Взяв эти вещи с подноса, он положил их на стол. С помощью карандаша Пенн расположил их так, чтобы лучше видеть. Обрывки синей ленты представляли собой куски длиной сантиметров в десять и шириной в один. Нити были плотно переплетены для большей надежности. Он подвигал их, чтобы посмотреть, не совпадают ли их оборванные концы, как это бывает у пакетов для мусора, оторванных от одного рулона. Они не совпадали, а это значит, что какие-то обрывки были потеряны и весь кусок материи был длиннее, чем тридцать сантиметров, лежавшие перед ним. Пенн отодвинул материю в сторону и занялся сплющенной заколкой. Механизм, открывавший ее, был сломан, а маленькие зубчики, напоминавшие зубчики пинцета, перекручены и изношены. Сержант отодвинул заколку к обрывкам ткани и придвинул поближе три куска бумаги. Подвигав их концом карандаша, что он уже проделал с тканью, он попытался определить, не подходят ли они друг другу, но никаких совпадений не обнаружил. Все три куска с одной стороны были абсолютно гладкими. Он внимательнее рассмотрел каждый кусок по отдельности. Левый верхний угол первого был испачкан чем-то серым. Справа от этого мазка Пенн смог разобрать три буквы. Взяв блокнот, он записал: «РН». Он отложил кусок и придвинул к себе следующий. На нем тоже оказалась пара букв. Он записал «ЕТ» и потянулся к третьему куску. На нем букв не было, но виднелось нечто, похожее на белую арку, расширявшуюся внизу. Пенну это напомнило пятно белого соуса, артистично размазанное по тарелке в дорогом ресторане. Сержант откинулся на спинку кресла и окинул взглядом то, что было у него перед глазами. Ничего особенного, но что-то в этом все-таки есть, и теперь только от него зависит, заговорят ли эти объекты. Глава 111 Стейси подошла к стеклянной перегородке. — Прошу прощения, вы сказали, что может пройти какое-то время, прежде чем ко мне кто-то подойдет, но я жду уже полчаса… — Офицер, когда я сказала «какое-то время», это был намек на то, что вам лучше прийти завтра или послезавтра. Вы в Службе опеки, и мы здесь не прохлаждаемся за порцией пасты. — А что, если я хочу сообщить о том, что ребенок попал в беду? — спросила констебль, не веря, что организовать короткую встречу — это так сложно. — А вы действительно хотите? — спросила женщина за перегородкой. Стейси покачала головой. — Тогда вы можете быть уверены, что люди, которых вы хотите увидеть, или принимают заявления о новых случаях, или занимаются уже существующими. — А кто у вас отвечает за старые случаи? — спросила Стейси. — Скажем, за те, что случились лет тридцать назад? — Никто, — нахмурилась женщина. — Потому что эти люди уже не дети, не так ли? — Я имела в виду, кто занимается документами? — пояснила констебль, стараясь не показывать своего раздражения. — Мы сдаем их в центральный архив. Там к ним имеют доступ все социальные работники. — А вы как-то регистрируете, кто в последнее время мог взять ту или иную папку? — Тридцатилетней давности? Стейси утвердительно кивнула. — В электронной базе таких древних документов наверняка нет, и чтобы их взять, надо войти в помещение архива, так что должен быть список тех, кто туда входил. Правда, то, какими папками они интересовались, не фиксируется. «Чтоб тебя…» — подумала Стейси, прикусив губу. Рассматривая доску с вопросами вместе с Пенном, Стейси была поражена тем, насколько тщательно Даггар реконструировал давние события. Точное место нападения, наличие банки из-под пива, надорванная пятифунтовая банкнота. Ни одна из этих вещей в книге не упоминалась, потому что автор ничего о них не знал. Он писал о периоде, который начался со смерти Мики и захватывал еще два года после того, как босс поступила в распоряжение службы опеки. Стейси сомневалась, чтобы босс когда-нибудь с кем-нибудь делилась подобной информацией. Наверняка никогда. Значит, эти данные можно было получить только из ее досье. Она надеялась, что кто-то из сотрудников сможет войти в базу данных и сообщить ей, кто запрашивал досье босса в последнее время. Это была бы зацепка, с которой можно было начать раскручивать всю ситуацию. — Если вы хотите поговорить с нашими сотрудниками именно об этом, то на вашем месте я завтра захватила бы с собой какой-нибудь перекус. Это может занять недели. — Это я уже поняла. Вы заняты, мы тоже очень заняты, но не кричим об этом на каждом углу, — Стейси решила уйти. Лучше будет вернуться в участок и попытаться ответить на вопросы на доске. — Спасибо за то, что уделили мне время, — с этими словами она направилась к двери. И остановилась, потому что зазвонил ее телефон. — Вуд, — произнесла она в трубку. — Стейс, ты все еще в Дадли? — спросил Пенн. — Уже ухожу. Пустые хлопоты… — А ты можешь взглянуть на кого-нибудь из сотрудников? Стейси обернулась. Женщина за перегородкой говорила по телефону. — И что? — Скажи, ее именная карточка серо-белого цвета? Констебль подошла к перегородке и посмотрела повнимательнее. — Да, — ответила она. Продолжая говорить по телефону, женщина вопросительно взглянула на нее. — Карточка на синей ленте? — продолжил Пенн. — Да. — Со словами «Служба опеки»? — Да. — А на самой карточке логотип муниципалитета Дадли с белой аркой? — Пенн, опять «да», но какого… Стейси замолчала, вспомнив поднос, который принесла доктор Эй. — Черт, ты что, думаешь… — Именно, — ответил Пенн. — Я перезвоню, — сказала Стейси и разъединилась. Констебль постучала по перегородке. Прежде чем положить трубку, женщина с ненавистью посмотрела на нее. — Мне кажется, вам давно пора… — Кто-нибудь из ваших сотрудников болен или отсутствует на работе? — Стейси чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Поколебавшись, женщина кивнула. — Да, один из наших полевых сотрудников, Эрнст Бекетт, отсутствует вот уже несколько дней. Мы не можем с ним… — Прошу прощения, что прерываю, но вы можете описать мне его? — Стейси достала мобильный телефон. Кажется, у Рубика вот-вот появится имя. Глава 112 — Брайант, честно признаюсь — что-то мне в этом парне не нравится. — Знаешь, командир, когда ты так говоришь, мне сразу же хочется закурить. — Брайант, не забывай о почти четырех годах воздержания, — Ким имела в виду его привычку выкуривать по тридцать сигарет в день, от которой он отказался. — Но ведь мы все решили, что наш человек — это Даггар. Он наследил везде, где только можно. Думаешь, нам стоит об этом забыть? — Мы ни о чем не должны забывать, — сказала Ким. — Включая и то, что говорит о его непричастности. — Но ведь ничего подобного нет. Да, у него была дерьмовая жизнь, но если хочешь, я могу показать тебе в Винсон Грин с десяток людей с подобной, если не худшей, биографией. В нем нет ничего уникального, и я не понимаю, почему вдруг ты изменила…