь стены. Руби пожимает плечами. – Руби, ты сидел в тюрьме? – тихо спрашивает Брайди. Русалка на плече Руби отворачивается и прячет лицо в волосах. Якорь резко поднимается. Брайди кивает. – Подожди меня на улице. Руби с облегчением смотрит на Брайди и удаляется во внутренний двор. Брайди с тюремщиком продвигаются по коридорам медленно. По приближении к третьим воротам мистер Скаддер всем своим видом напоминает взволнованную курицу, которая вот-вот снесет невиданное яйцо. В конце концов его прорывает: – Жестокое убийство местного доктора – так называют это преступление. Хладнокровное убийство. Чудовищное. Так о нем говорят. Они проходят несколько шагов, и путь им блокируют очередные ворота. Мистер Скаддер вновь принимается перебирать ключи, по очереди пытаясь вставить их в замочную скважину, пока наконец не находит нужный. – Суд над сэром Эдмундом еще не состоялся, тюремщик. Пока вина его не доказана, он невиновен. – Еще как виновен. Они оба полюбили одну бродяжку. – Он отпирает ворота, самодовольно улыбаясь Брайди через плечо. – Ту, что нашли задушенной на церковном кладбище близ Марис-Хауса. Представляете, два джентльмена обезумели от любви к ней – баронет и доктор? А сама она кто такая? Шлюхино отродье! Она околдовала их, одного за другим, когда продавала прищепки. – Россказни. – Она выбрала доктора. От горя и ревности баронет убил влюбленную парочку самым жестоким образом. – Все это фантазии. – Потом он отчекрыжил доктору голову его же собственной пилой, – продолжает тюремщик. – А потом – и вот это загадка – он отослал его черепушку шеф-повару «Клариджеса» и попросил сварить из нее заливное. – Невероятно. – Но потом мы с мистером Хоем сообразили: все дело в голубой крови. Предки сэра Эдмунда сносили головы врагам на поле боя. Да и что только знатные господа не едят в виде заливного! – Это информация из достоверного источника?