– Ну и дело нам досталось! – воскликнула Эрика, когда они с Питерсоном шли назад к станции. Они выбрали маршрут, пролегающий по тихим улочкам, чтобы обсудить полученную информацию. – Что это все-таки за бриллиант? – спросил Питерсон. – Он был ее символом. Возможно, она думала, что она сможет прославиться под именем Желтый Бриллиант и заработать много денег. Дита фон Тиз получает миллионы, а Марисса хотела стать новой Дитой. – Все новые и новые пласты… – Загадок? Обмана? – Дерьма. Болото какое-то. Такое ощущение, что ее все ненавидели. Эрика согласно кивнула. – Марисса много болтала, всем обо всем рассказывала, но, похоже, о нападении мужчины в противогазе она рассказала только миссис Фрятт. – Пусть даже она много чего выдумывала и не вызывала симпатии, у нее все равно были свои страхи и секреты. Многие боятся сообщить о том, что на них напали или изнасиловали. А самоуверенность может быть и напускной, люди часто блефуют. Эрика кивнула. Они так увлеклись разговором, что не смотрели, куда идут. Когда они вышли на Риджент-стрит, начался мокрый снег. – Хочешь кофе? – спросил Питерсон, увидев на углу работающий «Старбакс». – Можно хотя бы переждать снег. – Хорошо. Пропустив пару красных автобусов, они перешли дорогу и направились к ярко освещенной кофейне. Эрика заняла столик у окна, Питерсон принес два кофе. За окном переливались огнями рождественские витрины, и Риджент-стрит утопала в свете праздничных гирлянд. Они пили кофе и смотрели на шумную улицу. – Пройдемся по подозреваемым? Итак, Джозеф Питкин выслеживал, фотографировал Мариссу и снимал ее на видео. Возможно, по ее же просьбе, чтобы шантажировать Дона Уолпола? – начала Эрика. – Еще есть Иван Стовальски, который был одержим ею настолько, что собирался бросить жену в Рождество и уехать с Мариссой в Нью-Йорк. И он пытался покончить с собой, – добавил Питерсон. – И Дон Уолпол, с которым она переспала в пятнадцать лет и потом шантажировала его тем, что его засудят как педофила. Также она, возможно, украла бриллиантовые серьги у миссис Фрятт, хотя та не сказала об этом ни слова. А забывчивостью она, как нам показалось, не страдает. – Как думаешь, знал ли об этом ее сын? Ведь он ювелир и работает в Хэттон-Гарден? – Возможно. Но миссис Фрятт – единственная, кому Марисса рассказала о нападении. – И этот мужчина в противогазе как-то связан с Джозефом Питкином, ведь он покончил с собой из-за фотографий, которые ты показала ему во время допроса. Я имею в виду, он был сильно напуган. – Они стали последней каплей, – устало сказала Эрика. – Вот если бы мы восстановили письмо с рисунком противогаза одновременно с фотографиями, то я успела бы вытащить из него больше информации. Или остановить его… Не знаю. – Ты не могла знать, – сказал Питерсон, тронув ее за руку. Она вяло улыбнулась. – И Мэнди ничего не рассказывает о вечере убийства. Должна же она была хоть что-то услышать. – Она ведь алкоголичка? – Да. И могла лежать в отключке на диване, когда Мариссу за окном резали ножом. Завтра нам нужно проверить всех этих людей и понять, у кого есть алиби, а у кого нет. Хочу еще раз зайти к миссис Фрятт и спросить про сережки. Они сделали еще по глотку кофе и замолчали. Питерсон поежился. – Эрика, мне кое о чем нужно с тобой поговорить. У нее зазвонил телефон, она достала его из сумки и увидела, что уже почти половина двенадцатого. – Черт. Я опаздываю на последнюю электричку, а мне еще сегодня отчет писать. Она допила кофе и снова взяла телефон. – Вызову «Uber», – решила она, проводя пальцем по экрану. – О, как раз рядом машина, которая сможет приехать через минуту. Круто. Хочешь тоже поехать? – Нет, поеду на электричке. – Думаешь, успеешь? – Да. Хочу прогуляться. Иллюминация красивая. Эрика посмотрела на него. – У тебя все в порядке? Что ты хотел мне сказать? – У тебя нет времени. На телефон Эрики пришло уведомление, и у кафе остановилась машина. – Нет. Такси уже здесь. – Ничего такого. Езжай. – Хорошо. Спасибо за кофе. Увидимся завтра с утра пораньше. Она взяла куртку, накинула ее себе на плечи и выбежала на покрытый слякотью тротуар. Питерсон посмотрел, как она села в машину и уехала. Он сделал еще глоток кофе, и на телефон пришло смс. Он сразу же перезвонил. – Я знаю, прости. Думал, что уже освобожусь к этому времени… Да, мы увиделись, но все было по делу… Да, у меня круглосуточно работа. Нет, не сказал ей, но скажу. Я обещаю… Я тоже тебя люблю. Он положил трубку и посмотрел в окно. Его охватило чувство вины и сожаления. Вины, потому что он был счастлив, и сожаления, что Эрика к его счастью отношения не имеет. Допив кофе, он пошел на станцию Черинг-кросс по улице, увешанной праздничными гирляндами. По дороге он размышлял, какие в жизни бывают крутые повороты судьбы. Крутые в хорошем смысле этого слова. Глава 32 В машине было жарко. Водитель посмотрела на Эрику в зеркало заднего вида. – Хотите почитать «Ивнинг Стэндард»? Эрика согласилась, взяла переданную ей газету и уселась поудобнее. Листая страницы, она останавливалась на разных сплетнях. Вдруг, когда они ехали по мосту у Воксхола, она громко выругалась. – Все в порядке? – спросила водитель. – Извините. Просто поняла, что забыла кое-что, – соврала Эрика. В газете целую страницу занимал материал про ее предыдущее дело – убийц Макса Хастингса и Нину Харгривз, похитивших двойняшек Марша. В этом издании уже выходили громкие статьи, в которых Нина и Макс представали современными Бонни и Клайдом или Майрой Хиндли и Иэном Брейди. На этот раз писали про то, что никто не изъявил желания забрать тело Макса Хастингса, хотя с момента его смерти прошло уже несколько недель. «Ивнинг Стэндард» связался с его матерью, и она сказала, что не хочет иметь с ним ничего общего. Газета приводила ее фразу: «Выбросьте его тело на свалку, он мне не сын». И это говорит человек, которого только что выпустили под залог за создание помех расследованию! В самом низу статьи была размещена фотография Эрики. Она уже привыкла, что в газетах ее выставляли склочной и конфликтной полицейской шишкой. Сейчас ее вывело из себя то, что они использовали фото, на котором она выходит из своего подъезда. В углу хорошо просматривался адрес: «Манор-маунт SE23», а номер ее машины не был замазан. Она достала телефон и стала звонить своей коллеге Колин Скенлен, которая отвечала за связи со СМИ. – Алло? – ответила Колин сонным голосом. – Колин, это Эрика Фостер. – Эрика. Уже очень поздно. – Я только что увидела в «Ивнинг Стэндард» статью про дело Макса Хастингса и Нины Харгривз. В ней моя фотография, на которой виден мой адрес и номер машины. – Я не могу контролировать, что пишут в прессе, – ответила Колин после длинной паузы. Эрика прикрыла рукой динамик и сделала несколько глубоких вдохов. Она от всей души ненавидела Колин – ленивую формалистку, которая, по ее мнению, делала ровно столько, сколько нужно, чтобы не потерять работу, но никогда не прилагала ни одного лишнего усилия. – Я знаю, что с печатной версией ты ничего не можешь сделать, но ты можешь проверить, висит ли это фото на их сайте, и если висит, снять. Прямо сейчас. Колин вздохнула. – Сомневаюсь, что кто-то из них сейчас на работе, но я оставлю сообщение. Это я сделать могу, – сухо сказала она. – Спасибо, – ответила Эрика и положила трубку. Остаток пути они преодолели в тишине. Эрика то и дело проверяла телефон, ожидая смс или мейла от Колин, но он молчал. В Форест-Хилл они приехали почти в полночь. Зайдя в квартиру, она включила обогрев, приняла душ и в пижаме вернулась в гостиную. Ей предстояло закончить отчет, который ждала Мелани. Эрика налила себе стакан водки и села на диван с лэптопом, слушая скрип половиц, – это Эллисон, сосед сверху, ходил по своей квартире. Первым делом она зашла на сайт «Ивнинг Стэндард» и увидела ту же самую статью со своей фотографией. – Черт!