– Значит, свое деликатное, неотложное дело он вверил вашим заботам? Застывшая улыбка не сходит с лица доктора. Он поднимает руку и поглаживает бакенбарды, сначала с одной стороны, потом – с другой, – мягко, ободряюще, словно успокаивает капризных питомцев, которые вот-вот спрыгнут с его лица. – Должен признаться, – говорит доктор Харбин, – я думал, что мой работодатель решил прибегнуть к вашим услугам по ошибке. Я был уверен, что вы оставили свое ремесло. Закрыли лавочку, так сказать. – Как видите, я все еще работаю, доктор Харбин, – мрачным тоном парирует Брайди. Он бросает на нее ехидный взгляд. – Ваша стойкость достойна восхищения. Найти в себе силы продолжать… после того, что случилось. Я имею в виду ваше последнее расследование, миссис Дивайн. Поиски мальчика, верно? Поиски мальчика, которого она не сумела найти вовремя. Историю своей неудачи она прочла на его теле: курчавый, со сращенными пальцами на ногах, мертвый. Внешне невредимый, не считая трех почти незаметных синяков: по одному у каждой ноздри, один – под подбородком. Удушен. Узор, который сразу узнает девушка, некогда занимавшаяся похищением трупов. Даже если его не узнает тот, кто эти трупы покупает. – Ужасно, что и говорить. – Доктор изображает сочувствие. – Мы слышали про это дело, во всех подробностях, хотя живем далеко. За несколько миль от Лондона. «Еще бы ты не слышал, лысая башка! – думает Брайди. – Об этом все газеты писали». – Беда в том, – продолжает доктор Харбин, – что любой дилетант может назваться сыщиком. Хотя преступления должна расследовать полиция, как вы считаете? – Полиция, доктор Харбин, расследовала то дело, о котором вы говорите. Не я одна искала похищенного ребенка. Доктор взмахивает рукой – жест одновременно пренебрежительный и примирительный. Брайди смотрит прямо в его хитрые глаза. – Сэр, если, по-вашему, полицейское расследование предпочтительнее, зачем же вы явились ко мне? Доктор Харбин густо краснеет – от ушей до самого кончика носа. Брайди встает и идет к двери. Берет сонетку. – Доктор Харбин, не желаете глотнуть вместе со мной мадеры? Нам это сильно поможет при обсуждении наших дел. Кора немедленно является на вызов. Она бросает на Брайди нетерпеливый взгляд: хорошая взбучка вернее дала бы результат. – Кора, принеси, пожалуйста, мадеру. Особой выдержки. Кора подмигивает Брайди, гостя награждает сердитым взглядом и выходит за графином. У Брайди есть план. Она напоит этого удода смесью, что налита в бутылку из-под мадеры, развяжет ему язык, и он ей выложит все как на духу. * * * – Итак, доктор Харбин, давайте подытожим. Вы представляете интересы сэра Эдмунда Ательстана Берика, а он у нас ни много ни мало баронет. У него пропала шестилетняя дочь – Кристабель. По вашим предположениям, ее почти наверняка похитили. – Совершенно верно. – Считается, что у сэра Эдмунда наследников нет, что его брак с покойной леди Берик детьми не увенчался. Глазки доктора Харбина забегали за стеклами очков. Он кивает. – Но теперь выясняется, что в своем доме Марис-Хаус сэр Эдмунд прятал маленькую дочь, существование которой он ото всех скрывал. – Да. – Сэр Эдмунд убежден, что о ней знали всего четыре человека. – Совершенно верно. – И эти люди – вы, дворецкий, экономка и няня девочки. – Да. – Та самая няня, которая исчезла вместе с девочкой? – Да, – поколебавшись, подтверждает доктор Харбин. – И сэр Эдмунд никому больше не говорил о дочери – друзьям, родственникам, заинтересованным сторонам? – Совершенно верно, – отвечает доктор Харбин, начиная терять терпение. – А леди Берик умерла. – Да. – Когда и при каких обстоятельствах? – Миссис Дивайн, разве это имеет значение? – Я еще не решила. Доктор Харбин возмущен. – С леди Берик произошел трагический несчастный случай. Через несколько дней после рождения Кристабель. – Что за несчастный случай? – Она утонула. Как это ни прискорбно. – Где? – В декоративном пруду в усадьбе сэра Эдмунда. – Леди Берик утонула в пруду? – Да. – Чувствуется, что доктор Харбин и сам в том сомневается. – Значит, наследница сэра Эдмунда матери родной никогда не знала и все шесть лет своей жизни провела взаперти, потому что ее ото всех прятали. Доктор Харбин кивает. Брайди берет в руку курительную трубку. – Сэр, вы не возражаете? Он приподнимает брови. Брайди истолковывает это как разрешение. Она находит свой табак, набивает им чашку, утрамбовывает его, раскуривает трубку и выпускает облако дыма. Потом вспоминает, что дала себе слово не курить, но тут же снова об этом забывает. Доктор Харбин ерзает в кресле, подергивает своими длинными ногами, словно ему не терпится уйти. – Доктор Харбин, вам неудобно сидеть? – Мне хотелось бы поскорее вернуться к сэру Эдмунду, мэм. Ему сейчас необходима моя поддержка. – Разумеется, – соглашается Брайди, невозмутимо попыхивая трубкой. Доктор Харбин с трудом обуздывает свое нетерпение. – Доктор Харбин, я не совсем понимаю. Зачем кому-то прятать ребенка от солнечного света, лишать подруг, детских праздников и Рождества? Насколько я понимаю, девочка, лишенная свободы, ничего этого не знала. Доктор Харбин делает вид, будто рассматривает бокал с мадерой, но трудно сказать, в какие глубины погружаются его глаза за стеклами очков. – Девочка ни в чем не нуждается, – объясняет он. – У нее есть все, что ей нужно. Что касается подруг, с ней играет моя дочь, Мертл. – Тогда получается, что о существовании девочки знают пять человек? – Да. – Доктор Харбин крепче сжимает в руке ножку бокала. – Сэр, может, вы еще кого-нибудь забыли упомянуть? – Нет, мэм. – Например, трубочиста или разносчика? Может быть, им тоже доводилось видеть Кристабель?