– Предъяву мне сделали. За Марьяну. – За к-кого? – За Марьяну. Хорошо ты ее подставила. * * * Клубы свингеров в столице существовали вполне легально. Собирали и публиковали в интернете отзывы. Некоторые даже рекламу давали. Марьяна работала в «Спартаке» – этот ни в каких справочниках не значился. Допускали сюда исключительно по рекомендации. И обязательно две справки требовали – об отсутствии судимостей и медицинскую (последнюю требовалось ежемесячно обновлять). В штате клуба постоянно работали десять эскортников. На смены их вызывали в зависимости от количества и состава гостей. Свингеры обычно – в силу специфики характера – увлечений своих не стесняются. Но в «Спартаке» добрая половина участников – в причудливых масках, венецианский карнавал напоминало. И категорически – твердая позиция руководства – никакого видеонаблюдения. Гостям давали гарантии: их утехи никогда нигде не всплывут. Сотрудников (и тем более посетителей) каждый раз пристально осматривали, чтоб не пронесли ничего записывающего. Документы тех, кто приходил в клуб, проверяли, но видел их только директор. В сеть часто попадают записи из подобных заведений, но «Спартак» уже пять лет существовал, и ни одного косяка. Поэтому клиенты доверяли. Марьяна – генеральный менеджер – настоящих имен гостей тоже не ведала. Безропотно называла, как сами просили: Лилиана, Аполлон, Эрот. Кое-кого, конечно, и в масках узнала: скандального телеведущего – по хриплому голосу, известную певичку – по губам, неудачно подкачанным. Но тайну хранила свято: понятно, что нарушителя не просто черный список ждет, а, очень даже вероятно, физическое устранение. Большой опыт в гостиничном бизнесе сказывался. Хотя сама идею свального греха не одобряла, вида не показывала. Общалась с клиентами приветливо, услужливо. У начальства была на прекрасном счету. Но с Ангелиной Асташиной у нее не задалось с самого начала. Бывает такое: неприязнь с первого взгляда. Взаимная. Телеведущая, в вычурной черной шелковой маске «под кошечку», ходила в клуб не часто – примерно раз в месяц. Зато уж отрывалась от души. Спиртное в клубе без ограничений, но Асташина бесплатного шампанского почти не касалась. Предпочитала кайф иного рода. Наркотики в клубе не продавали, но проносить с собой не возбранялось. Ангелина не расставалась с серебряным портсигарчиком, и к середине ночи раскрепощалась радикально. Основная часть посетителей общалась, выпивала, танцевала, а потом скоромно уединялась в приват-комнате с единственным, ну максимум двумя партнерами. Асташина гуляла с размахом, напоказ. Дверь всегда нараспашку, и она в центре зала, всех эскортников соберет и еще несколько обычных клиентов. Марьяна изо всех сил старалась не осуждать. Заплатила ведь Ангелина деньги свои. И никому плохого не делает. Но почему-то дома, когда включала телевизор, вечно попадала на шоу «Три шага до миллиона». Вглядывалась в чистое, светлое лицо телеведущей. И страшно бесилась, когда Ангелина с показным сочувствием спрашивала очередного облажавшегося игрока: – Вы, наверно, плохо учились в школе? И на работе – иначе просто не могла – держалась с телеведущей безупречно вежливо, но холодно. Изо всех сил маскировала презрение. Ангелина – все телевизионщики немного психологи – настрой генерального менеджера почувствовала. Несколько раз, в паузах между «нюхами» и страстными обжиманцами, подходила, завязывала беседу. Пыталась найти подход. Марьяна в ответ изо всех сил старалась звучать искренне и мило. Но Ангелина все равно капризно кривила губы: – Я тебе не нравлюсь. А однажды, когда Марьяна в очередной раз взялась уверять, что нет у нее камня за пазухой, гадко улыбнулась. Подвела к ней одного из свингеров – жирного, плохо пахнувшего, без передних зубов. Схватила генерального менеджера за предплечье и велела: – Тогда поцелуй его. За меня. Физический контакт с клиентами, ясное дело, табу. Но про особые случаи директор тоже говорил: здесь не монастырь. И за такую зарплату, как у них, иные прихоти придется выполнить. Мужик показался Марьяне отвратительным. Но она была опытным менеджером и поняла сразу: если сейчас возмутиться, с работы вылетишь. Сама целовать не стала, но жадный, вонючий язык клиента в своем рту вытерпела. Что еще оставалось делать? – Умничка. – Ангелина снисходительно похлопала ее по попе, обтянутой униформой (костюм должен быть обязательно узким, директор настаивал категорически). Марьяна, когда пришла под утро домой, даже с котами не поздоровалась – сразу кинулась чистить зубы. Рот полоскала с хлоргексидином, никак не могла отмыться. Потом уснуть не могла: только вроде проваливаешься в забытье, но вспышкой воспоминание, и сразу передергивает от отвращения. На следующий день отправилась к шефу. Рассказала о проблеме. Попросила давать в дни, когда является Нимфа (клубный псевдоним Ангелины), выходной. Но начальник лукаво улыбнулся: – Прости, не могу. Нимфа настаивает, чтобы с ней работала только ты. На ее дни ставлю тебе плюс десять. Десять дополнительных тысяч рублей к зарплате – конечно, неплохо. Но это означало: прочими клиентами будут заниматься другие, а ей – хвостом ходить за Ангелиной. Исполнять все капризы. Наблюдать за непотребствами. Телеведущая, похоже, решила вволю над ней поиздеваться. Но уволишься – с голоду подохнешь. В официальный бизнес после того, как дом отдыха под ее руководством прогорел, больше не возьмут. Да и Игорь на нее поглядывает небось только потому, что она в статусе генерального менеджера. А станет домохозяйкой без копейки – мигом потеряет всякий интерес. Марьяна погладила Куксика, Ричи потрепала по загривку. Сказала котам: – Буду терпеть. Простите. Но терпеть было все сложней, ибо Ангелина оказалась изобретательной. В следующий свой визит потребовала, чтобы Марьяна обслуживала ее «без верха»: – У вас, в конце концов, свингер-клуб, а не гимназия. Далее последовал новый каприз: телеведущей захотелось фартучка на голое тело – «как у ведьмы Геллы». Марьяна ничего не имела против обнаженной натуры. В антураже свингер-клуба без разницы, во что сама одета. Но беда в том, что у клиентов строгая менеджер с голой попкой вызывала куда больший интерес, чем одетая в глухие, пусть и в обтяжку, костюмы. И Марьяне теперь постоянно приходилось мягко, но настойчиво отбиваться от желающих втянуть ее в общую оргию. Ангелина откровенно забавлялась. С поцелуями больше не приставала, но то и дело поглядывала насмешливо. Марьяна читала в ее красивых, с поволокой, глазах: «Я тебя уничтожу». И со страхом ждала, каким будет следующий ход. * * * Надя плакала, бесконечно повторяла: – Ну, как же так? Почему? Полуянов тоже не понимал. Зачем Марьяна оставила для экстренной связи телефон Нади – еще объяснимо. Ради нее она шла на риск, нарушала правила. Вот, возможно, и решила: если попаду в беду, пусть выручает та, ради кого старалась. Но Надька клялась-божилась: понятия не имела, где Марьяна работала и что затевала. Как же в таком случае помогать? На что бедняга рассчитывала? – Почему ты не выяснила, что именно она собиралась сделать? – наседал Дима. – Но у нас не положено! Ты же сам знаешь правила! – причитала Надя. – Я кинула в сеть запрос, Марьяна откликнулась. А детали исполнитель никогда не объясняет! Только отчитывается, получилось или нет. – Но твой телефон для экстренной связи она дала. Значит, была уверена или надеялась: ты сможешь выручить. Почему она так считала?! Надя прекратила рыдать. Только что бледные щеки заалели румянцем. Пробормотала: – Может, она на тебя надеялась? – Откуда Марьяна знала про меня?! – Ну… мы с ней встречались однажды. На вечеринке у шефа. Болтали. И я вроде упоминала, где ты работаешь. Она тебя знает. Читала. Не нынешнюю твою муру, а раньше. Сказала, что восхищается тем, как ты расследования проводишь. Круче любого полицейского. – Как я могу помочь, если у самого никаких вводных? Женская, блин, логика! – Давать вводные у нас не положено. А логика нормальная. Ты же в итоге и выяснил, что случилось. Только слишком поздно было… Митрофанова снова начала всхлипывать. Спросила: – А что будет тому, кто ее убил? – Вероятно, ничего. Она просто неудачно упала, так что причина смерти – несчастный случай. И расследовать его никто не заинтересован. * * * Наблюдать за соседями у Анатолия Юрьевича не в привычке, но, когда в дом напротив приезжает «Скорая», сложно не обратить внимания. А тут даже две бригады прибыли. Сначала раздолбанный фургончик из ближайшей к дому больнички (машину он знал, на весь район одна-единственная). И через десять минут – навороченный ambulance, вероятно, из дорогой клиники по страховке. Значит, беда с хозяйкой: для прислуги бы платную не вызывали. В семь утра Анатолий Юрьевич как раз выходил на пробежку и Ангелину встретил. Красавица заулыбалась, помахала ему из наемного «Мерседеса» с шофером. Обычно рулила сама, любила с шиком проноситься мимо на спортивном «Порше». На авто с водителем перемещалась, только когда выпивала. Не часто, раз в месяц примерно. Ну да. Ночь на воскресенье. Очередной, видать, загул. Но отсыпаться не стала. В час дня снова ее увидел: вполне себе бодренько вырулила из ворот, уже сама в водительском кресле. Когда вернулась, не заметил. А сейчас – в семь вечера – уже доктора у нее. Анатолий Юрьевич не отходил от окна, наблюдал сквозь щелку в шторе. Бесплатная «Скорая» уехала первой. Частники задержались примерно на полчаса. Но вышли из дома одни – пациентку с собой не забрали.