— Со мной что-то не так… И вот тут велик бы соблазн ляпнуть какую-нибудь банальную глупость вроде «К психологу сходи!» Но Александра сдержалась. Эрик говорил, что в момент отчаяния человек приходит к тому, кому доверяет больше всего. И в какую же бездну должна была скатиться жизнь этого мужчины, если он больше всего доверял случайной прохожей… Он замер, словно ожидая насмешки… словно надеясь на насмешку, которая позволит ему возмутиться и уйти. Но Александра молчала, давая ему шанс продолжить. — Я не самоубийца. Я никогда не был самоубийцей. Я даже на стадии подросткового протеста такой фигней не страдал! Я из тех, кто, будучи загнанным в угол, режет других, а не себя… Так что тот случай на крыше меня сильно подкосил, когда я протрезвел. Я бы действительно прыгнул, если бы ты не пришла! Я списал все это на пьянку, поклялся, что больше никогда не дойду до такого состояния, что все забыто… — Но забыть не получилось? — Увы. Это случилось уже дважды… А ведь совсем немного времени прошло! Первый раз я был на десятом этаже и вдруг подумал — как здорово будет шагнуть из окна, тогда все закончится! Это быстро прошло, но секунду или две я по-настоящему хотел этого… Не столько умереть, сколько прыгнуть… Это вчера. А сегодня утром я ехал по мосту, и снова появилось это желание… Не спрыгнуть, а вывернуть руль, чтобы машина вместе со мной рухнула вниз. Снова это желание лететь, зная, что в конце — только смерть… Я как будто схожу с ума. Сумасшедшим полагается обращаться к врачу, знаю, и я чувствую себя полным дебилом из-за того, что пришел к тебе. Но ты каким-то образом починила меня один раз, и я подумал… вдруг у тебя получится снова? Ему нужна была помощь. Причем не ее, а медицинская, Александра это знала. Однако знала она и то, что иногда такую помощь невозможно принять. Она бросила взгляд на Гайю, внимательно наблюдавшего за ними с порога кухни. Если бы этот пес мог говорить, он поведал бы о ней немало такого, о чем пока не знал даже Ян. — Это называется «зов пустоты», — сказала Александра. — По крайней мере, я слышала такое название. — А я вот не слышал! Что за фигня? Я не хочу, я не самоубийца же!.. — Это не совсем желание умереть. Это спонтанное, непродуманное стремление к самоубийству, которое порой возникает даже у людей, вообще не склонных к суициду. Просто в какой-то момент им хочется, например, прыгнуть под поезд — которого они только что мирно ждали! Чаще всего «зов пустоты» связан именно с высотой и полетом. С прыжком куда-то. У здоровых людей эта тяга обычно не длится долго, но она их пугает, потому что заставляет сомневаться в себе. Я с ней не сталкивалась, я только слышала, что иногда эта тяга становится настолько сильна, что некоторые ей поддаются. — Это точно… но что мне делать? — Он все еще не отводил от нее глаз. — Я не хочу умирать! Как это прекратить? — Ты ведь понимаешь, что у меня нет ответов? Я могу тебе предложить только варианты. — Какие? Хуже, чем сейчас, точно не будет. — Первый — предсказуемый. Обратись все-таки к врачу, случай у тебя не уникальный, такое лечится. — Исключено. — Ты готов рискнуть жизнью ради сохранения репутации? — Я не говорил, что это связано с репутацией! — тут же насторожился мужчина. — Тебе и не нужно, страх психиатрической помощи всегда связан с репутацией. Но это вариант номер один. Вариант номер два — научиться справляться с этим самому. Подавлять в себе тоску, глушить вину, не давать себе сосредоточиться на тяге к прыжку. В сущности, медики научили бы тебя тому же, только по отработанным методикам. — Не уверен, что у меня получится… Но я уж лучше попробую это, чем в дурку! — Получится. Я видела тебя на краю крыши, ты действительно не хотел умирать. Жажда жизни — она посильнее любого «зова пустоты» будет. И вот еще что… Она поднялась из-за стола и направилась в коридор. Мужчина был настолько удивлен этой неожиданной переменой, что не последовал за ней. Да и Александра там не задержалась, она вернулась с запасной связкой ключей. — Возьми. — Она протянула ключи ему. — Я редко бываю дома, а тебе не нужно сидеть вот так в коридоре — холодно и негигиенично. — Что? Зачем мне это? — За тем же, зачем ты приехал сюда — именно сюда, из всех известных тебе мест! Судя по всему, у твоего подсознания моя скромная персона отныне тесно связана с позволением не умирать. Я же разрешаю тебе больше не чувствовать вину, все, оттрубил свое. Если тебя снова накроет и станет особенно хреново, приезжай сюда в любое время. Думаю, здесь ты почувствуешь себя в безопасности. Он взял ключи, но не забрал их себе. Вместо этого мужчина держал их на вытянутой руке, как драгоценность, слишком хрупкую, чтобы принадлежать кому-то. Александра понимала, что это тупейший поступок. Она дала ключи от своей квартиры человеку, о котором не знала ничего — даже имени! К тому же, человеку нестабильному, если не сказать сумасшедшему. В такой ситуации ее родной близнец не поймет! У нее и правда не было никаких гарантий, что она сейчас не вредит себе. И все же две причины заставляли Александру не забирать у него ключи и не выставлять его вон. Первой было спокойствие Гайи рядом с незнакомцем — если пес ему доверяет, это дорогого стоит! А второй… Второй причиной стало то, что, когда Александра решила покончить с собой, ее так никто и не остановил. Глава 4 В жизни Руслана Миурова было не так много людей, связью с которыми он по-настоящему дорожил. Но Ян Эйлер всегда входил в их число. С друзьями вообще сложно. Родственники тебе даются, какие есть, кровь — не водица, и их нужно как-то принимать. Не обязательно высоко ценить, порой даже приходится мириться с ними, как со стихийным бедствием. Но не отказываться от них, потому что так уж сложились обстоятельства. А за друзей каждый из нас несет личную ответственность. Друзья — это добровольный выбор, люди, которых мы сами впускаем в свою жизнь. Следовательно, и за события, которые они в эту жизнь приносят, мы разделяем с ними благодарность или вину. Руслан никогда об этом не забывал, поэтому друзей у него было мало. Приятелей — сколько угодно, но им он был ничем не обязан. Деловых партнеров тоже хватало, однако с ними Руслан предпочитал держать дистанцию. А вот близких друзей — по пальцам пересчитать. Из тех, кто остался с детства, только Ян и есть… Сейчас Руслан даже не помнил, как они сошлись, при каких обстоятельствах — само это знакомство. Скорее всего, их представили родители. Они ведь были соседями… и не только. Они были из уважаемых семей, «с репутацией», как говорил его собственный отец. Поэтому Руслану неплохо было бы общаться с «правильными» детьми. Беда в том, что такие дети ему обычно катастрофически не нравились. Они были слюнтяями, избалованными своими няньками и вечно сидящими дома мамками. Замахнись на них — и они сжимаются, как дворняги какие-то. Руслана это раздражало. Его, конечно, ругали за такое поведение, но он переносил это спокойно и снова лез в драку при любом удобном случае. Он тогда еще был не в том возрасте, чтобы по-настоящему понять себя, он лишь доверял инстинктам. Позже, став взрослым, он наконец разобрался, чего ему не хватало в людях. Чтобы дружить с кем-то, Руслану нужно было уважать этого человека. Это правило осталось с ним на всю жизнь и позже распространилось даже на любовь. Ну а в детстве поводы для уважения примитивны и честны: смелость, решительность, сила. Толщина кошелька отца в расчет не идет. Пожалуй, Ян Эйлер был первым, кто выдержал его испытание. Руслан привычно затеял с ним драку — и сам не заметил, как оказался лицом в песочнице. Это вроде как должно было унизить его и разозлить, потому что Ян был на год младше и заметно меньше, но Руслан пришел в восторг. Вот он, вот же человек, которому можно доверять! И этот восторг лишь усилился, когда выяснилось, что Ян Эйлер представлен в двух экземплярах. Конечно, сначала у Руслана были определенные сомнения из-за того, что Сашка Эйлер — девочка. Уж лучше бы близнец Яна был пацаном! Но сожаление развеялось, когда при первой же встрече Сашка без разговоров вмазала ему по носу, да так, что брызнула кровь. Нормального знакомства тогда не получилось, детей растащили. Мать Руслана рвала и метала, воплями оповещая весь дом, что она больше не подпустит свою деточку к «этим бешеным близнецам». Отец Руслана лишь посмеивался, он уже усвоил, что удержать его сына на коротком поводке невозможно, и даже гордился этим. Так что знакомство все-таки состоялось, и впервые Руслан не начинал драку, а надеялся избежать ее. — Ты чего полезла, психованная? — хмуро поинтересовался он. — Ты с моим братом дрался, — спокойно отозвалась Сашка. — Кто дерется с ним — дерется и со мной. Такое правило. — Можно считать, что мы уже подрались, или еще надо? Сашка задумалась, потом кивнула: — Пока нормально. Но полезешь к Яну еще — и сразу готовься со мной драться. — Так проще уже с вами двумя одновременно! — Нет. С двумя нечестно. Но по одному точно будешь! Собственно, этим близнецы покорили его окончательно. В тот день образовался их маленький союз, который в будущем доставил немало хлопот и соседям, и родителям. Они трое без страха лезли в темные подвалы, сбегали в дальние дворы, не робели перед детьми постарше. Выигрывали не всегда, иногда получали, но это их не пугало. Руслан с растущим восторгом убеждался, что близнецы действительно шальные — прямо как он! Иногда в их маленькую компанию незаметно вливался Денис Уралов, но это было не то же самое. Просто он был одним из «детей нужных родителей», да и не самым плохим, с ним можно было пообщаться. Но Денис был значительно старше, чем они трое, и на целую жизнь спокойнее. Тогда это имело принципиальное значение. Таких друзей у Руслана больше не было, поэтому он надеялся сохранить близнецов и в будущем. Отец говорил ему, что детская дружба чаще всего затухает сама собой, люди становятся слишком разными, и общаться больше нет смысла. Однако Руслан не верил, что такое возможно между ним и Эйлерами. А потом взял и все разрушил. Хотя нет, не все. Ян по-прежнему был его другом. Руслан воспринимал его чуть ли не как родного брата — своих-то братьев у него не было. Он бы доверил Яну что угодно, даже свою жизнь! Так что с ним все было просто. Сложно стало с Сашкой. В первые годы их знакомства она для него ничем не отличалась от мальчишки. Он помнил, что она — девчонка, и сочувствовал ей по этому поводу, но все равно отмечал, что она получше иных пацанов будет. Сашка не интересовалась ни куклами, ни платьями, она ходила с такими же содранными коленками, как ее брат и друг. Но время шло, она начала меняться — и Руслан тоже. Он не заметил, как его потянуло к ней — не так, как к ее брату, совсем не так. Это притяжение развивалось постепенно, сначала оно было лишь легким импульсом, вот Руслан и упустил его. Но связь крепла, как будто невидимая нить, объединившая их, превращалась в стальной канат, который уже нельзя перерубить. Сашка менялась, становилась все более красивой, и вот уже Руслан понял, что больше не сможет начать с ней драку, как раньше. Он смотрел в ее серебристо-серые глаза и ловил там собственное отражение. Он наблюдал за ее движениями, слушал ее смех и с ужасом осознавал, что все это обретает определенную власть над ним. Ему больше не хотелось дружить с Сашкой. Ему даже не хотелось звать ее Сашкой. Это имя подходило вечно чумазому боевому ежику, которым она была в детстве. Теперь перед ним появлялась юная девушка, гибкая, как ивовая ветвь, смешливая и наглая. Имя Александра переливалось рядом с ней, окутывало ее, как шлейф духов, и не позволяло посторонним фамильярничать с ней. Чего ему стоило признание собственной влюбленности — знал один Руслан. Он обманывал себя не месяцами даже — годами! Он убеждал себя, что это чувство пройдет, что влюбляться в Александру нельзя, потому что тогда не получится с ней дружить. Все же знают! Но в какой-то момент это перестало от него зависеть. Красоту Александры заметил не он один, парни вились вокруг нее, как настырные мухи над медом. Руслан с ужасом понял, что однажды она может выбрать кого-то из этих лузеров — пока он тут молчит, как последний идиот! Он потеряет ее, он будет вынужден видеть, как она принадлежит другому… Он не был уверен, что сможет это выдержать. Поэтому он и решился на серьезный разговор, вот только не с Александрой. Ему нужно было мнение Яна, Руслану казалось неправильным действовать за спиной лучшего друга. Он ожидал, что Ян будет шокирован или даже разгневан, а тот лишь расхохотался. — Ну, наконец-то! — Что — наконец-то? — опешил Руслан. — Наконец-то ты заговорил о том, что и так все уже знают! Друг, не хочу тебя обижать, но ты очевиден. — Александра… тоже знает? — Ага. И ждет, когда ты перестанешь дурить. — То есть, ты думаешь, она согласится со мной встречаться? — оживился Руслан. — Согласится на свидание, а дальше все от тебя зависит. Будь любезен, не залажай! Ты мне нравишься чуть больше, чем те бараны возле нее. И вот еще что… Я бы тебе сказал дежурное «Если обидишь ее — будешь иметь дело со мной!», но не буду. Во-первых, ты и так это знаешь. Во-вторых, мне кажется, ты ее не обидишь. Вот тут Ян был прав. Получив поощрение, странный жар в груди Руслана разгорался все сильнее. Это была не просто любовь. Это был триумф от того, что Александра выбрала именно его, что она, нужная многим, досталась ему.