Доктор Харбин рассержен. Брайди замечает, что он плотнее сжимает губы и ноги его подергиваются сильнее. – Доктор Харбин, вы так и не ответили на мой вопрос, – улыбается она. – Почему девочку ото всех скрывают? – Она не совсем обычный ребенок, – отвечает он напыщенным голосом, в котором слышится гнев. – В чем выражается ее необычность? – Сэр Эдмунд не уполномочил меня это раскрывать. – Да бросьте вы. Вы как семейный врач наверняка ведь обследовали ребенка? – Брайди не сводит с доктора пытливого взгляда. Ага, наконец-то: доктор морщится. – Доктор Харбин, что вы можете рассказать? – ровным тоном спрашивает Брайди. Его рука поднимается к бакенбардам, треплет их, словно он успокаивает сам себя. – Только то, что ребенок наделен исключительными особенностями – их характер я не вправе открыть, – из-за которых она не может быть допущена в общество. – Сплошные тайны! Пропавшую девочку до сего времени скрывали от всего света… должно быть, сделать это было нелегко. Хотя, с другой стороны, шестилетние девочки обычно тихие и послушные. Доктор Харбин снова морщится. Вот опять, отмечает Брайди. – А пропавшая няня… долго она ухаживала за девочкой? – Почти месяц. Миссис Бибби имела очень хорошие рекомендации. – Совсем недолго… А до миссис Бибби? – Няня, вырастившая сэра Эдмунда. – Можно поподробнее? – Она утонула, – не сразу поясняет доктор Харбин. – К сожалению. – В декоративном пруду? – Нет, в лохани, – холодно отвечает Харбин. – Поскользнулась и упала. – Опасное место Марис-Хаус. – Брайди пыхнула трубкой. – И вы утверждаете, что больше никто из прислуги ничего не ведает о тайном ребенке сэра Эдмунда? – Им ничего не известно про девочку, мэм. – Доктор Харбин, вы сами держите слуг, наверняка читали советы в отношении их и поэтому не хуже меня знаете, что слуги всегда все знают. У них есть глаза, уши и головы на плечах; они падки до сплетен. Они способны вынюхивать секреты, как ищейки. – У сэра Эдмунда слуги верные и неболтливые. – Няню девочки, миссис Бибби, вы выдавали за… – За швею, чинившую портьеры в западном крыле. – То есть девочку прятали в западном крыле? – Да. Брайди снова закуривает трубку, с наслаждением попыхивает ею, размышляя. Ее внимание привлекает движение в углу комнаты. За горшком с комнатной пальмой у окна стоит покойник, которого она встретила на церковном кладбище, и усердно роется в своих панталонах. Подняв голову, он перехватывает ее взгляд и со сконфуженным видом исчезает в стене. Брайди, запомнив то место, где он растаял, ждет, но никаких проявлений призрачной природы больше не наблюдается. – Миссис Дивайн, вы нормально себя чувствуете? – Да, вполне. – Пустым бокалом она показывает на графин, что Кора оставила на буфете. – Доктор Харбин, будьте любезны. * * * Брайди потягивает уже пятый бокал, но доктор Харбин едва пригубил первый. Мадеру он пьет, как незамужняя тетка, однако это не важно: Брайди и так удается выуживать из него информацию. – Доктор Харбин, а в полицию сообщили? В его чертах сквозит настороженность. – Полицию вызвал один из слуг. Он решил, что в доме произошло ограбление. – Конечно, ограбление, что ж еще? Но полиции не сообщили, что похищен ребенок – тайная дочь хозяина дома? – Нет. Брайди кивает: она так и думала. – Преступники выдвинули требования? – На момент моего отъезда они не давали о себе знать. Сэр Эдмунд готов заплатить любой выкуп. – Возможно, ребенка похитили не из-за выкупа. – Каковы бы ни были намерения похитителей, мой работодатель хочет как можно скорее найти свою дочь, – сухо произносит доктор Харбин. – Сэр Эдмунд готов заплатить вам за труды и соблюдение конфиденциальности. И надеется, что по благополучном возвращении ребенка домой вы примете от него дополнительное щедрое вознаграждение. Брайди хмурится. Ей известны очевидные факты – похищена тайная наследница, исчезла ее няня, – но не суть дела. – Вы многого недоговариваете, доктор Харбин. – Я рассказал вам все, что поручил мне сообщить сэр Эдмунд. – Тем не менее вы сообщили только голые факты, не сочтя нужным сопроводить их собственными комментариями, что не свойственно людям науки. Доктора, я знаю, любят выразить свое мнение. – По лицу Брайди скользнула едва заметная улыбка. – Вы точно не камердинер, сэр? Доктор Харбин ставит бокал на стол, резко встает и делает шаг вперед. В его глазах за стеклами очков появляется мрачный блеск. Он сует руку в карман сюртука… Руби Дойл неясным пятном стремительно выступает из стены и встает перед Брайди в бойцовской стойке. Одна рука, сжатая в грозный кулак, поднята вверх, вторая – поддерживает призрачные панталоны. Брайди едва не расхохоталась. Доктор Харбин, ничуть не испугавшись (кроме Брайди, он никого не видит перед собой), вытаскивает руку из кармана. В ней – ничего опасного, просто конверт. * * * Конверт лежит на каминной полке. Брайди смотрит на него, рассеянно попыхивая трубкой. В гостиной она вроде бы одна, но не совсем. В кресле напротив расположился Руби, усевшийся туда после того, как чрезвычайно выразительно наградил откланявшегося доктора пинком под зад. Цилиндр он держит меж колен и приглаживает свои роскошные усы. Взгляд его рыскает по комнате, часто останавливаясь на Брайди. В гостиную без стука входит Кора. – Что хотел этот придурок? – Ты и сама слышала. Под дверью ведь стояла, уши грела. Руби выпрямляется. – Спроси, она меня видит? – Кора, – Брайди показывает на кресло, в котором сидит Руби, – что это? – Кресло, – отвечает Кора, глянув в ту сторону. – А в кресле? Кора подходит к нему, ладонью проводит по подлокотнику, по спинке кресла, в котором съежился Руби. – Пушинки, пыль, ворсинки, – говорит Кора. – Вы недовольны, как я убираю?