– Доктор Джи-Пристли, клинический психолог, – прочитала та, взглянув на Мелани. – Это для меня? – Да. – Думаешь, я схожу с ума? Слетаю с катушек? Мелани подняла руку, останавливая ее. – Нет, не думаю. Сразу хочу сказать – это мой доктор. Хожу к нему раз в неделю. – Ты ходишь на психотерапию? – Да. Эрика не знала, что сказать, и только смотрела на визитку. – Что все это значит? Ты меня направляешь к доктору? Я только что успешно завершила расследование, поймала двух убийц-рецидивистов, спасла дочерей капитана районной полиции, и вместо поздравлений ты меня направляешь на психотерапию? – Эрика. Нет. Я говорю сейчас с тобой как с подругой или коллегой. Это частный разговор. Он не имеет никакого отношения к полиции, к расследованиям или суициду Джозефа Питкина. Ты – один из лучших моих сотрудников, и я уверена, что ты в самое ближайшее время вернешься к работе над этим делом, но я хочу, чтобы ты обратилась за помощью. Это моя должностная обязанность – сообщать, когда мои сотрудники страдают от особенностей нашей работы. – Ты собираешься куда-то сообщить обо мне? – Нет! Слушай, что я говорю, идиотка чертова! Эрика посмотрела на нее и улыбнулась. – Прости, – начала извиняться Мелани. – Все нормально. Я предпочитаю, чтобы меня называли чертовой идиоткой, а не кормили всякими корпоративными шаблонами. Значит, это твой врач? – переспросила она, поднимая визитку. – Да. – А можно спросить, почему ты…? Мелани глубоко вздохнула и откинулась назад. – В первый раз я забеременела близнецами. Относила полный срок, устроила праздник перед родами, вся семья и муж ждали в роддоме, когда смогут взять на руки малышей… А они оба родились мертвыми. – Мелани глубоко вздохнула и вытерла слезу. – Доктора не знали, почему так случилось. Ни у кого в моем роду такого не было. Беременность развивалась идеально, как по учебнику. И для меня было невыносимо то, что для произошедшего не было никаких причин. Я потеряла веру и почти все остальное. Это почти убило меня. – Мне очень жаль. Когда это было? – Десять лет назад, но мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем я смогла вернуться к нормальной жизни. Я не думаю, что это вообще возможно – полностью отойти от того, что произошло, но сейчас все хорошо. Поэтому я говорю сейчас с тобой как друг, без снисхождения. Не разрушай себя, Эрика, и не сгорай на работе. Она не стоит этого. Я не хочу указывать тебе, как жить твою жизнь, но я тебе не враг. Как я и сказала, ты – один из лучших моих сотрудников, и я хочу, чтобы так оно и было. Хочу, чтобы ты продолжала делать свое дело, но тебе нужно сохранить здравомыслие. Эрика снова посмотрела на визитку. – Можно мне подумать? – Конечно, просто не думай слишком долго. А пока езжай домой и поспи. Я тебе позвоню. И позови Макгорри. Эрика вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. В коридоре на стульях ждали Макгорри и дежурный. Оба они были в шоке. – Как прошло? – спросил, выдохнув, Макгорри. – Нормально. Просто говори всю правду, как было. Мне пришлось рассказать об удушающем захвате. Я дала ей понять, что ты действовал в рамках самозащиты. И то же самое напишу в отчете. – На джинсах, на джинсах… – повторял дежурный, потрясенно мотая головой. – Ты делал то, что должен был, – сказала ему Эрика. – Но этого оказалось недостаточно, – ответил он. Эрика положила ему руку на плечо, попрощалась и вышла из участка. В машине, на заднем сиденье, она увидела рождественские подарки двойняшкам и поехала к Маршу. Глава 17 Марш жил недалеко от Хилли-Филдс, в большом доме на красивой улице, с которой открывался сногсшибательный вид на Лондон. Когда Эрика подъехала, солнце как раз вышло из-за туч, и белый снег заискрился золотом. В глубине души она надеялась, что Маршей нет дома и она просто оставит подарки на крыльце и уедет, но звук телевизора было слышно даже снаружи. Глубоко вздохнув, Эрика взялась за железное дверное кольцо и постучала. Дверь распахнулась через считанные мгновения. Перед ней стоял Марш. Он заметно похудел и осунулся, но в свои сорок пять оставался красивым мужчиной. – Эрика! – удивленно воскликнул он. – Понимаю, что опоздала на целые сутки, но хочу передать девочкам подарки и извиниться за то, что вчера не появилась, – сказала она, демонстрируя пакеты. Не успел Марш что-то сказать в ответ, как из-за его спины появилась Марси. – Ты все-таки доехала. С Рождеством! – обнимая Эрику, сказала она. – Как ты? Красавица Марси тоже очень похудела. Обычно блестящие, черные волосы свисали длинными прядями, а плотный слой тонального крема не скрывал следов нападения – синяков под глазами и опухоли там, где ей сломали нос. – Все хорошо, – смущенно ответила Эрика. Долгая история их отношений была непростой до того момента, как Эрика спасла их маленьких дочек. – Заходи внутрь, там же холодно, – позвала Марси, похлопывая Эрику по плечу. – Ты не очень-то тепло одета, при такой погоде нужно что-то посерьезнее, чем кожаное пальто. Ее проводили в гостиную, натопленную чересчур жарко. В камине полыхал открытый огонь, рядом с ним стояла огромная елка. В кресле в углу дремал отец Марси, Леонард, в кресле около елки – отец Марша, Алан. – Садись, – суетилась Марси. – Я сейчас устрою нам фуршет. У меня есть мясная нарезка, сыры, брокколи и сырный суп. – Здорово, – откликнулась Эрика. – Может, что-нибудь выпьешь? Шампанского? – предложил Марш. – Пол, говори потише. Они же спят! – театральным шепотом отругала его Марси. – Я говорю точно так же, как и ты, – зашипел он в ответ. – Нет, ты орешь, как ненормальный… Иди помоги мне с едой. Извини нас, Эрика. Они вышли из комнаты, а Эрика принялась разглядывать спящих раскрасневшихся дедушек. Отец Марси, Леонард, – загорелый и одет с иголочки: в синих свободного кроя брюках и клетчатой рубашке с галстуком. Алан, в старых джинсах и желтом вязаном свитере, смотрелся гораздо неряшливее. Леонард заерзал, кашлянул и выпрямился, постепенно приходя в себя. С почти комической медлительностью он осознал, что перед ним стоит Эрика. – Здравствуйте. – Здравствуйте. – Мы ведь знакомы с вами, да? Вы – та девушка из полиции, – сочным, хорошо поставленным голосом с аристократическим акцентом проговорил он. – Вас зовут Ульрика, да? – Эрика Фостер, старший инспектор. Он неловко поднялся, подошел и с улыбкой протянул ей руку, сверкая неестественно белыми вставными зубами. Они обменялись рукопожатием, а затем он вдруг подался к ней и расцеловал в обе щеки. – Мы очень благодарны за то, что вы сделали для Пола и Марси и двойняшек. Спасибо! – сказал он, не переставая трясти ей руку. – Спасибо. Я просто делала свою работу. – Это был сущий кошмар. Я смотрел новости, тело Макса Хастингса даже не показали. – Да… Леонард так и не выпускал ее руку. – Пол говорит, что та женщина направила на него сигнальную ракету, и ему разорвало всю голову, мозги разлетелись повсюду. Как вы думаете, девочки это видели? – Да, думаю, да. – Мой дед воевал в Первую Мировую, в окопах… Его, конечно же, контузило. Он вспоминал, как у молодых парней затылки отрывало осколками снарядов… Это сейчас нам всем советуют идти к психотерапевтам, а тогда они носили все в себе. Тут проснулся Алан и начал медленно приходить в себя, облизывая губы и потирая глаза. Он был постаревшей копией Марша, с грубоватым лицом и густыми, коротко стриженными седыми волосами. – Алан, это Ульрика, женщина из полиции, которая поймала тех ублюдков. – Здравствуйте. Меня зовут Эрика, – сказала она, вынимая ладонь из захвата Леонарда.