После того как босс с Брайантом уехали, Стейси несколько минут не отрываясь смотрела на доску. — Тебе могло подобное прийти в голову, Пенн? — спросила она. — Ты это о чем? — О преступлениях и о боссе. Как это могло все объединиться? — А ты постарайся об этом не думать, — покачал головой сержант. — Я хочу сказать, что о ее детстве написали книгу. Ее мать подвергала ее физическим и моральным издевательствам, а она пыталась защитить своего брата. И при этом они оба были прикованы к батарее отопления в холле. — Я же сказал, что стараюсь не думать об этом. — А потом эта история с Китом и Эрикой, которые ее любили, у которых она прожила три года, и за это время им удалось справиться с ее отчуждением, а потом… — Ты что, не слышала, что я стараюсь… — А это ужасное нападение на Билли Стайлс, которое… — Вот об этом я совершенно точно не буду думать, Стейс, — твердо заявил Пенн. — Я просто хочу сказать, что этот ублюдок выставляет ее жизнь всем напоказ. Все, что она пыталась сохранить в тайне, спрятанным от… Она замолчала, заметив что-то на доске. Пенн проследил за ее взглядом. — Ну и с какого из этих вопросов ты собираешься начать? Нахмурившись, Стейси схватила свою сумку. — Не буду мешать тебе разбираться с этими проблемами, — сказала она. Потому что неожиданно у нее тоже появилось несколько вопросов. Глава 109 У Ким было много причин посетить Национальную службу пробации, офис которой находился в здании Хоуп-Хаус на улице Касл-Гейт-Уэй в Дадли. И вот сегодня она сидела перед пухлой женщиной, в ушах которой болтались два филина. Волосы женщины, цвета соли с перцем, были коротко подстрижены, так что украшения на ушах немедленно оказывались в центре внимания посетителей. — Я по поводу Джона Даггара, — объяснила Ким. — Когда вы видели его в последний раз? — Два дня назад, — ответила женщина, сверившись со своим ежедневником. — Где-то около полудня. — И как он вам показался? — Был очень взволнован. Не похож сам на себя. — А вы хорошо его знаете? — задал вопрос Брайант. — Сейчас это становится все труднее, — улыбнулась женщина. — Теперь у нас гораздо больше подопечных, чем раньше, а я занимаюсь этим вот уже двадцать шесть лет. Но, отвечая на ваш вопрос — да, достаточно хорошо. — А когда вы впервые встретились с ним? — Лет девять назад. После его то ли второй, то ли третьей отсидки. Я всегда называла его нежным великаном. Он мухи не обидит. Ким представила себе Билли на больничной койке и не согласилась с такой характеристикой. — Расскажите нам о нем, — попросила она. — В его истории нет ничего необычного — мать его бросила, а бабушка, которая не могла справиться с тремя детьми, отдала его органам опеки. Хотя при этом ей хватало сил добраться до соседнего винно-водочного за сидром. — Но она оставила себе старшую девочку, — заметил Брайант. — А за ней нужен был меньший уход, чем за двумя младшими. Кроме того, девочка могла помогать по дому. Потом она умерла. Я имею в виду старшую. Сгорела при пожаре несколько… — Нам это известно, — сказала Ким. — А как Джон воспринял это? — Не слишком хорошо, — покачала головой женщина. — Со второй сестрой, с которой их забрали в детский дом, он не поддерживал никаких отношений. Она была гораздо спокойнее его. Насколько я понимаю, она надолго попала в приемную семью. С Джоном же все было не так. Над ним издевались по многим причинам — из-за его роста, из-за неспособности читать и писать… Ребенок был очень одинок. Ему необходим был кто-то, и не важно, кто именно. Вот он и попытался связаться со своей старшей сестрой, хотя до этого они никак не контактировали, и она согласилась с ним встретиться. Но умерла еще до того, как это произошло. — Твою ж мать… — прошептал Брайант. Ким искоса взглянула на него. Даже ей сейчас было трудно представить себе, что речь идет о человеке, который хочет ее убить. И ей вовсе не хотелось, чтобы ее коллега тоже забыл об этом. — И когда он потерял сестру… — Для него это было как потерять последнюю надежду на лучшую жизнь. Как будто все, к чему он стремился, оказалось внезапно недосягаемым. Он перестал ожидать от жизни чего-то хорошего. Пока не встретил Билли… Ким молча ждала продолжения. — Я никогда не видела его счастливее. Это были его первые серьезные отношения, и он вел себя так, как будто открыл секрет, который от него долго скрывали. Это не могло продолжаться долго, но… — А почему не могло? — спросила Ким. — Если он был так счастлив? — Инспектор, он привык жить в вакууме. Мелкие преступления могли только привести его к следующим преступлениям. Он попал в круговорот, из которого не было выхода. Ким никак не могла понять, пессимист или реалист ее собеседница, но ей не нравилась теория безнадежности, апологетом которой выступала эта женщина. Эта теория не работала с новой, молодой порослью преступников. — Несмотря на знакомство с Билли, он не мог не совершить нового преступления. Вопрос был только в том, когда именно и как долго Билли будет с этим мириться. — То есть вы списали их со счетов как пару еще до их второго свидания? — резко спросила Ким. — У меня опыт больше двадцати лет, — пожала плечами женщина. — И ведь в конечном итоге я оказалась права, не так ли? Ким постаралась не обращать внимания на триумф, прозвучавший в ее голосе. Да, человек, о котором шла речь, ненавидел ее всеми фибрами души и пытался убить, но, черт побери, разве его в жизни не предавали все, кто мог и не мог? — Но даже это расставание не сделало его буйным? — уточнил Брайант. — Не уверена, офицер, что это вообще может произойти. Он немного похож на любимого всеми деревенского дурачка. И, прежде чем вы мне возразите, позвольте мне объяснить, что я имею в виду. Джон пассивен по своей сути. Главное для него — это мнение других людей. Поэтому он легко поддается убеждению и им можно манипулировать. Интерес Ким значительно возрос — она вспомнила, что Элисон говорила о желании Даггар быть частью чего-то большего. — То есть его можно заставить пойти наперекор своей натуре, если создать для этого соответствующие условия? Женщина задумалась. — Джон Даггар не ждет, что его кто-то полюбит. И в жизни его любило не так много людей. Поэтому я уверена, что он пойдет практически на все ради человека, который проявит к нему симпатию. Глава 110 Пенн закончил печатать письмо и посмотрел на поднос на пустом столе. Босс доверила ему головоломку, и он решил, что сделала она это потому, что считает, что ему нечем больше заняться, но, судя по количеству вопросов на доске, свободное время появится у него не скоро. И тем не менее что-то говорило ему о том, что эта головоломка требует пристального внимания. И не только потому, что он был потрясен тем, что куб, состоявший из металла и человеческой плоти, всего за каких-нибудь пару дней превратился в эти жалкие останки. Женщина, которая умудрилась это сделать, могла называть его как ей заблагорассудится. Чуть ли не через силу он оттолкнул стул и перешел к свободному столу. Несколько мгновений он рассматривал лежавшие на подносе предметы, а потом отодвинул в сторону те, что — и он это чувствовал — ничем не могли ему помочь. Ими оказались три коротких обрывка провода, пара смятых монет, бывших, должно быть, в кармане жертвы, четыре пуговицы и молния. После этого на подносе остались три кусочка плотной бумаги, каждый площадью где-то по два сантиметра, заколка и три обрывка синей ленты.