— Да нет, как-то не приходилось. — Соломин явно пытался добавить в голос язвительности, но получалось у него плохо. — Нужды, видишь ли, не было. — Ну тогда, пожалуй, не стоит и начинать, все равно убедительно не получится. Но маленький погром, я надеюсь, ты сумеешь устроить? Столик там перевернуть, вазу какую-нибудь разбить? Ничего фатального, просто слегка похулиганить. Только для того, чтобы эта женщина поняла, что ты говоришь серьезно. — Милочка, ты меня пугаешь. Ты действительно считаешь уместным планировать дебош в чужой квартире? — Положим, я не для собственного удовольствия это планирую. Нам надо остановить эту щучку, пока она не привязала твоего тестя — твоего, повторяю, родного тестя, с которым ты столько лет душа в душу… не знаю, выпей, что ли, для храбрости? У меня аварийная фляжечка есть. — Какое выпей, я же за рулем! — Пустяки. Тебе просто необходимо принять тридцать граммов, по медицинским показаниям. Хотя лучше пятьдесят. Голова ведь болит, так? — Болит… — Во-от. И бледненький, и глаза покраснели — явно давление скачет. Давай вот, одним махом, как лекарство. И умница, и молодец! На, зажуй кофейными зернышками. — Спасибо. Ох, ты знаешь, действительно немного легче стало. И ты права, надо эту аферистку поставить на место… я смогу. Вот прямо сейчас… а ты со мной поедешь? — Андрюша, ты о чем? Может, мне тебя еще за руку держать, пока ты ее квартиру громить будешь? Нет, солнышко, здесь тебе придется самому поработать. И не откладывай. Давай я тебе еще капельку плесну — и за дело! Пойдем, пойдем! Ты где машину оставил? «М-да, милая дамочка. — Сергей неторопливо следовал за Андреем и его пассией. — Как это она хорошо все распланировала — у Алейникова стрессовая ситуация, ему нужен рядом чуткий, понимающий человек, лучше старый друг или родственник, и, поскольку Виктор Петрович человек немолодой и нездоровый, этот чуткий родственник будет иметь все основания рассчитывать на хорошее наследство… а при некоторой ловкости и при жизни старика немного плюшек отгрести. И она, получается, тоже рассчитывает этими плюшками попользоваться? Вот только не похож Алейников на человека, который в благодарность за душевные беседы по вечерам откажется от своей доли банковских активов. Разве что совсем с ума сойдет. Хм, дочка его, кстати, уже в сумасшедшем доме. Интересное совпадение. А мог ли муж Марины, зная о неустойчивой психике жены, сам провернуть похищение собственной дочери? То-то он и такой спокойный сейчас: а чего волноваться, если он прекрасно знает, где девчонка находится и чем занимается? Может, купил ей путевку с восхождением на Эльбрус или конный тур по Алтаю — подростки, они на такую экстремальную романтику легко западают. И телефон отобрал или просто запретил звонить, чтобы мать с дедом не вмешались и не вернули дитятко домой. А что? Девчонка проболтается по лесам-горам пару недель, потом вернется, а здесь уже все хорошо… хотя нет, что ж хорошего? Мать, как элегантно выражается эта Милочка, в дурке, деда вот тоже собираются как можно быстрее довести до состояния идиота. При этом, как только девчонка вернется, сразу станет ясно, что отец знал, где она, и никому не сказал, позволил родным сходить с ума… Получается, Лена не должна вернуться? Нет, так не получается, не убил же ее Андрей, в самом деле. Родной отец все-таки, да и не производит он впечатление человека, способного на убийство: когда ему предложили ведьме глаз подбить, вон как возмутился, прямо сэр Галахад, не иначе. Еще эта ведьма, тоже странный фактор, не вписывается ни в какие рамки. Олег про нее говорит — только что ядом не плюется, Андрей тоже довольно злобно настроен, а Алейников, наоборот, вроде даже симпатизирует. Или Милочка права, и это просто умная женщина доступными ей средствами привораживает обеспеченного старика, чтобы попользоваться, пенки снять? Надо бы разобраться. Нет, не по работе, Алейников поручил только слежку за зятем, ее результаты он и получит, просто самому интересно стало. Да, просто интересно, что это за женщина такая… неужели и правда ясновидящая?» Андрей вышел из парка вместе с Милочкой. Всю дорогу она щебетала о том, какой Андрюшенька мужественный, сильный, умный и грозный. И что любая аферистка, будь она хоть трижды ведьма, перепугается только от одного его сердитого взгляда. А уж если он, например, посуду со стола на пол стряхнет или стул об стену сломает, то про все свои подлые козни и думать забудет! Андрей слушал, кивал, и плечи его постепенно разворачивались, а подбородок твердел. — Ты мой герой! — Людмила дождалась, пока он сядет за руль, и послала воздушный поцелуй. — Я верю в тебя! Потом позвони, расскажешь, как все прошло. — Йес, мэм! — Андрей как-то особенно лихо отсалютовал и тронулся с места. Женщина помахала ему рукой, потом шумно выдохнула и, по-старушечьи шаркая, вернулась в парк. Сергей решил, что можно потратить несколько минут и на нее, — объект за это время далеко не уедет. А Людмила присела на первую же попавшуюся скамейку, вытащила из объемной сумки фляжку и глотнула прямо из горлышка. Покачала головой и снова глотнула. Убрала фляжку, высыпала из маленького пакетика на ладонь несколько кофейных зерен и, бросая их в рот по одному, начала меланхолично жевать. Сейчас она совсем не выглядела целеустремленной, уверенной в себе дамой. Раздраженная, почти расстроенная, это да. Озабоченная. Недовольная. Обеспокоенная… «Впрочем, ее можно понять. Сделать ставку на такую, скажем откровенно, ненадежную личность, как Соломин, да почти без козырей — будешь тут обеспокоенным. Или, может быть, какие-то козыри у нее все-таки есть?» Перед тем как уйти, Сергей сфотографировал ее. Он уже сделал несколько снимков, когда парочка сидела на скамейке и когда они шли к машине — пусть не обнявшись, но все равно очень близко, сразу видно, что не чужие друг другу люди, но сейчас ракурс был гораздо более удачный. Машину Андрея Лихарев нагнал быстро. Тот вовсе не торопился исполнить поручение любовницы. Мало того, само это поручение явно казалось ему совсем не таким простым и вызывало если не откровенный страх, то разумные опасения. — Какие они все умные, это просто что-то с чем-то, — невнятно роптал он. — Пойди и устрой разгром! Пригрози, напугай… можно подумать, я Чингисхан или Аттила… нет у меня привычки вламываться к женщинам и стулья об стенку… если бы хоть порепетировать… нет, это надо обдумать. Ну, допустим… допустим, я подхожу к двери, звоню. Она открывает и… и что? На пороге ничего не поразгромишь, надо в комнату зайти. Ладно, допустим, я здороваюсь, говорю… а что тут скажешь? Может, без разговоров, просто отпихнуть ее и зайти? А что. Она мелкая, ее слегка толкнуть — и путь свободен! Ведьма, конечно, верещать начнет, а я тогда здороваюсь и говорю… нет, если я ее отпихнул и зашел, здороваться уже смысла нет… Сергей, который слушал этот монолог, не сдержал короткого смешка. Против логики не попрешь: здороваться в этой ситуации действительно глупо. Но объект, похоже, хорошо подогрелся, даже странно — сколько он мог успеть из той фляжечки выхлебать? Пятьюдесятью граммами там, разумеется, не обошлось, но и сама фляжка была невелика, и в ней еще осталось, раз Милочка потом на лавочке добирала. Так что, здорового мужика с полстакана коньяка так повело? Хотя если на голодный желудок… Нехорошо, что он за рулем в таком состоянии. Машину, правда, ведет аккуратно, со стороны не придерешься, но мало ли что на дороге может случиться: выскочит какая особо шустрая бабуля под колеса или, не дай бог, ребенок, а у водителя реакция алкоголем притуплена. До беды недалеко. Может, позвонить в ГИБДД, настучать? Заодно и мужику помощь, пока протокол за езду в нетрезвом виде будут составлять, пока права будут забирать, глядишь, мысли о погроме у ясновидящей и выветрятся. Но это сработает, только если где-то неподалеку патрульная машина кружит, план «Перехват» по телефонному звонку с наводкой на пьяного за рулем никто объявлять не будет. Может, лучше сейчас самому прибавить скорость, притереться влегкую… спровоцировать небольшую аварию нетрудно, но светиться не хочется… Тем временем Андрей продолжал рассуждать — очевидно, вслух ему думалось лучше: — Ладно, пусть я уже в квартире, вошел как-нибудь. Ведьма верещит, а я без объяснений что-то хватаю и шарахаю об пол. Лучше всего было бы тарелку или хрусталь какой… вазу цветочную. Хрусталь и бьется громко, и осколков много во все стороны. А если ничего такого, с осколками? Милочка про стул говорила, это правильно. Мебель покрушить — это очень убедительно получится. Стулья-табуретки хорошо впечатление производят, если, например, в стенку швырнуть. А если в шкаф или в сервант? Самое то будет. Значит, захожу, на вопли внимания не обращаю, молча швыряю стулом в сервант, потом… хм, потом, получается, все равно надо начать разговаривать. «Не надо, — покачал головой Лихарев. — Тут что-нибудь одно: или разговоры, или погром. При погроме — минимум информации и погромче — проорать коротко и четко, за что получил и что требуется. Все нужно проделать шумно, быстро и злобно. И успеть слинять, пока соседи полицию на шум не вызвали. Бестолковый народ пошел, ничего-то они толком не умеют!» — Но надо ей объяснить, что я не простой хулиган, а пришел по делу. Значит, шарахнул ей стулом по посуде и говорю: «Здравствуйте, Лиза! Я должен с вами поговорить…» Сергей, уже искренне наслаждающийся этим радиоспектаклем, скис от смеха. — Нет, как-то это будет нехорошо выглядеть, нелепо. И здороваться не надо, и вообще вежливость здесь неуместна. Лучше так: «Ведьма, я требую…» Да, именно так, требую! И ногой топнуть хорошенько, так чтобы пол задрожал, чтобы она испугалась. Испуганная женщина, она лучше смотрится. И внимательнее слушает. Значит, так: «Ведьма, я требую! Ты должна оставить в покое Виктора Петровича Алейникова! Не смей к нему даже приближаться!» Андрей повторил это несколько раз, на разные лады. В конце концов ему удалось пророкотать настолько убедительно-угрожающим тоном, что даже Лихарев кивнул одобрительно. — А потом долбануть еще что-то обо что-то… завершающий аккорд, так сказать. И можно уходить. Молча, не прощаясь, таким хорошим, тяжелым шагом, как статуя Командора. А, и еще на пороге, наверное, нужно обернуться и погрозить пальцем, вот так. — Андрей поднял правую руку и изобразил финальный угрожающий жест. Машина тут же вильнула, и он снова вцепился в руль. — Да, именно так и надо сделать. Что ж, может, Милочка и права, ничего сложного в том, чтобы припугнуть ясновидящую, и нет. План составлен, и нет никаких причин, которые помешали бы воплотить его в жизнь. А значит, нечего время терять. Пора устраивать погром! Людмила сделала еще глоток и решительно завинтила колпачок фляжки. Да-а, вот ведь связалась с сокровищем! А поначалу идея показалась такой привлекательной… Нет, с самого начала, когда на нее только вышел этот человечек из банка «РОСТ», Шляпников, она ни о чем таком не думала. Просто перебрала начальников отделов и выбрала самую подходящую кандидатуру. В том, что именно Соломин является самым подходящим, сомнений не было. К сведениям, имеющим коммерческую ценность, допущен и в силу служебного положения, и в силу семейных связей, а по характеру — теленок. Для того чтобы управиться с Андрюшенькой-душенькой, даже дипломированным психологом и опытным специалистом не надо быть, достаточно обычного ума, житейской сметки, которыми большинство женщин от рождения обладает. Пара взглядов восхищенных, пара слов ласковых — и теленок этот только тебя и слушает. А уж как до постели дело дошло… Людмила не удержалась и фыркнула. Надо же, до тридцати пяти лет дожить и настолько ничего не уметь! Похоже, они с Мариночкой его обожаемой девственниками поженились и от брачной своей первой ночи недалеко ушли. Ладно, бывает, она у него первая, он у нее тоже, но неужели этот пионерский секс их обоих устраивал? Даже если они оба такие скромники, что порнушку ни разу в жизни не смотрели, в обычных фильмах такие пикантные постельные сцены встречаются! Неужели ни разу не захотелось попробовать повторить? Наверное, эта Марина холодная, как тюлень. Андрюша, когда она, Людмила, пару фишек ему показала, просто обалдел от восторга. Даже приятно стало, до сих пор никто никогда на нее с таким обожанием не смотрел, словно она ему целый мир открыла. Да, приятно и как-то немножко совестно. Он к ней со всей душой… Хотя чего ей стыдиться? Что она женатому мужику удовольствие доставила? Что с ней этот женатый мужик впервые себя настоящим мачо почувствовал? Этим гордиться надо, а не стыдиться. Нет, то, что она под это дело кое-какой коммерческой информацией разжилась, — в постели Андрюша болтлив без меры, это, конечно, не совсем красиво. Точнее, нехорошо то, что она эту информацию дальше передала и денежку за это получила. Не вписывается это в этику лояльного сотрудника банка «Оккама». С другой стороны, лояльность лояльностью, а деньги деньгами. Сколько можно на старенькой «Оке» ездить? А ведь в свое время и эту малолитражку несчастную в кредит брала! Ничего, зато теперь можно уже приглядеть машинку посолиднее. «Мазда», например, неплохо смотрится. Оформить опять кредит, чтобы внимания к себе не привлекать, а то Роман Михайлович, видно, почуял, что информация из банка утекает, нехорошо посматривать начал. Не на нее, конечно, где банковский психолог и где коммерческие тайны? В целом нехорошо посматривать, на всех, кто до этих тайн допущен, и на всех, кто допущен к тем, кто к тайнам допущен… Вот уж кто реально умен. Такого мужика окрутить — век горя знать не будешь. Но не по зубам дичь, не по ее, Людмилы, зубам — это точно. Она излишней скромностью, конечно, не страдает, но и меру своих возможностей хорошо знает. Даже если она очень-очень постарается, если ей повезет и получится Александрова с женой развести, он все равно будет чувствовать себя обязанным эту самую жену содержать. А там еще дети, внуки, они тоже привыкли к хорошей жизни, тоже постараются одеялко на себя перетянуть, и что при таком раскладе, ей, Людмиле, останется? Крохи? Можно, конечно, было Алейникова попробовать обработать, вдовец, слава богу, и она даже пробовала поначалу… так, слегка, ничего особенного. Пару раз в тесном лифте к нему прижалась, разок папочки с документами рассыпала, столкнувшись с ним случайно в коридоре, а пока собирала, пуговка на блузке, случайно же, расстегнулась… ничего. Такой же замороженный тюлень, как и дочурка, — видно, это у них семейное. Да и вообще, с этими бывшими офицерами связываться… Не понимают они маленьких женских слабостей, а женские причуды их только раздражают. То ли дело Андрюша. Куда повернешь, туда и идет, что скажешь, то и делает. Конечно, начиналось все только с целью денежек срубить с его помощью, но раз уж все так удачно сложилось… за такой вариант стоит побороться! Джип остановился, но Андрей из машины вышел не сразу, еще некоторое время он продолжал репетировать, теперь уже свободно размахивая руками. Лихарев, аккуратно припарковавшийся неподалеку, терпеливо ждал. Наконец Андрей выбрался из машины, громко хлопнув дверцей и преувеличенно бодро топая, зашел в подъезд. — Отпихнул, схватил, шарахнул, отстань от Виктора Петровича… — бормотал он. — Отпихнул, схватил, шарахнул, отстань от Виктора Петровича… Отпихнул, схватил, шарахнул, отстань от… ага! Короткий звонок, еще один, потом длинный… никого нет дома? — Вот же ведьма! — Андрей пару раз пнул дверь ногой, потом снова нажал на кнопку звонка. Щелкнул замок, и почему-то открылась соседняя дверь. — Здравствуйте. Это офис «Дамского рукоделия», там сейчас нет никого, поздно уже, — дружелюбно сообщила девочка в коротком домашнем халатике и тапочках. — А вам кто нужен, мама? Оп-па! Лихарев напрягся. То, что этот придурок на серьезное насилие не способен, было понятно, и, следовательно, вполне допустимо позволить ему устроить небольшой балаган в квартире неизвестной, но вызывающей сильное раздражение у Олега Котова аферистки. Но теперь куда ему вламываться, к соседям? Нет, не настолько он пьян. Значит, сейчас извинится, развернется и уйдет… но лучше подойти поближе, проконтролировать ситуацию. Тем более там ребенок. Сергей вышел из машины и торопливо направился к тому же подъезду. Андрей тоже был ошарашен. Он так хорошо все спланировал, настроился, заготовил слова, а тут — какая-то нелепая девчонка с хвостиками, да еще из соседней двери… не мог же он ошибиться? — Здравствуйте. Я хотел бы поговорить… — Э-э-э, как-то не так все! — Андрей? — Лиза вышла с кухни, вытирая руки полотенцем. — Добрый вечер. Честно сказать, не ожидала. Проходите, что вы хотели? Сергей услышал спокойный, немного удивленный голос женщины и прибавил шагу. Значит, Андрей не ошибся и все-таки добрался до ведьмы. Что он там планировал — столом сервант расколошматить? Да на здоровье, аферисткам такое только на пользу, осторожнее будет с клиентами. Тем более Алейников мужик неплохой, и отвадить нацелившуюся на его карман ведьму — дело благое. Но там же еще ребенок, а ребенка пугать — это уже лишнее. Если Соломин примется в комнате мебель кидать, да еще зацепит сдуру, не дай бог, девчонку… Андрей тем временем послушно прошел в комнату и беспомощно огляделся: — Э-э-э… Я не вижу стульев… — Присаживайтесь в кресло, — любезно предложила Лиза. Сергей замер перед дверью. Объект явно растерян и не знает, что делать, тем не менее поди знай, как и когда у него в голове перемкнет. «Погром» может начаться в любую секунду, надо быстро сообразить, как теперь лучше действовать. Андрей послушно опустился в кресло, окинул беглым взглядом комнату и понял, что не видит серванта. Это было возмутительно. Проклятая ясновидящая одним махом свела на нет всю его длительную и тщательную подготовку. Ни стульев, ни серванта с посудой, как прикажете погром устраивать? Одно слово — ведьма, колдунья проклятая. — Вас прислал Виктор Петрович? — Лизе надоело смотреть, как Андрей недовольно таращится по сторонам, и она предположила самое, на ее взгляд, вероятное объяснение его появления. — Ах да, Виктор Петрович, — встрепенулся Андрей и неловко поднялся с низкого кресла. — Я требую, чтобы вы, — он приподнял за ручки кресло, которое оказалось неожиданно тяжелым, поэтому голос его прозвучал сипло, — оставили в покое… — сильным толчком он направил кресло в сторону стены, — Виктора Петровича. Кресло стукнулось о стенку и упало на пол с вполне убедительным грохотом, а Лиза и ее дочь одновременно вскрикнули. — Действительно, погром решил устроить, придурок, — пробормотал Сергей и решительно нажал на кнопку звонка. Секунда тишины в наушнике и обиженное восклицание Соломина: — Ну что такое опять! В следующее мгновение дверь распахнулась, и Сергей, аккуратно отодвинув девочку, которая пыталась что-то спросить, одним махом проскочил через коридор и остановился уже в центре комнаты, грозно набычившись на опешившего Андрея: — Эт э-эще кто? — А вы кто? — явно растерялся Андрей. — Зачем вы здесь? — Друг семьи, ты поэ-эл? — Сергей сделал мягкий скользящий шаг в сторону Андрея. Неведомым образом это простое движение выглядело угрожающим, и неудачливый погромщик отшатнулся. Из коридора, в котором осталась девочка, донесся какой-то странный звук, но Лихарев не стал оглядываться, он держал зрительный контакт с Андреем. — Я здесь как родной, ты поэ-эл, меня здесь уважают, а вот ты, братан… ты здесь как бэ-э… шумишь? — Еще один короткий шаг. Андрей снова попятился. — Или мне показалось? — Показалось! — пискнул Андрей и, зачем-то пригнувшись, словно солдат под обстрелом, бросился к валяющемуся на боку креслу. Поднял его, поставил на ножки и даже отряхнул ладонью сиденье. — Это я споткнулся, нечаянно… я тоже вас очень уважаю… вот, присаживайтесь… — Он обернулся к Лизе, поклонился и отчаянно растянул губы в улыбке, — к вам тут друг пришел, так я, с вашего позволения… — не переставая кланяться, он двинулся к двери, — в смысле, не смею мешать… — Это пра-ильно, — благосклонно кивнул Сергей. — Иди, братан, нечего здесь тереться. Дома, небось, жинка дожидается, а ты здесь хорошим людям надоедаешь. — Жинка… — Андрей неожиданно всхлипнул, обреченно махнул рукой, сгорбился и прошаркал к двери, едва не зацепив прижавшуюся к стене Машу. На пороге он остановился, оглянулся на Лизу, посмотрел на нее совершенно больными, собачьими глазами: — Извините. И… извините. До свидания. — Лизок! — Сергей подмигнул и в два больших шага тоже оказался у порога. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, он пообещал: — Я скоро вернусь! Ставь чайник! — Мама, что это было? — спросила Маша. — Кто это? — Не зна-а-ю! — пропела Лиза. — Впервые вижу! А такой симпати-и-ичный! — Мама, ты о чем? Я спрашиваю, кто эти люди? — А? — Лиза тряхнула головой и сфокусировала взгляд на встревоженной дочери. — Первый — отец пропавшей девочки, помнишь, я тебе рассказывала? Зять Виктора Петровича. — Это который кресло ронял? А второму что нужно было? Он правда твой друг? — Ну… если человек выглядит как друг, говорит как друг и ведет себя как друг, то, наверное, он действительно друг. По крайней мере, его появление было и уместным, и полезным. Но вот кто он такой и откуда взялся… — Лиза развела руками. — Да, хотелось бы знать, как его зовут. — Он что, тебе понравился? Эта блатата? Ты на него запала?