На сей раз рабочие лишь пожали плечами. – Увы, мсье, ничем не можем помочь, – снова ответил тот, что был разговорчивее. – Кучера мы бы узнали, повстречайся он нам вновь, но где живет и на кого работает, нам не известно. – Тогда хотя бы опишите его. – Охотно, мсье. Это был низенький, худощавый, остролицый и какой-то болезненный с виду мужчина. Волосы седые, лицо чисто выбритое. – Что ж, попрошу вас проявить наблюдательность. Когда кучер появится снова, узнайте, кто он, и дайте знать. Вот мой адрес. Если получится, вознаграждение составит пятьдесят франков. А пока Лефарж, заручившись обещаниями рабочих выполнить просьбу, выдал каждому по пять франков. – Вероятно, по поводу кучера тоже придется дать объявление, – заметил Бернли, когда они возвращались в сторону Клиши. – Лучше будет сначала связаться со штаб-квартирой, – отозвался Лефарж, – и узнать мнение шефа. Если он одобрит идею, поместим объявление уже в сегодняшних вечерних газетах. Бернли его поддержал, и после краткой остановки на обед они позвонили в Сюрте с ближайшего общественного телефона. – Это Лефарж? – спросила телефонистка с коммутатора. – Шеф просил вас вернуться к нему незамедлительно. У него есть для вас новости. Они на метро добрались от станции «Клиши» до «Шатле» и вошли в здание Сюрте, когда часы пробили два. Мсье Шове был у себя в кабинете. – А, вот и вы! – воскликнул он, лишь только завидев детективов. – Мы получили отзыв на объявление по поводу платья. Около одиннадцати часов утра нам позвонили сотрудники заведения мадам Клотильды, расположенного рядом с Пале-Рояль, заявив, что, возможно, платье было куплено у них. Мы сразу же отправили туда мадемуазель Лекок, занимавшуюся одеждой покойной, и примерно с час назад она вернулась. Платье продали в феврале мадам Аннетте Буарак, проживающей на углу авеню де л’Альма и рю Сен-Жан неподалеку от американской церкви. Вам лучше сейчас же отправиться по этому адресу и навести необходимые справки. – Слушаюсь, мсье, – сказал Лефарж, – но прежде чем уйти, хотел бы решить вопрос, связанный с бочкой. Он коротко рассказал о том, что им удалось выяснить, и об идее дать объявление с приметами кучера. Мсье Шове лишь приготовился ответить, когда раздался стук в дверь и вошел мальчик-посыльный, принесший визитную карточку. – Внизу дожидается господин, желающий встретиться с вами, мсье, по весьма неотложному делу, – сказал он. – Вот те на! – воскликнул изумленный шеф. – Знаете, что здесь написано? – Он прочитал текст на карточке. – «Мсье Рауль Буарак. Рю Сен-Жан, дом 1 (угол авеню де л’Альма)». Как я полагаю, мы сейчас увидим мужа Аннетты. Наши объявления дают обильные плоды. Вам обоим в таком случае нужно задержаться здесь, – а потом добавил, обращаясь к мальчику: – Пусть гость еще недолго подождет. Он взялся за телефон, нажал одну из кнопок на подставке и сказал: – Пришлите ко мне немедленно мадемуазель Жубер. Спустя минуту в комнату вошла молодая стенографистка. Мсье Шове указал ей в угол кабинета, где Бернли ранее заметил ширму, поставленную так, чтобы она не слишком мешала и не бросалась в глаза. – Мне нужно, чтобы вы записали каждое слово предстоящего разговора, мадемуазель, – распорядился шеф. – Пожалуйста, ничего не упустите и не привлекайте к себе внимания. Девушка кивнула, а шеф, как только она заняла место за ширмой, снова обратился к посыльному: – Теперь я готов принять его. Вскоре в кабинет вошел мсье Буарак. Это был плотного сложения, но не слишком рослый мужчина, еще не достигший среднего возраста, с густыми черными волосами и с небольшими, аккуратно постриженными усами. На его лице запечатлелось напряженное выражение, словно он переживал острую физическую или душевную боль. Одет он был во все черное, а его манеры отличала спокойная сдержанность. Мсье Буарак оглядел помещение, а потом, когда Шове поднялся, чтобы приветствовать его, церемонно поклонился. – Вы – шеф Сюрте? – спросил он и в ответ на утвердительный кивок Шове, одновременно жестом пригласившего визитера присесть, продолжил: – Я приехал к вам, мсье, по весьма щекотливому делу и надеялся на встречу наедине. – Он чуть замялся, но пауза оказалась краткой. – Однако, насколько я понимаю, эти господа пользуются полнейшим доверием с вашей стороны? Он говорил медленно, стараясь как можно четче произносить каждое слово, словно сначала обдумывал, насколько оно подходит по смыслу, и лишь потом использовал его. – Если ваше дело, мсье, связано с недавним и весьма прискорбным исчезновением вашей жены, – отозвался Шове, – то эти господа являются детективами, которым поручено расследование, а потому их присутствие, я полагаю, пойдет только на пользу. Мсье Буарак неожиданно вновь вскочил. Внешнее спокойствие изменило ему, эмоции прорвались наружу. – Значит, это все же она? – спросил он сдавленным голосом. – Вы точно знаете? Судя по объявлению, я посчитал такое возможным, но ни в чем не был уверен. Надеялся на вероятность ошибки… Но сомнений не осталось, я правильно вас понял? – Я сообщу обо всем, что нам известно, мсье Буарак, а вы сможете сами сделать выводы. Прежде всего вот фотография найденного нами тела. Буарак взял снимок и вгляделся в него очень пристально. – Это она, – хрипло пробормотал он. – Она, никаких сомнений. Обуреваемый волнением, голос его прервался, а остальные из уважения к чувствам Буарака тоже какое-то время хранили молчание. Затем не без заметного усилия он продолжил, но теперь перешел почти на шепот. – Скажите мне, – голос дрогнул, а слова давались ему с все большим трудом, – отчего у нее столь ужасный вид? Что за жуткие пятна у нее на шее? Откуда они взялись? – С величайшим сожалением и состраданием должен сообщить, мсье Буарак, что вашу жену почти наверняка умертвили путем удушения. Кроме того, вам следует знать: к моменту, когда сделали это фото, она уже была мертва несколько дней. Буарак буквально упал в кресло и закрыл лицо ладонями. – О боже! – воскликнул он. – Моя бедняжка Аннетта! Хотя у меня не было причин любить ее, я все же испытывал к ней искреннюю привязанность. Господь свидетель, я ее любил вопреки всему. И теперь, когда потерял ее, чувствую это даже сильнее. – Он говорил по-прежнему очень тихо, снова прервался, а потом попросил: – Расскажите же мне все подробности, о которых вам известно. – Боюсь, детали повергнут вас в еще больший шок, мсье, – сказал шеф проникновенным тоном с нотками сочувствия. – Лондонская полиция обратила внимание на странную бочку. Не стану вдаваться в объяснения, чем это было вызвано, но у наших английских коллег зародились подозрения. На бочку наложили арест и вскрыли. Внутри обнаружили тело. Гость оставался сидеть, прикрыв лицо руками. Но через несколько секунд поднялся и посмотрел на Шове. – У вас уже есть улики? – спросил он, почти задыхаясь. – Вы напали на след злодея, который это сделал? – У нас несколько версий, – ответил шеф, – но пока только начали отрабатывать каждую из них. Уверен, уже скоро нам удастся схватить убийцу. А пока, чтобы получить дополнительное подтверждение и не оставить места сомнениям, не сочтите за труд провести опознание одежды. – Ее одежды? О, молю вас, избавьте меня от такой необходимости! Хотя я понимаю, что без этого никак не обойтись. Мьсе Шове снова позвонил по телефону и распорядился прислать предметы гардероба покойной к нему в кабинет. Драгоценности были пока недоступны для опознания, поскольку мадемуазель Блез все еще объезжала с ними ювелирные магазины и мастерские. – О, горе мне! Да, – воскликнул мсье Буарак, увидев платье, – наряд принадлежал ей. Она надела его в тот вечер, когда ушла из дома. Теперь ни в чем сомневаться не приходится. Это моя несчастная, запутавшаяся и наделавшая глупостей Аннетта! – Мне бы крайне не хотелось причинять вам излишние страдания, мсье Буарак, но я обязан просить вас оказать нам любезность и рассказать все, что вам известно об обстоятельствах исчезновения жены. Должен представить вам присутствующих здесь джентльменов. Мистер Бернли является инспектором полиции Лондона, а мсье Лефарж – наш сотрудник. Они ведут следствие по делу совместными усилиями. А потому можете говорить при них совершенно свободно. Мсье Буарак раскланялся с сыщиками. – Я расскажу вам обо всем, господа, но только прошу заранее простить за некоторую сбивчивость. У меня сейчас полнейшая путаница в голове. Шове подошел к шкафчику, из которого достал небольшую плоскую бутылку с бренди (для француза было бы логичнее достать коньяк). – Мы прекрасно понимаем, в каком вы состоянии, – сказал он. – А потому позвольте предложить вам немного выпить. Шеф наполнил рюмку из толстого стекла. – Благодарю вас, мсье, – с признательностью произнес гость, выпив спиртное, как принимают лекарство. Оно действительно помогло Буараку собраться с мыслями, и он снова превратился в уравновешенного человека, пришедшего по важному делу. Ему удавалось держать себя в руках, пока он излагал свою историю, ни разу не позволив эмоциям захлестнуть себя, хотя временами становилось очевидно, что от него требовалась огромная сила воли для сохранения контроля. Гораздо более уверенным тоном он начал свои показания, а трое собеседников, поудобнее устроившись в креслах, внимательно слушали его. Глава 14 Показания мсье Буарака – Вам известны мое полное имя и адрес, – начал Буарак. – Если говорить о профессии, то я являюсь исполнительным директором компании «Эврот», производящей промышленные насосы, основное предприятие которой находится на рю Шампионнэ рядом с гаражом городских омнибусов. Меня можно считать хорошо обеспеченным человеком. Мы с женой окружили себя полным комфортом, причем Аннетта имела возможность вести светский образ жизни, вращаясь в высших кругах общества. В субботу двадцать седьмого марта – то есть сегодня с того дня минуло две недели – мы давали званый ужин у себя на авеню де л’Альма. Нашим главным гостем был посол Испании, в дом которого моя жена получила приглашение, когда годом ранее побывала в Мадриде. Среди прочих присутствовал и мсье Леон Феликс, давний приятель жены, живущий в Лондоне, но оказавшийся в Париже по каким-то своим делам. Все гости собрались, и мы начали трапезу, но, к сожалению, когда ужин далеко еще не закончился, мне показали переданную по телефону записку с работы. В ней говорилось, что произошла серьезная авария, требовавшая моего незамедлительного приезда. Ничего не оставалось, кроме как извиниться перед гостями и сразу же их покинуть, хотя я обещал скоро вернуться. Добравшись до завода, я выяснил, что огромная литая деталь мотора для насоса мощностью в двести лошадиных сил, работу над которой должны были закончить в выходные, сорвалась с крепежа, соскользнула вниз, став причиной смерти одного человека и сильно поранив еще двоих. Один из цилиндров мотора раскололся, а деталь оказалась зажатой между стеной цеха и массивным колесом маховика, не поддаваясь на все наши усилия вернуть ее на прежнее место. Как только я понял всю опасность положения, то немедленно позвонил домой и предупредил, что вернусь очень поздно и никак не смогу насладиться в тот вечер обществом гостей. Однако нам удалось справиться с проблемой значительно быстрее, чем ожидалось, и еще не было одиннадцати, когда я смог покинуть завод. Не сумев поймать такси, я дошел до станции метро «Симплон». Как вы понимаете, мой маршрут домой предусматривал пересадку на «Шатле», где я и вышел из вагона. Но стоило мне сделать это, как кто-то похлопал меня по спине. Обернувшись, я узнал своего хорошего американского знакомого по имени Майрон Бертон, в свое время мы жили в одном отеле в Нью-Йорке и успели подружиться. Мы немного поговорили, потом я поинтересовался, где он остановился в Париже и пригласил к себе домой. Он отказался, объяснив, что уже в 00.35 должен отбыть в Орлеан с вокзала Орсе. Майрон спросил, не пожелаю ли я проводить его и выпить по стаканчику в привокзальном ресторане. Я сначала колебался, но потом вспомнил, что дома меня все равно уже не ждут. И мы отправились на прогулку. Ночь выдалась теплой, на редкость приятной, и мы двигались вдоль набережных Сены, получая немалое удовольствие, но оказались у моста Руаяль слишком рано – еще не пробило без четверти двенадцать. Бертон предложил немного продлить прогулку, что мы и сделали, совершив круг через площадь Согласия и нижнюю оконечность Елисейских Полей. Поглощенные интересной беседой, мы потеряли счет времени и вновь оказались у вокзала всего за минуту до отхода поезда. К сожалению для моего друга, нам пришлось забыть о бокале вина, которым он собирался меня угостить. Я не чувствовал усталости и решил не спеша дойти до дома, однако на полпути меня застиг дождь. Поиски такси опять не увенчались успехом, и теперь уже невольно я вынужден был продолжить свой путь пешком, оказавшись у дверей квартиры около часа ночи. В холле меня встретил Франсуа – дворецкий. Мне показалось, что он чем-то взволнован. «Еще десяти минут не прошло, мсье, как я услышал щелчок замка входной двери, – сказал он, помогая мне снять плащ. – А потому я встал с постели и решил выяснить источник этого звука». «Встали с постели? – удивился я. – Но почему вы вообще осмелились лечь спать до моего возвращения?» «Так распорядилась мадам, хозяин. Около половины двенадцатого она сказала, что вы вернетесь очень поздно и потому одна дождется вас». «Хорошо, – сказал я, – но где же сама мадам?» Он замялся, а потом признался, что не знает. «Что значит – вы не знаете? – Я начал не на шутку сердиться. – Она тоже уже легла спать?» «Нет, мсье, спать она не ложилась», – ответил слуга.