– Ну… я… – леди Хардкасл попыталась притвориться скромницей. – Да ладно вам! Мне рассказывали, что вы носитесь по сельским дорогам так, словно участвуете в гонках за кубок Гордона Беннетта[18]. И вы тоже, мисс Армстронг. – Только не я, милорд, – возразила я. – Я люблю ездить не торопясь, наслаждаясь природой. – Тогда речь только о вас, Эмили, да? – рассмеялся лорд. – Что ж, должна признаться, что под настроение иногда люблю нажать на газ, – сказала миледи. – Гарри говорил, что на этой неделе у нас может быть шанс погоняться? – Да неужели, ради всего святого! – вновь рассмеялся хозяин. – Я смотрю, ты уже сам распоряжаешься моими моторами, Ветродуй, да? – Я думал, что нас всех пригласили сюда, чтобы покататься, – начал оправдываться Фэншоу. – Да шучу я, шучу, Ветродуй. Конечно, Эмили, дорогая, вы сможете покататься. И все смогут. Для этого вы здесь и остаетесь. – То есть вы не против того, чтобы дамы ездили за рулем? – уточнила леди Хардкасл. – В гоночном мире масса женщин, старушка. У нас вполне эгалитарный[19] спорт ХХ века. – Эгалитарный, пока у человека есть возможность оплачивать содержание первоклассного гоночного автомобиля. – Трех, – поправил лорд Ридлторп, махнув рукой в сторону старого каретного сарая. – Боже, Пройдоха, – сказал Гарри, – я и не знал, что у тебя их целых три! Зачем тебе столько? Ведь не можешь же ты управлять ими всеми одновременно. – Ну, помимо меня, есть еще молодой Эллис, так что получается по одной на каждого из нас. А третья нужна для развития. – Развития? – удивилась моя хозяйка. – Я пытаюсь соревноваться с большими мальчиками, – пояснил его светлость. – Мы упустили наш шанс на Гран-при Франции в прошлом году, но теперь, когда у нас есть собственная трасса в Бруклендс, спорт начнет развиваться семимильными шагами, и я намерен стать чемпионом. – И на здоровье, – сказала леди Хардкасл. – Именно поэтому вы построили свой собственный трек? – Совсем маленький, только для тестов. Но свою функцию он выполняет. Мы сами строим гоночные автомобили, тестируем их, и вы не успеете оглянуться, как мы уже будем соревноваться с «Мерседесами», «Панарами», «Бенцами» и остальными. – Понятно. Я слышала о новой команде, но не могла себе даже представить, что все это значит. – Все вот это и много чего еще, – лорд Ридлторп сделал широкий жест в сторону двора. – И сегодня вечером ее официальный старт. Я пригласил несколько ребят из газет и надеюсь перетащить на свою сторону одного из своих соперников, чтобы объединить силы против жителей континента. – Это все гораздо интереснее, чем мне рассказывали, – заметила Хардкасл. – Гарри, иногда ты бываешь полным ослом. Ты знал обо всем этом? – Вроде того, сестренка, – ответил Фэншоу. – Но для меня это все немного сложно. Я понял только, что Пройдоха приглашает кое-кого из друзей, чтобы поиграть в гонки. – Играть мы будем завтра, – объяснил хозяин. – Джейк подъедет с несколькими подругами, так что мы здорово повеселимся. Ну, пошли же, я умираю от нетерпения показать вам, что мы построили. Он отправился через двор туда, где когда-то располагался изумительный парковый ландшафт, который нынче превратился в изумительный гоночный трек. Нам понадобилось почти два часа, чтобы изучить все его повороты и изгибы, длинную прямую и крутой подъем к шпильке[20]. Наверное, это была самая высокая точка этой неестественно плоской местности, и когда я спросила об этом, лорд Ридлторп объяснил, что когда-то специалист по ландшафту использовал почву, выкопанную при создании искусственного озера, чтобы насыпать искусственный холм, а потом он же использовал этот холм для того, чтобы сделать трассу более интересной. К тому времени, когда мы вернулись к небольшой лачуге на линии старта, я опять почувствовала себя голодной. Так что я надеялась, что скоро мы вернемся в дом и я смогу ускользнуть на кухню и выяснить, что миссис Раддл приготовила на ленч. Но, к моему огорчению, хозяин усадьбы повел нас к центру территории, вокруг которой был проложен гоночный круг. Там промелькнуло несколько деревьев и между ними высокая палладианская[21] ротонда, но я была слишком увлечена тем, с каким энтузиазмом его светлость описывал особенности трассы, чтобы обращать внимание на природу. Так что для меня было приятным сюрпризом, когда мы пересекли небольшую поросшую травой поляну и увидели, что трасса построена вокруг озера. Именно на его берегу стояла ротонда, которую я видела с холма и которая, по-видимому, использовалась в качестве летней беседки. Когда мы подошли ближе, я удивилась еще больше, увидев, что в ней накрыт стол для пикника. И уже совсем обрадовало меня то, что меня пригласили к столу вместе с остальными гостями. * * * Ленч прошел в невероятно приятной обстановке. Вначале беседа вертелась только вокруг новой гоночной команды лорда Ридлторпа и его планов выйти на ведущие позиции в мире гонок в течение ближайших пяти лет. Было видно – настроен он вполне серьезно, и наличие трех гоночных авто в мастерской подтверждало его готовность вложиться в этот проект. Мне хотелось узнать об этом побольше, разобраться в автомобилях и понять все pro и contra управления современной гоночной командой. Но в то же время я хорошо понимала, что отношусь к другому социальному кругу, и не хотела привлекать к себе слишком много внимания своими вопросами. Ведь его светлость мог неожиданно вспомнить, что я всего лишь горничная миледи, и вежливо, но твердо предложить мне вернуться в лакейскую и питаться с другими слугами. Мне удалось выяснить, что Ридлторп заинтересовался гонками в 1903 году, когда проводил свои каникулы в Ирландии. В тот год гонки на приз Гордона Беннетта проходили в графстве Килдэр – их звуки и образы захватили его светлость настолько, что, вернувшись в Англию, он поставил перед собой цель выяснить все, что возможно, о гоночных автомобилях, их дизайне и конструкции. За четыре года он построил несколько моторов, на которых учавствовал в гонках и которые благополучно разбил, прежде чем встретил своего нынешнего партнера, Монтегю Уотерфорда. Они вместе разработали «Диокл» Уотерфорда – Кодрингтона – автомобиль назвали в честь древнеримского возничего – и занялись поисками инженеров, кузовных дел мастеров и других специалистов, которые были необходимы для претворения их планов в жизнь. В результате получилось три автомобиля, каждый со своими техническими особенностями, ставшие основой команды, официальный старт которой должны были дать вечером. После этого старые друзья перешли к воспоминаниям. Лорд Ридлторп и Гарри рассказывали о времени учебы в Кембридже, причем оба умирали от смеха, вспоминая свои похождения на старших курсах и постыдные и нелепые выходки некоторых из своих сокурсников, один из которых был теперь членом кабинета министров. Оказалось, что леди Хардкасл тоже нельзя было назвать паинькой. Я знала, что она была хорошей студенткой, занимавшейся естественными науками, превосходным музыкантом и активным членом нескольких политических обществ, но даже представить себе не могла, что она вместе с братом принимала участие в нескольких проказах. – Слушайте, Эмили, а вы помните ту историю с овцами? – спросил Ридлторп, поглощая вареные яйца. – Уверен, что да, – подал голос Гарри. – Ты выкрасила их в цвета Гиртона и перегнала через Мост вздохов в Сент-Джонс-колледже. – Я их выкрасила? – переспросила Хардкасл. – Мы их красили вместе, дорогой братец. А я была той дурой, которую временно отчислили из университета, если уж говорить начистоту. – Но ведь кто-то тогда за вас заступился, – вспомнил хозяин усадьбы. – Старина доктор Как-его-там со стеклянным глазом. – И папа написал довольно милое письмо, – заметил Фэншоу. – Конечно, они здорово помогли, – согласилась миледи, – а вот ты как раз молчал как убитый. – Была затронута честь университета, а Гиртон к нему не относился, – объяснил Гарри. – То есть не полностью. Так что я подумал, что тебя они навряд ли бы выгнали, а вот меня… – Мне всегда казалось, – заметил лорд Ридлторп, который явно хотел положить конец этой семейной ссоре, – что университетам нравится, когда их выпускники попадают в разного рода истории. И все их регулярные угрозы о временном исключении делаются только ради сохранения лица. Возьмите, например, лорда Байрона и его медведя[22]. В любом другом месте его бы вышвырнули на улицу или посадили бы в тюрьму, а в Тринити-колледже только пожали плечами и сказали: «Студенты… Ну что поделаешь с этими негодниками…» Все это просто еще один повод рассказать что-то интересное, да? Отличает один университет от другого. – Думаю, вы правы, – сказала леди Хардкасл. – После этого некоторые мальчики стали относиться к Гиртону немного серьезнее. – Мальчики? – переспросил его светлость с притворным возмущением. – Они были мужчинами. – Все они в основном были глупыми мальчишками, – повторила хозяйка. Мужчины рассмеялись. А чуть позже, когда лорд Ридлторп погрузился в воспоминания о графе Чего-то-Там и его флирте с барменшей из «Орла», у ротонды появился Спинни, который деликатно покашлял. – Прошу прощения, милорд, – негромко сказал он, – но вы просили сообщить вам, когда начнут прибывать гости. Лорд практически выпрыгнул из кресла. – Великолепно! – воскликнул он. – Пошли, ребята, поприветствуем их. С этими словами он сорвался с места. За ним последовали Гарри, потом леди Хардкасл, а потом и я. Именно в таком порядке мы встали из-за стола и вслед за хозяином пошли через поляну к дому. Проходя мимо дворецкого, я смущенно улыбнулась, но он подмигнул мне и, наклонившись, прошептал: – Наслаждайтесь, милочка. Любой, кто скажет вам обратное, просто завидует. Я благодарно коснулась его руки и поторопилась присоединиться к остальным. Когда мы с хозяйкой завернули за угол, лорд Ридлторп уже обнимал какую-то женщину, приблизительно возраста миледи, которая, как мне показалось, была его сестрой. Она была невысокого роста, тепло улыбалась и была готова в любой момент рассмеяться, что успела сделать целых два раза, пока мы дошли до них. У нее были самые черные глаза, какие я видела в своей жизни, но их блеск говорил о том, что любовь ее брата к шалостям и жизнелюбие были у них семейными чертами. Длинный прямой нос, который тоже был семейной чертой, любую другую женщину сделал бы обычной и непривлекательной. Но в данном случае, вместе с удивительно живым лицом, он превращал свою обладательницу в элегантную красавицу. С другой стороны авто обходила высокая, стройная дама с лицом, на котором улыбка, по контрасту с первой гостьей, выглядела бы совершенно неуместно. Она была в элегантном наряде, сшитом по последней моде, а на ее лице застыло выражение напускного презрения и скуки. «И это о них лорд Ридлторп говорил, что с ними будет весело», – подумала я. Еще одна дама ерзала на заднем сиденье автомобиля, пока не оказалась у двери, противоположной той, у которой ее ждал шофер, так что ей пришлось самой выбраться и остаться стоять позади смеющейся дамы, скромно ожидая, пока с ней поздороваются. Эта гостья была пухленькой, с миловидным личиком, но с испуганным выражением на нем, и хотя она была выше смеющейся леди и значительно массивнее надменной, она каким-то образом казалась меньше их обеих. В то время, как ее подруги выглядели спокойными и уверенными в себе, эта женщина была совсем скромной – ее застенчивые манеры и поза, как бы сговорившись, преуменьшали производимое ею впечатление. Лорд Ридлторп тепло поприветствовал двух первых дам и жестом пригласил леди Хардкасл подойти. – Эмили, – сказал он, – позвольте мне представить вам мою сестру Джейк, и ее подруг Роз… – Тут надменная дама кивнула. – И Хелен… – Застенчивая гостья скромно улыбнулась. – Леди Лавиния, миссис Розамунда Беддоуз, мисс Хелен Титмус, позвольте представить вам Эмили, леди Хардкасл. Последовало всеобщее пожимание рук и приветственные поклоны, как будто миледи двигалась вдоль цепочки встречающих. Было видно, что лорду не терпится как можно скорее покончить со всеми формальностями и, как только моя хозяйка пожала последнюю руку, он сказал: – Ну а Гарри вы все знаете. Фэншоу успел радостно взмахнуть рукой и сказать: «Привет», прежде чем его светлость направился в дом, уводя за собой своих гостей. Леди Хардкасл улыбнулась и махнула мне рукой, что означало, что я пока свободна, и я повернулась назад к машине, собираясь объяснить шоферу, как найти вход для слуг. Я подозревала, что он это уже знает, но всегда полезно предложить кому-то дружескую помощь. Именно в этот момент я заметила, что на переднем сиденье сидит еще одна пассажирка. – Здравствуйте, – негромко произнесла она. – Я Бетти. Бетти Баффри. Я горничная миссис Беддоуз. – Это той худой? – уточнила я, и она утвердительно кивнула. – Здравствуйте. Меня зовут Флоренс Армстронг. Я работаю на леди Хардкасл. Зовите меня Фло. – Хорошо, Фло, – ответила женщина. – А две другие своих горничных не привезли? – Мисс Перрин, горничная ее светлости, выехала раньше, поездом. Она должна уже быть на месте. А у мисс Титмус горничной нет. Мне кажется, она обходится кухаркой, домоправительницей и служанкой, которая занимается всем сразу. – Вот как, – сказала я. – Я еще не встречалась с мисс Перрин. Но всему свое время, да? – Она довольно приятная, – заметила Бетти. – А это Финлэй Дагган, шофер миссис Беддоуз. – Можете называть меня Фин, мисс, – произнес мужчина, коснувшись рукой козырька своей фуражки. – Думаю, вы оба знаете, куда идти, – предположила я.