– За вами заехать? – Не, я пешочком. Да и вашу машину, – хихикнула, – в поселок больше не пустят. Ангелинка в черный список внесла. Евгений Петрович ехал и гадал: «Почему она согласилась? И вообще – что у нас может быть общего?» По нарядному костюмчику с бантом на плече и накрашенному личику понял: Марта восприняла их встречу как свидание. И насчет общего – тоже объяснила сразу: – Я эту грымзу, как и вы, терпеть не могу. «Можно придумать хороший план, как отомстить врагу чужими руками», – сразу мелькнула мысль. Но взглянул в чистое, юное, простодушное лицо и понял: не сможет он эту милую девушку вовлекать в свои злые замыслы. Тем более что никогда их и не осуществит. А Марта продолжала: – Самодурша редкостная. И ни слова ей поперек, только терпеть да кивать. Знаете, как тяжко?! – Может, другую работу найти? – А что я умею? – вздохнула. – Да и гражданство белорусское. Регистрации нет. С наслаждением вгрызлась в пирожное, пробормотала с набитым ртом: – Ух, вкуснятина! Мымра на здоровом питании сидит, а своей еды мне не положено, – хихикнула. – Я однажды сало домашнее в ее холодильник положила – так выкинула. Типа, все провоняло. Велела у предков, во флигеле, всякую дрянь хранить. Прожевала. Церемонно, отставив мизинчик, взяла чашечку с кофе. Молвила философски: – Вот почему разным дурам все, а хороших бог рано прибирает? – Вероятно, потому, что бога просто нет. – Да ну, зря вы так. Лично я верю: он все видит. И в конце концов разберется. Улыбнулась: – А еще я очень рада, что вы сегодня не такой грустный. Сам не понял, как вырвалось: – В твоих лучах греюсь. Разрозовелась, опустила глаза: – Вы мне тоже сразу понравились. А у вас жена есть? – Нет. Я Аленку один воспитывал. Глаза Марты радостно блеснули, но Шмелев этого не заметил. Услышал лишь ее сочувственные слова: – Ой. Так вас и поддержать некому? – Есть. Давай выпьем за алкоголь, розовые очки жизни, – вспомнил Фицджеральда. Девушка серьезно сказала: – Не, водку только с радости надо. Если с горя – сопьешься быстро. – Тогда бокал шампанского? – предложил галантно. – Вы ж за рулем! – Я буду смотреть, как ты пьешь. Он давно не ухаживал за женщинами и на секунду почувствовал себя юным, беспечным, счастливым. Кто мог предположить, куда его приведет эта внезапно вспыхнувшая симпатия? * * * Марина и Матвей Костюшко прилетели в Москву на следующий день после смерти дочери. Скорбную обязанность опознавать тело мать выполнить не смогла – отправила мужа. Селиванов приехал в морг загодя. Обычно родственники тяжело переживают необходимую формальность, но специально приглашенный психолог Матвею не понадобился. Хладнокровно взглянул в мертвое лицо дочери, кивнул: – Она. От мужчины тянуло застарелым перегаром. «Полуянов, конечно, позвал бы его вместе выпить», – мелькнуло у Селиванова. Но сам предложил отцу лишь сигарету (в нарушение всех правил, прямо в мрачном кафельном коридоре). Отец жадно затянулся. Селиванов ждал скорби. Бессильного отчаяния. Вероятно, слез. Но мужчина пробормотал: – Мать ее всегда защищала: пусть, мол, девочка путь свой ищет. Вот и нашла… …Матвея всегда бесило, что жена не хотела довольствоваться малым. Сколько ни крутился, ни старался – все равно подавай ей журавля в небе. Зарплаты мало, в квартире тесно. Сама мечтала то ресторан свой открыть, то дочку возить по всему миру на танцевальные конкурсы. Но по итогу жизнь выстроила не слишком счастливую. Сорвала семью с насиженного места, заставила колотиться на чужбине, прислуживать в чужом доме. Дочке тоже позволила вместо того, чтоб в техникум пойти, как всем нормальным девчонкам, податься за границу за лучшей долей. Матвей сразу сказал: – Проституткой она закончит. Но Маринка все щебетала: Марта великолепно танцует, неплохо поет. Очаровательна, неглупа, нужно дать девочке шанс. Хотя шансы свои – отец еще в старших классах школы приметил – дочка только среди мужиков искала. Вечно таскалась за ней свора кобелей, а она распределяла: кто на первых ролях, кто на вторых, кого на скамейке запасных оставить. Крутить всегда предпочитала с богатыми, не понимала: погуляют с ней, а потом плюнут и разотрут. Когда Марта сбежала из дома, мать тоже ее защищала, а на него все шишки: принижал, давил, подрезал крылья. Но хотя много слышал – вот-вот и Марту возьмут в кабаре «Лидо», – закончила дочка все равно в эскорте. И домой вернулась с запретом на въезд в Шенген. Но надежд на грядущую сладкую жизнь не утратила. Начала опять гулянки устраивать – теперь в их опустевшей квартире, сами-то они тогда уже в Пореченском жили. Матвей настаивал: надо возвращаться домой и брать непутевую дочку в оборот. Но жена решила по-иному. Наплела Асташиной про Мартину исключительную хозяйственность, опыт работы в гостиничном бизнесе Европы придумала – и та согласилась взять ее к себе горничной. – Хотя бы у нас на глазах будет! – радовалась жена. Но Марта – прямо при них – в первый же вечер взялась обольщать соседа, хотя тот ей в отцы годился. Самоцветов Матвею не нравился. Ни рожи, ни кожи, но поди ж ты: самогоночки жахнул – и сразу девку по попе оглаживать. А жена еще и защищает: благотворитель! Святой человек! Матвей давно подозревал: Маринку (вроде как «просто одноклассницу») Анатолий позвал в Москву неспроста. Но – хотя приглядывал пристально – ничего между тем и женой его не происходило. А вот на юную дочку старикан сразу клюнул. Но если молодые кобели охотно пользовались и замуж не звали, этот хотя бы собственные шансы оценивал здраво. На халяву пользоваться юным телом не стал. Предложил Марте руку и сердце. Та и рада. Хвасталась матери: «Скоро в соседнем особняке буду жить!» Матвей (иногда срывался, тоже уговаривал самогонки) пытался вразумить: – Зачем тебе старый хрен? Он в постели небось не сможет ничего! Марта только ухмылялась: – Так и хорошо! Молодого любовника найду. Отец искренне не понимал, как можно быть настолько без принципов. А мать только защищала: – Ну дай ты девочке из нищеты вырваться! Марта, впрочем, пусть стала невестой, все равно глазами по сторонам так и стреляла. То с доставщиком воды треплется, то у магазина крутится возле «Мазерати», хозяина про ходовые качества машины расспрашивает. А когда под их окна явился блаженный Шмелев, и за него взялась. Ангелина, едва увидев своего врага, вызвала Матвея, велела: – Вышвырни его. Но Марта, при поддержке жены, умолила: человек в беде, нельзя с ним жестко. И самолично отправилась утешать. Вернулась довольная, похвасталась: – Телефончик у меня попросил. – Ты ж замуж выходишь, – тяжело вздохнул отец. А она глазами лукаво хлопает: