— Вы угадали, — почти простонала женщина, дохнув на него чем-то душистым. — Правда, я непрофессиональная актриса, но очень хотела бы ею стать. На эту несколько неграмотную фразу режиссер ответил первой глупостью, какая пришла ему в голову: — В таком случае вам повезло. — И он издал что-то смутно похожее на смешок. — Я это сразу поняла, — ответила Маргарита, ее нос уже почти касался щеки Шары. — Сразу как — что? — уточнил режиссер. — Как увидела вас здесь, на этой скамейке… Я поняла, что это мой шанс, мой звездный билет… И я заранее безмерно благодарна вам за него… — Не стоит, — хмыкнул Шара. — Вы… хотите сниматься в кино, правильно я вас понимаю? — А кто не хочет? — слегка рассмеялась Маргарита. — В таком случае, — находчиво сказал режиссер, — приходите завтра вечером в тринадцатый… то есть нет, в двенадцатый павильон «Мосфильма». — И вы меня там будете ждать? — Не сомневайтесь. — А вы будете один? — Безусловно, — соврал Шара. — Тогда договорились, — удовлетворенно прошептала Маргарита. — Что ж, — режиссер с облегчением положил руки себе на колени, собираясь вставать, — в таком случае до завтра, Маргарита… э-э… Николаевна… Я вас буду ждать. Шара встал и, не оглядываясь и стараясь идти неспешно, пошел к своему подъезду. Сердце его с каждым шагом колотилось все бешенее — он как будто ожидал, что вот-вот на него накинутся сзади и заломят ему руки. Лишь закрыв за собой дверь квартиры на все замки, Шара шумно выдохнул и начал успокаиваться. «Теперь без Шафта вообще никуда выходить не буду», — зарекся он. 93 Майор Жаверов оставил Шаре свой рабочий телефон, так что режиссер смог до него дозвониться лишь в понедельник утром. — Слушаю, — ответил Жаверов. — Товарищ майор, — с облегчением выдохнул Шара. — Я вас хотел предупредить… рассказать вам… Вчера со мной познакомилась женщина, сегодня она придет ко мне в павильон… — Что ж, поздравляю, — хмыкнул Жаверов. — Да нет же, товарищ… простите, забыл вашу фамилию… Товарищ майор, это явно та самая женщина, которая… В общем, они все-таки хотят до меня добраться, как до Овчинина и прочих. Они прекрасно обойдутся без трамвая, я уверен!.. Товарищ майор, вы слушаете? — Слушаю, слушаю, — спокойно ответил голос на другом конце. — Вы уверяли, что вам ничего не угрожает. Что у вас есть такой замечательный товарищ из солнечной Африки, рядом с которым вам нечего опасаться… — Да, я так говорил, — глупо закивал не видящему его майору режиссер. — Но вчера, понимаете, меня как током ударило, когда эта женщина ко мне подсела… И я понял… понял свою ошибку. Понял, что Шафт Шафтом, но он ведь не может быть со мной круглосуточно… А они вот уже и адрес мой узнали тем временем… Да и вообще, Шафт же их не арестует. А вы арестуете. — Они заслуживают большего, — заметил Жаверов. — Если это действительно они и если их действительно несколько… В любом случае я рад, товарищ Шара, что вы одумались и готовы сотрудничать. — Конечно, готов, товарищ… Жа-ве-ров. — Шара наконец догадался прочитать фамилию по бумажке с телефоном. — Прямо даже рад стараться, как говорится… — За это хвалю, — отозвался майор. — Значит, говорите, на сегодня вы назначили этой женщине встречу? — Да-да, в шесть часов! Шесть часов вечера после смены. В моем павильоне — в двенадцатом. — Хорошо, мы будем поблизости, — сказал Жаверов. — Спасибо, — с чувством произнес Шара. — Только, товарищ майор, я обещал этой дамочке, что буду один. Боюсь, если я буду не один, она сразу убежит и ее сообщники тоже. — Ну так за чем же дело стало? — не понял Жаверов. — Вот и оставайтесь один. Или ваш африканский друг не согласится покинуть вас хоть на время? — Да нет, он на все согласится, что я ему скажу, но я не о том… Я же и впрямь останусь там один, а вы… говорите, что будете поблизости… Но… извините, что я так настойчиво спрашиваю, однако дело как-никак касается моей репутации… то есть даже не репутации — о чем это я вообще? — а моей единственной, как говорится, жизни… Так вот, насколько вы будете… сможете контролировать ситуацию? Я к тому, чтобы вы успели, покуда… не случилось, что называется, непоправимое… — Не волнуйтесь, успеем, — небрежно бросил майор. — Что-то еще? — Нет-нет, все, — снова энергично закивал Шара. — Я вам доверяю. Вы сказали — значит, так и будет. И я смогу смело оставаться один. — Всего доброго, до вечера, — сказал Жаверов и положил трубку. Режиссер лихорадочно стал думать, не упустил ли он чего. Его как будто что-то беспокоило. Он никогда в жизни не попадал в такие истории и теперь даже жалел об этом. У него не было ни малейшего опыта по взаимодействию с милицией, а тем более с преступными элементами. «Так, — размышлял Шара. — Значит, вечером остаюсь один, без Шафта. Потом придет эта рыжая. Предложит выпить! Ага, вот же, что я забыл сказать этому майору! То есть он меня даже не предупредил, чтобы я ничего не распивал с этой рыжей! Вот так милиция, вот так забота о беззащитных гражданах… А если вслед за рыжей в павильон вломятся головорезы, с ног до головы обвешанные оружием?! Точно ли милиция уследит за всем этим? И справится ли она с ними?.. Ой-ой-ой, и во что же я вляпался! И за что мне все это? Боже милостивый, за что?..» 94 В сегодняшнюю съемочную смену Шара, и без того редко проявлявший режиссерскую инициативу, просидел весь день, почти не шевелясь и глядя поверх остальных отсутствующим взором. Даже с Шафтом он в этот день не разговаривал, даже забывал командовать: «Мотор!» За него это сегодня делал тот же Шафт. — Ма-аторр! — угрожающе рычал негр и резко махал при этом рукой, словно зарубая кого-то топором. Лишь ближе к пяти часам вечера Шара неожиданно взял рупор и объявил: — Все свободны! Обрадованная группа в несколько минут собралась и покинула помещение, после чего Шафт спросил у режиссера: — Масса не в настроении? — Более чем, — вздохнул Шара. — Это ты прямо-таки виртуозно подметил. — Шафт старается, — польщенно ответил актер, не поняв иронии. — Да, — словно спохватился режиссер, — тебе сейчас придется уйти… — Уйти без массы? — нахмурился Шафт. — Да хоть без веса, — вновь не к месту пошутил Шара. — Ко мне кое-кто придет… — Кто придет к массе? — перебил Шафт, заметно хмурясь. — Ну это уж мое дело! — возмутился режиссер. — Женщина? — не унимался негр. — Вот именно. — Шара понизил голос, хотя в павильоне никого уже не было. — Так что ты — третий лишний, как говорится. Сам должен понять. — Шафт никогда не лишний для массы, — упрямо покачал головой африканец. — Это переходит всякие границы! — Режиссер даже с места вскочил. — Что это значит, спрашивается?! Я уже с женщиной не могу остаться наедине по твоей милости?! — Масса просил напомнить, — спокойно сказал Шафт, — что когда к нему напросится женщина, ему нельзя давать забываться. У Шары как будто действительно вылетело из головы, что у него с Шафтом был такой разговор. Конечно, разговор был шутливый, но Шара вечно упускал из виду, что у Шафта отсутствует чувство юмора… И сейчас режиссер пришел практически в ярость, считая, что Шафт нарочно выдумывает какие-то небылицы: — Ничего такого я не просил! Так что убирайся прочь, несчастный! — Масса прогоняет Шафта? — сквозь зубы спросил актер. — Вот именно! — подтвердил Шара. — Наконец-то дошло! Пока в твою черную башку что-то вобьешь, с ума сойти можно! И как только ты многословную роль Воланда выучил?! До сих пор диву даюсь… — Шафт очень разочарован, — предельно низким голосом сказал негр и тяжело выдул воздух из широких ноздрей. Затем встал и, не оборачиваясь, пошел к выходу.