– Несколько раз богатеи вывозили ее после выступления, и ей не стыдно было рассказывать, что она делала и сколько за это получила. – И она рассказывала вам? – И мне, и всем, кто был в комнате, да она бы хоть раковине рассказала. – А она когда-нибудь говорила о соседях, друзьях или ком-то из знакомых, кто жил рядом? – Был какой-то романтичный поляк, Иван, которого она долго доила. Бедняга. Часто приходил сюда посмотреть на нее. Сидел в первом ряду с выпученными глазами, не снимая куртки. Сидел нога на ногу, чтобы скрыть эрекцию. Здесь танцевала девушка, у которой парень работал на телевидении, запускал реалити-шоу. Так вот, Марисса стала к нему приставать, но он не проявил к ней интереса. Один раз, за несколько секунд до начала шоу, они подрались и костюмы друг другу изодрали. Мне пришлось их кое-как подшивать прямо на ходу. – Марисса не рассказывала каких-то подробностей своих взаимоотношений с Иваном? – Она шутила, что держит его в шкафу… это по поводу его бледности. И она часто ему звонила, чтобы попросить еще денег или новое платье. Ставила его на громкую связь, чтобы все могли посмеяться над ним. Бедолага. – Марисса когда-нибудь говорила, что он бьет ее или что она его боится? – спросил Питерсон. – Нет. Там всем заправляла она сама. И кошелек его она контролировала. – Она когда-нибудь упоминала, что еще где-то работает? – спросила Эрика. Мартин поправил очки на носу и фыркнул. – Да. По всей видимости, она была всесторонне одаренной. Работала сиделкой. Хотя, на мой взгляд, это все равно что царь Ирод бы пошел работать в родильное отделение. Она воровала у этой пожилой женщины – сначала одежду и туалетные принадлежности. Та женщина… – Миссис Фрятт, – подсказала Эрика. – Да, она однажды пришла сюда посмотреть выступление Мариссы, этого Желтого Бриллианта. Пришла, как Джоан Коллинз, вся в мехах и бриллиантах. Тогда-то мы и поняли, почему Марисса пошла к ней работать. – Что значит – сначала она воровала одежду и туалетные принадлежности? – Потом Марисса украла у нее бриллиантовые сережки. – Когда это случилось? – спросил Питерсон. Мартин снова отложил ткань. – Наверное, за пару недель до Рождества. Я подумал, что она врет и просто сочинила это, чтобы набить цену обычным сережкам. Это было очень свойственно Мариссе, она любила врать. Но они вместе с еще одной танцовщицей съездили в Хэттон-Гарден к оценщику. Они оказались настоящими, их оценили в десять тысяч. Эрика бросила взгляд на Питерсона. Миссис Фрятт ничего не говорила про сережки. – А Марисса упоминала недавнее нападение? – спросил Питерсон. – Марисса на кого-то напала? – удивился Мартин. – Нет, это на нее напали. Около месяца назад, когда она возвращалась домой с электрички. На нее напал мужчина. Мартин покачал головой. – Ничего не слышал об этом. А мне приходилось слышать о жизни этой девушки все, хотел я того или нет. – Вы ведь понимаете, что мы расследуем убийство, а вы нелестно отзываетесь о жертве? – спросил Питерсон. – Вы хотите, чтобы я врал? – Нет, – ответила Эрика. – Я знаю, что это неправильно – плохо говорить о мертвых, и никто не заслуживает того, чтобы его зарезали на собственном крыльце. Это ужасно, – сказал он, снимая очки и крестясь. Очки на золотой цепочке так и остались висеть на его выступающем животе. – Вы знали, что она планировала уехать в Нью-Йорк? – Да. Она говорила об этом. – Без деталей? – Да, но я спрашивал ее, на что она собирается там жить. Город недешевый, плюс нужна виза и все остальное. И она сказала кое-что, что мне запомнилось. Она сказала, что бриллиант принесет ей счастье и поможет начать новую жизнь – Бриллиант на ее костюмах? – Нет. Она вообще хотела убрать его и сменить сценическое имя. – Она собиралась продать бриллиантовые серьги? – предположил Питерсон. – Пусть она и не была семи пядей во лбу, но разницу между единственным и множественным числом она понимала. Она имела в виду один бриллиант, и сказала она это еще до того, как появились сережки. Либо она что-то знала, либо просто несла чушь. К сожалению, в случае с Мариссой чаще имел место именно второй вариант. – Вы были здесь, когда она выступала в этом клубе в последний раз, накануне Рождества? – Да. И на ней как раз были те самые бриллиантовые серьги. – Вы в этом уверены? – переспросил Питерсон. – Да, потому что она зашла сюда в чем мать родила и попросила меня подшить пояс для подвязок. Я глаза ниже ее шеи не опускал. Не увлекаюсь женской анатомией, – сказал он, поджав губы. – Особенно когда ее суют мне под нос без спросу. – А с кем она ездила к оценщику в Хэттон-Гарден? – спросил Питерсон. – Она сегодня выступала. Сейчас позову ее. Он достал телефон и, набрав номер, снял с уха клипсу. – Венч, ты еще здесь? С тобой хотят поговорить из полиции… Ничего страшного, просто пара вопросов. Скрипнула дверь, и в проеме появилась миниатюрная женщина в джинсах и фиолетовом шерстяном свитере. Эрика узнала ее – она танцевала в образе штурмовика из «Звездных войн». – Вы хотели меня видеть? – Проходи, Элла, не стой в дверях, – сказал ей Мартин, надевая клипсу. – Это Элла Бартлет. Она улыбнулась Эрике и с интересом взглянула на Питерсона. – Вы ездили вместе с Мариссой оценивать ее серьги? – спросила Эрика. – Да. Оценщик сказал, они стоят десять с половиной тысяч. Он предложил их выкупить, потому что бриллианты, по его словам, были исключительной чистоты. – И Марисса не согласилась? – В тот раз – нет. Она вся надулась, как павлин, когда поняла, что ей принадлежат такие офигенные сережки. Ей не хотелось с ними расставаться. – Когда состоялась ваша поездка? – Где-то неделю назад. – Вы с Мариссой были подругами? – Не сказала бы. Мне, как и всем, просто было интересно, настоящие они или нет. А я все равно ехала в ту сторону в спортзал, поэтому решила сходить с ней. – Вы помните, в каком магазине проводили оценку? – Нет. Но он был рядом с клубом Джим-Бокс в Фаррингдоне. В паре улиц от него. Эрика посмотрела на Питерсона. Там сотни ювелирных лавок! – Я оставлю вам свой номер, и если вы вспомните место, позвоните мне, хорошо? Это очень важно, – сказала Эрика, передавая ей визитку. Девушка кивнула и собралась уходить. – О, Элла, чуть не забыл. Купил тебе специальный дезодорант для шлема. Здесь ведь очень жарко, – сказал Мартин, передавая ей флакон. Элла торопливо схватила флакон и смущенно посмотрела на Питерсона. – С тебя 5.99, – закричал Мартин ей вслед. – У вас есть еще вопросы? Мне нужно успеть сшить шесть стрингов и не опоздать на последнюю электричку. – Нет, спасибо, – поблагодарила его Эрика, и они вышли. Глава 31