– Так этот покрасивее будет. И жилье у него тоже имеется. Квартира в Москве – даже лучше. На следующий день отправилась на свидание, вернулась с запашком шампанского и мечтательными глазами. Объявила: – Завтра с Женей на кладбище поедем. – Куда? – опешила мать. – Обещала ему цветы на могилке дочери посадить. Бархатцы предложила, но он тюльпаны хочет. – Не сажают на кладбище тюльпаны! – Ну, жаль, что ли, если хочет человек? Анатолия, впрочем, продолжала держать на привязи. И отставку дала, только когда забеременела от Шмелева. * * * Информация, что поведал Матвей Костюшко, Селиванова изрядно озадачила. Итак, классический – и весьма пошлый – любовный треугольник. Двое немолодых мужчин потеряли голову от ветреной красавицы. Она сначала схватилась за первого, кто подвернулся под руку, а потом променяла его на другого – более симпатичного. Но покорно в сторону Анатолий Юрьевич не отошел. Марту – преследовал. Шмелева – пытался подставить. А мог ли, осознав, что вернуть не получится, возлюбленную свою ветреную убить? Он ближайший сосед. Горничная в доме одна… Пришел, допустим, просто поговорить, красотка в очередной раз его послала – и не совладал с нервами. Однако началось-то все с убийства Асташиной. А губить ее у Самоцветова резонов никаких. Соседи по поселку дружно свидетельствовали: серьезных конфликтов меж ними не было, мелкие недопонимания типа борщевика под забором или превышения скорости решались в рабочем порядке. Зато Шмелев всему свету успел объявить: Ангелина – его кровный враг. При этом еще и роман с ее горничной закрутил. Результаты вскрытия, как всегда, задерживались, но предварительную информацию Селиванов получил. Два проникающих ранения (одно – смертельное), нанесенных неустановленным колюще-режущим предметом – вероятно, ножом. В желудке – непереваренный завтрак. Убитая была в положении. Срок 8–9 недель. И самое ключевое. Десять дней назад Марта Костюшко приобрела в интернет-магазине ядов рицин. Продавцы на сайтах горячо заверяют, что подобные покупки отследить невозможно. Деньги предлагают вносить в банкомат наличными – сразу на счет, который укажут. В ответ высылают координаты «закладки». «Мы дорожим своей репутацией и гарантируем, что вы полностью анонимно получите желаемый товар отличного качества и точно в срок». Наивные обыватели не догадываются, что подобные «бюро добрых услуг» давно и прочно находятся под полицейским колпаком. Неопытная в криминальных делах Марта вряд ли предполагала, что директор интернет-магазина по кличке Авиценна сфотографирует ее, когда она будет забирать – в сумерках, за гаражами – рицин из тайничка. И перешлет снимок Селиванову. Но кому принадлежит идея добавить в кокаин яд? Самодеятельность горничной? Или – что скорее – она состояла в преступном сговоре со своим женихом Шмелевым? Откуда Марте, с трудом окончившей девять классов, знать, что рицин не имеет вкуса и запаха, поражает дыхательные пути и приводит к фатальным последствиям? А Шмелев по образованию химик. Кто конкретно вносил деньги в банкомат, выяснить, вероятно, уже не удастся. Но забирала яд Марта. Также у нее имелись все возможности смешать его с кокаином в портсигаре хозяйки. Однако план, вероятно, придумал и разработал все-таки Шмелев. А дальше – не исключено, что глупая девочка решила своего подельника шантажировать. Жениться тот не спешит, она – в положении. «Или в ЗАГС, или я все расскажу. Сама сяду – но и тебя утяну, как заказчика преступления». В ответ на подобный ультиматум мужчина запросто мог психануть. * * * Шмелева пришли задерживать в девять утра, но немедленно допросить подозреваемого не удалось. Несмотря на столь ранний час, находился тот в состоянии острой алкогольной интоксикации, и попытки все-таки предъявить ему обвинение разбились об истерический хохот: – Я? Убил Марту? Да вы с дуба, что ли, рухнули все?! Основания для его задержания имелись серьезные. Камеры городского видеонаблюдения свидетельствовали: в день убийства Марты Евгений Петрович вышел из дома в семь утра. Одет был по-походному: камуфляжный костюм, ботинки на толстой подошве. В руках – корзинка. Шмелев погрузился в принадлежащий ему «Рено» и отправился в направлении поселка Пореченское. Отследить его смогли до поворота к одноименной деревне: дальше камер на пути следования не имелось. Охранники на въезде обязаны пускать автомобили только после личного звонка хозяев. Заявки на авто Шмелева не поступало. Впрочем, «Рено» – еще при жизни Ангелины – охранники внесли, по ее просьбе, в черный список. Вернулся Шмелев домой тем же вечером, но уже пешком. Камеры видеонаблюдения поймали его на станции метро – ближайшей к поселку Пореченское. Был Евгений Петрович пьян, в поезде заснул, вместо того чтобы пересесть на свою ветку, доехал до конечной, там объяснялся с сотрудниками полиции, но задерживать его не стали. Только попеняли, что в одном свитере, а на улице дождь. Камуфляжной куртки, в которой выходил из дому, на нем не оказалось. Штаны вроде были те же, только все в грязи. При обыске в квартире их не обнаружили, как и ботинок, в которых он выходил из дома. Где находится «Рено», Шмелев сказал сам. Машину нашли там, где он указал, – на площадке возле шиномонтажа, неподалеку от Пореченского. В багажнике – пустая корзинка. Никаких следов крови или иных указаний на то, что владелец совершил убийство. Про тот день Шмелев, когда протрезвел, излагал складно: – Мы с Мартой договорились, что пойдем за грибами. Встретиться условились в девять. На нашем месте. Там, где я машину оставил. Ей близко – по тропинке через лес. А без десяти девять от нее сообщение: «Извини, Женя, между нами все кончено». Ну, я и психанул. В багажнике бутылка коньяка – специально покупал, думал, потом зайдем к ней, грибочки пожарим, выпьем. Достал, сразу накатил. Зацепило. За руль, понятно, нельзя. Пошел один по лесу бродить. Бутылка с собой. К обеду ничего уже не соображал. Еле смог до метро добраться, до дома доехать. Ну и совсем сорвался. Запил. – Куртка где? – Не помню. Потерял. – А брюки? – Уделал их все. Сначала думал отстирывать, потом решил, проще выкинуть. – Обувь? – Тоже выбросил. Ботинки из кожзама были, промокли, развалились совсем. Телефон Марты компьютерщики уже разблокировали – месседж Шмелеву в нем действительно имелся. Как и в его аппарате. – Почему вы ей не позвонили? Не потребовали объяснить, что случилось? – Зачем? И так все ясно. Выбрала того, кто побогаче. Давно грозилась. – Вы сейчас про кого? – Ну, этот. Старый хрыч. Сосед ее. Самоцветов. Вздохнул тяжко. Добавил: – О мертвых плохо нельзя. Но Марта в первую очередь блюла собственный интерес. Пусть мужчинка ничтожный, зато при особняке. И замуж позвал. В отличие от меня. – А она настаивала? – Да. И намекала, и напрямую. Но я убеждал: нужно сначала проверить чувства. Ей двадцать пять. Мне сорок семь. – Вы ссорились? – Иногда Марта слишком давила. Я понимал: ей хотелось официального статуса. – Она вам угрожала? – Как любят женщины. Говорила – вроде в шутку, – что к прежнему своему жениху вернется. Меня это бесило. И когда она написала, что все кончено, я решил: глупая провокация. Поэтому не стал ей перезванивать. И выяснять отношения тоже не пошел. Не хотел играть в глупые женские игры. – Кто из вас покупал рицин? – Не понимаю, о чем вы говорите. – Вы знаете, как погибла Асташина?