Смерть Ангелины, как известно, вызвало вдыхание адской смеси известного наркотика, в который был добавлен яд рицин. Мы ни в чем не можем обвинить заведующую залом всемирной истории, но закономерно предполагаем: она, вероятно, посещала те же самые закрытые вечеринки и запросто могла в процессе совместных утех подсыпать Асташиной отраву. Редакция с нетерпением ждет объяснений от сотрудницы библиотеки Надежды Митрофановой. Когда Ксюша отправила статью редактору, тот велел немедленно зайти. Потребовал: – Про клуб откуда узнала? – Коммерческие источники информации, – оттарабанила девушка. – Частный клуб, называется «Спартак». Расположен в деревне Дубки, Мытищинский район. Я туда ездила. Сейчас они свернулись, но местные говорят: раньше много народу являлось на крутых тачках. И Ангелина бывала тоже. – Действительно, накануне смерти? – Ну… этого утверждать не могу. Но однажды ее там видели, мне подтвердили. Видеозапись разговора имеется. – Кто источник? – Тоже из этих. Из свингеров. Просил фамилию не разглашать. Поэтому я название клуба в тексте не называю. – А про библиотекаршу откуда информация? Тут уж Ксюша с удовольствием представила и фотографии обнимашек Юлии с Феликсом в парадном фойе историко-архивной, и ее же трагическую фигуру на подоконнике. И самый хит: отставленная возлюбленная уже не на подоконнике, а рядом, и за плечи ее обнимает пампушка Митрофанова с сочувственным лицом. Дальше последовал закономерный вопрос: – А доказательства, что Митрофанова была в клубе и отравила? – Но я ее и не обвиняю, – захлопала глазами Ксюша. – Там в конце все написано. Редакция ждет объяснений. – Ладно, – усмехнулся редактор, – считай, что отмазалась. Сгодится. Ставлю в номер. * * * Димина идея – как следует припугнуть Сашиного отца и вынудить его отправить сына в Канаду – Наде весьма понравилась. Тем более имелось, что предъявить. Стеценко-старший владел тремя элитными особняками в центре столицы. В одном располагался дорогой ресторан, в другом – ночной клуб. Элитная гостиница строилась. Все предыдущие хозяева «золотой» недвижимости погибли при обстоятельствах весьма странных. Директор бывшей библиотеки пропал без вести. Через пять лет признан умершим. Владелец другого особняка (когда-то в нем располагалось Общество знатоков русской истории) уехал на рыбалку и не вернулся. Тело так и не было найдено. Руководитель любительского театра с эпичным именем Виссарион закончил жизнь ярче. Доведенный до отчаяния бесконечными проверками и придирками властей, несомненно инициированными Стеценко, он приобрел охотничье ружье и задумал расстрелять своего обидчика. Но не смог: охрана прикончила его на месте. Ни по одному из дел олигарх даже свидетелем не проходил. Но если собрать факты воедино и написать классный текст для «Молодежных вестей», Стеценко очень бы призадумался. Впрочем, Надя тоже считала: Марьяна скомпрометирует Ангелину – Феликс придет в ужас и вернется к милой, правильной Юлечке. А в реальности закрутилось все совсем по-иному. Никогда нельзя предсказать, чем обернется даже идеальный план. У Стеценко, несомненно, обширные возможности, раз его делишки столько лет покрывают. И принципов нет вообще. Вместо того чтоб пойти на сделку, может выкинуть что угодно. Решит, допустим, устроить, чтобы сын тоже без вести пропал. И вина опять ляжет на их с Димкой плечи. Но что же можно сделать – без шантажа? У Нади детей не было, но ей всегда казалось: мама ребенку всегда ближе, нежели отец, особенно если тот олигарх. Уже привычно открыла поисковик. Супругу Константина Стеценко звали Элеонорой. Когда-то девушка готовилась в «звезды»: училась вокалу, танцевала в известном московском ансамбле, принимала участие в конкурсах красоты. Но в двухтысячном году пожертвовала карьерой, как писали газеты, «ради бандита по прозвищу Кость». Возможно, надеялась, что богатый муж станет ее раскручивать, но сразу после свадьбы сценическая карьера молодой жены завершилась. Сначала засела дома с двумя сыновьями-погодками, когда дети подросли – стала работать у супруга секретарем. На женушку Стеценко не скупился: наряды покупал, косметологов щедро оплачивал. До культурного досуга снисходил. Надя похихикала над постом: «Костенька вывез меня в миланскую оперу. Смотрели “Травиату”. Спектакль – просто восторг!» С мозгами у Элеоноры, вероятно, не очень. Но подать себя старалась. Вела в социальной сети блог под названием «Воспитываю сыновей. Предпринимаю. Наслаждаюсь жизнью». Отчеты о совместных светских мероприятиях иногда перемежались томными фотографиями Элеоноры соло с грустной припиской: «Муж опять предпочел мне охоту. Коротаю вечер одна с бокалом шампанского». Младший сын четы Стеценко занимался теннисом, и Элеонора активно продвигала его тоже. Блог велся якобы от имени тринадцатилетнего мальчика, но тексты вряд ли писал ребенок: «Нет ничего лучше, чем съесть порцию мороженого после очередной победы на корте!», «Физические упражнения на свежем воздухе – отличное занятие для теплого воскресного дня!». Старшему сыну – их заказчику – с блогом явно не помогали. Никаких слов, только картинки. Он с арбалетом. С охотничьим ножом. В балаклаве. А в собственных текстах Элеонора жаловалась: «Опять поймала Сашку с электронной сигаретой. Придется, видимо, отправлять его на строгий режим, в кадетский корпус». Все, похоже, непросто в семье. Но если младший для нее, как утверждала Элеонора, «сплошной восторг-восторг», не захочет ли она сама убрать с глаз долой старшего, который – опять же цитата – «как будто специально делает все для того, чтобы меня до белого каления довести». * * * Директор «Спартака» выдернул Игоря из постели глубокой ночью. Хмуро сказал: – Нас совсем обложили. Уезжай. Игорь, верный принципам, отозвался: – Я своих в беде не бросаю. – Дурак, – усмехнулся директор. – Версия будет: у нас закрытый клуб, списки гостей исключительно в юрисдикции начальника охраны. А он, увы, отбыл в отпуск. Так что уезжай далеко. Чтоб уж точно не нашли. Начальник всегда предпочитал перекинуть ответственность на других. Но спасибо, что хотя бы предупредил. Игорь сначала думал податься в нашу глубинку. Но по зрелом размышлении решил: надежнее будет в Турцию. А оттуда весь мир открыт, и отследить передвижения затруднительно. Поехал к Полуянову – тоже посреди ночи. Попросил: – Дай ключи от квартиры Марьянкиной. – Зачем?! – Уезжаю. Хочу котов с собой взять. Нужно их паспорта найти. – А у них есть? – Чипы в ушах имеются. Так что, думаю, да. – На фига тебе такая обуза?! – Хотя бы не один буду. Если сейчас еще что-то скажет – снова получит в рыло. Но Полуянов протянул ключи молча. Только когда начальник охраны положил их в карман, сказал: – Ты о себе хоть дай знать. – Напишу. Если получится, – пообещал Игорь. Начальник службы безопасности не стал, разумеется, рассказывать журналисту о всех своих планах. Прежде чем ехать к Марьяне, он исполнил еще одно обязательство. На душе стало легче, но теперь никаких сомнений не оставалось: валить из страны ему надо немедленно. * * * Михаил Симаков оказался Асташину седьмой водой на киселе – троюродным племянником. Его отец – троюродный, соответственно, брат покойного – всю жизнь прожил в Бельске. С богатым родственником отношений не поддерживал. Но, когда прослышал о его смерти, заявил о праве на наследство. Почему нет, если у Асташина – ни детей, ни жены, ни прочих, более близких по крови сестер и братьев? Местный нотариус уверял, что шансы имеются. Но спустя пару дней после смерти богача выяснилось: оказывается, тот и жениться успел, и завещание в пользу супруги составил.