– Мне тоже так кажется. А значит, нам известно, где находилась бочка в период парижского исчезновения почти до минуты. Кроме того, мы с вами понимаем, что вскрыть бочку, распаковать, уложить иное содержимое и плотно закрыть снова невозможно за краткий промежуток времени. А какие-либо манипуляции с бочкой во время движения и вовсе исключены. Она находилась в пути и потому не могла подвергнуться вскрытию. Отсюда вывод: тело попало внутрь бочки в Лондоне. – Превосходно и убедительно, Лефарж. Думаю, вы на все сто процентов правы. – Но можно продлить логическую цепочку, мсье. Если мои предположения верны, следует считать доказанным, что мадам Буарак прибыла в Лондон живой и невредимой, поскольку ее труп никак не мог бы попасть туда. Сопоставим этот факт с данными медицинского освидетельствования, упомянутыми мистером Бернли, и неизбежно заключим: она приехала в Лондон вместе с Феликсом в воскресенье. – Тоже звучит весьма правдоподобно. – А если она оказалась в Лондоне с Феликсом, то почти наверняка он повинен в ее смерти. На его вину указывает и многое другое. Предположим на мгновение, что он совершил убийство, и перед ним возникла проблема, как избавиться от трупа. Ему необходимо куда-то спрятать тело для перевозки. И тут до него доходит, что всего несколько часов назад он видел весьма подходящую для такой цели упаковку. Бочку со статуей. И по счастливому для него стечению обстоятельств, он не только видел ее, но и знал, где раздобыть точно такую же. Как он поступает? Он принимает меры, чтобы добыть аналогичную бочку. Он отправляет письмо в фирму, использующую бочки в виде тары для своих произведений, и заказывает статуэтку, для перевозки которой понадобится нужная ему бочка. – А для чего пришлось давать фальшивый адрес? – Этому я пока не нахожу объяснения, мсье, но, вероятно, идея заключалась в том, чтобы запутать следы. – Пожалуйста, продолжайте. – Дальнейшие события видятся мне так. Он получил бочку по ее прибытии в Лондон, привез в усадьбу «Сен-Мало», достал и, должно быть, уничтожил скульптуру, уложил внутрь тело, отвез бочку на Чаринг-Кросс, сдал в багажный вагон поезда до Парижа, после чего сам поехал сюда тем же поездом. В Париже поспешно нанял повозку, перевез бочку с Северного вокзала на товарную станцию рю Кардине, вернулся в Лондон, а уже в понедельник явился для получения груза на пристань Святой Екатерины. – Но в чем же смысл всех этих перемещений? Если целью было избавиться от трупа, то зачем, проделав это, изобретать мудреную схему возвращения его себе же? – Я предвидел этот вопрос, мсье, и не нахожу пока удовлетворительного ответа на него, – признал Лефарж, – хотя могу высказать предположение. Подобная схема стала, как и фальшивый адрес, одним из способов отвести от себя подозрения. Но, с моей точки зрения, важнее другое. Мы располагаем показаниями, что во всех трех случаях бочку по прибытии встречал чернобородый мужчина, похожий на Феликса. А по ходу всего расследования нам пока не попадался ни один другой человек с темной бородкой. Все указывает на причастность Феликса к получению бочки каждый раз по ее прибытии в тот или иной пункт назначения. – Если версия мсье Лефаржа верна, – вмешался в разговор Бернли, – то и письмо относительно мнимого пари тоже написал Феликс. В таком случае не являлось ли письмо, как и сложные перемещения бочки, попыткой бросить тень подозрения на Ле Готье? – Или на Буарака? – высказал предположение шеф. – Но зачем, – продолжал размышлять вслух англичанин, – втягивать в дело Ле Готье? Почему было не ограничиться Буараком? – Слишком очевидный ход, – ответил Лефарж, довольный, как быстро остальные подхватили и подвергли разбору его версию. – Грубая работа. Феликс понимал, что, будь автором письма Буарак, он никогда бы не поставил под ним свое имя. Вовлечь в дело Ле Готье выглядело гораздо более умным маневром. – Если Феликс стоит за всем этим, – развивал свою мысль Бернли, – то можно считать решенным вопрос об авторстве письма. Ведь до сих пор он остается единственным человеком, располагавшим всей необходимой информацией, чтобы написать его. Он присутствовал в кафе «Золотое руно», решил совместно с Ле Готье принять участие в лотерее и, стало быть, знал все подробности по данному делу. Дискуссию о преступниках и полиции, как и пари между Ле Готье и Дюмарше, чего на самом деле не было, он мог выдумать, чтобы оправдать получение бочки. И, уж конечно, он все знал о последнем перемещении груза, поскольку сам и отправил его. – Совершенно справедливое замечание! – с энтузиазмом воскликнул Лефарж. – Все складывается в единое целое. Наконец-то мы выходим из тьмы к свету истины. И не стоит забывать показания Сюзанны относительно записки. Ясно, что мадам Буарак и Феликс о чем-то сговорились на ту ночь. По крайней мере, они поддерживали связь друг с другом, а ответ Феликса подразумевал встречу. – Важный момент, вне всякого сомнения. И все же, – заметил шеф, – у нас есть еще немалые трудности. Взять, к примеру, историю со шляпными заколками. К какому выводу вы пришли, Лефарж? – Я готов предположить, мсье, что женщина была слишком возбуждена предстоявшим побегом из дома и почти не отдавала себе отчета в собственных действиях. Шеф покачал головой. – Не нахожу объяснение удовлетворительным, – сказал он. – В таком случае не могло ли это означать, как и отсутствие при ней багажа, что она вообще не покинула в ту ночь своего дома? Ее могли убить сразу после окончания званого ужина, а шляпу и пальто снять с вешалки для отвода глаз. Вы не рассматривали такой возможности? Бернли не заставил себя ждать с ответом. – Это была едва ли не первая идея, пришедшая мне в голову, господа, но я отмел ее как неправдоподобную по следующим причинам. Во-первых, если бы мадам Буарак была убита уже в субботу поздним вечером, то куда дели труп? Его не могли поместить в бочку, стоявшую в кабинете, поскольку она была полна. Скульптуру из нее вынули только через два дня – в понедельник. Более того, мы наверняка знаем, что в той бочке никакого тела не прятали вообще, поскольку ее сразу пустой вернули в фирму мсье Дюпьера. Во-вторых, труп не мог быть спрятан где-то в доме, поскольку Франсуа и Сюзанна тщательно осмотрели его в воскресенье, а человеческое тело слишком крупный предмет, чтобы остаться незамеченным. Далее, если она была убита в доме, преступление могли совершить Феликс или Буарак, либо кто-то другой, не исключая и группу неизвестных нам лиц. Тогда едва ли это сделал Феликс, потому что он не сумел бы вынести труп из дома без сообщника, какового мы пока не обнаружили. Буарак располагал лучшей возможностью избавиться от тела, хотя вопрос тоже спорный, и у него имеется подтвержденное алиби. И последнее: я твердо уверен, что показания дворецкого Франсуа правдивы. Не могу представить его в роли соучастника в убийстве и не вижу, каким образом преступление могло быть совершено в указанное вами время без его ведома. – Да, ваши слова резонны. Более того, если принять во внимание версию мсье Лефаржа о том, что труп поместили внутрь бочки уже в Лондоне, то обсуждение можно на этом закончить. – Я тоже считаю, что убийство не было совершено в доме тем же вечером, – заметил Лефарж, – хотя, в отличие от мистера Бернли, не принимаю алиби Буарака как полностью доказанное. – А я был склонен считать его алиби вполне достоверным, – сказал мсье Шове. – Что в нем вызывает у вас сомнения, Лефарж? – Все его объяснения, начиная с того времени, когда Буарак покинул свое предприятие. Мы, например, не в силах проверить, существует ли реально тот американский друг, на которого он ссылается. С моей точки зрения, эта часть истории легко может оказаться выдумкой. – Верно, – признал шеф, – но мне не кажется история, рассказанная Буараком, столь уж важной для дела. Решающее значение имеет указанное Буараком время его возвращения домой в самом начале второго часа ночи. Оно подтверждено и Франсуа, и Сюзанной, а потому мы, видимо, должны признать слова Буарака правдивыми. Есть еще одно почти неопровержимое доказательство. Если помните, Буарак заявил, что где-то на полпути между вокзалом Орсе и домом его застал дождь. Вы поступили совершенно правильно, когда проверили даже столь малую деталь, спросив Франсуа, был ли плащ хозяина влажным. Дворецкий ответил, что был. Позже я лично навел справки и выяснил: та ночь выдалась преимущественно ясной, и лишь около часа ночи начался сильный дождь. А посему мы определенно знаем, что до этого времени Буарак еще находился на улицах города. В полном соответствии с его показаниями. Стало быть, он не мог совершить преступления до примерно четверти второго, как и после этого времени, поскольку жена уже пропала, а дворецкий и горничная не спали. Вывод: если убийца все же Буарак, то свое черное дело он сделал в другое время, но не той ночью. – С вашими доводами не поспоришь, мсье, – согласился Лефарж. – А если учесть тот факт, что мы до сих пор никоим образом не можем связать Буарака ни с письмом, ни с бочкой и считаем практически установленной поездку мадам в Лондон, то его можно вычеркнуть из числа подозреваемых. Каково ваше мнение, Бернли? – По-моему, пока слишком рано вычеркивать из списка подозреваемых кого-либо вообще. Должен заметить, что наличие мотива у Буарака совершить убийство показалось мне очень сильным аргументом против его невиновности. – Хотя это, между прочим, тоже говорит о том, что Буарак никак не мог совершить преступления той же ночью, – подхватил его мысль шеф. – По вашему предположению, он убил жену, потому что она сбежала с Феликсом. Но он пришел домой, явно рассчитывая застать ее там, а значит, не догадывался о ее планах. Следовательно, по меньшей мере на одну ночь подобное намерение у него отсутствовало. Мотивы вообще вещь коварная, согласитесь, джентльмены. Все трое рассмеялись, а мсье Шове продолжал: – Итак, давайте определимся с той ситуацией, какая существует на сегодняшний день. Суммируем известные нам факты. Мы знаем, что мадам Буарак была убита в собственном доме в промежутке между 23.30 после ужина в субботу и вечером понедельника в начале следующей недели, когда предположительно Феликс написал письмо с заказом на скульптурную группу. Очевидно, что убийство могли совершить Феликс, Буарак или некий другой человек. Поскольку до сей поры не появилось свидетельств о существовании третьей персоны, невольно приходится считать основными подозреваемыми первых двух мужчин. Если начать с Буарака, то, очевидно, при определенных обстоятельствах у него мог быть мотив для убийства, но пока нами не выявлены причины для совершения данного преступления. Помимо этого, мы не обнаружили ничего, компрометирующего его. Буарак обеспечил себя надежным алиби как раз на то время, когда он мог бы теоретически совершить преступление. Что касается Феликса, то с ним связано несколько весьма подозрительных фактов. Прежде всего доказано, что он получил от мадам записку с предложением о встрече, насколько можно судить по рассказу горничной. Далее, мы знаем, как он воспользовался отсутствием мужа дома в вечер ужина, для продолжительной беседы наедине. Она продолжалась с 23.00 до по меньшей мере 23.30, хотя есть основания предполагать, что рандеву продлилось до часа ночи. Затем мадам отправилась в Лондон, либо с Феликсом, либо в одно с ним время, но это пока лишь гипотеза. У нас есть три причины принимать ее как весьма вероятную. Прежде всего в собственноручно написанном послании она уведомила мужа о подобном намерении. Окончательная ценность улики зависит, конечно же, от заключения эксперта-графолога, чей отчет о подлинности почерка нами еще не получен. Кроме того, мадам никак не могла втайне остаться где-то дома, живая или мертвая, что подтверждается тщательным обследованием жилища слугами, не обнаружившими следов ее присутствия. Как не существовало возможности спрятать ее тело в бочке, стоявшей в кабинете. В ней находилась мраморная статуэтка, извлеченная лишь в понедельник вечером. И последнее. Если проследить перемещение бочки, то представляется вероятным, что труп поместили в нее только в Лондоне, – по самой простой причине: это невозможно было сделать нигде больше. А следовательно, жертва все-таки совершила поездку в этот город. Перейдем к другому аспекту дела. Авторство письма, якобы присланного Феликсу его приятелем Ле Готье, можно не без оснований приписать самому Феликсу, сочинившему послание для прикрытия своих манипуляций с бочкой. Ясно, что оно было написано с подобной целью, поскольку по меньшей мере половина его содержания (пари и мнимый тест с получением бочки) совершенно не соответствует действительности и выглядит выдумкой для оправдания прибытия бочки. Нам теперь известно: Ле Готье такого письма не отправлял, а Феликс остается единственным человеком, обнаруженным нами до сих пор, кто располагал всей необходимой информацией. Еще один твердо установленный факт. Мы знаем, что похожий на Феликса мужчина с черной бородкой организовал все передвижения бочки. На данном этапе расследования нам известен только один мужчина соответствующей внешности. Сам Леон Феликс. Но, с другой стороны, есть два момента, которые для Феликса являются позитивными. Первый – мы не установили вероятного мотива для совершения им преступления. И второй – его изумление и шок при обнаружении в бочке трупа выглядели неподдельными. В результате, собрав известное количество улик против Феликса, мы все же должны отметить, что они главным образом косвенные, и есть обстоятельства, свидетельствующие о его невиновности. Если же говорить начистоту, то, по моему убеждению, мы не добыли пока необходимой информации, чтобы делать выводы. Предстоит еще большая работа для сбора дополнительных сведений. Главная задача на данный момент – в точности установить личность автора письма по поводу ложного выигрыша в лотерею и никем не заключенного пари. Для этого первостепенной важностью является поиск пишущей машинки. Это не должно представлять особого труда, если иметь в виду, что автор почти наверняка отпечатал письмо лично. Таким образом, нам следует обращать внимание только на те машинки, доступ к которым могли иметь вероятные авторы послания. Завтра же я направлю сотрудника, и он добудет образцы шрифтов всех машинок, какими мог воспользоваться Буарак. Если это не даст результатов, мы проведем такую же скрытую операцию в отношении Ле Готье, Дюмарше и остальных господ, чьи фамилии значатся в нашем списке. Как я понимаю, мистер Бернли, ваши люди могут предпринять аналогичное расследование касательно Феликса? – Как я предполагаю, это уже сделано, но сегодня же свяжусь с ними, чтобы удостовериться. – Я считаю подобную проверку очень важной, но не меньшее значение имеет и другое направление нашей работы: мы должны отследить все перемещения Феликса с вечера субботы до вечера четверга, когда из Парижа отправили бочку, в которой потом было обнаружено тело. Кроме того, необходимо получить прямые доказательства того, что мадам Буарак вместе с ним уехала в Лондон. То же касается всех передвижений Буарака за аналогичный период времени. Если это ничего не даст, придется пойти на более радикальные меры. Устроим очные ставки для Феликса и Буарака со всеми железнодорожными служащими и багажными приемщиками, которые принимали бочку у мужчины с черной бородкой или выдавали груз ему, в надежде на возможное опознание. Следует установить личности всех кучеров повозок, доставлявших бочку на вокзалы и обратно, хотя это не обязательно приведет нас к тем, кто оплачивал их услуги и давал им инструкции. Понадобится провести доскональное изучение прошлого мадам Буарак, как и всех людей, входящих в круг подозреваемых. Есть еще несколько ниточек, за которые в дальнейшем можно будет зацепиться. Но если мы добросовестно и успешно осуществим только что перечисленные мной действия, то собранных данных окажется вполне достаточно… Беседа продлилась еще некоторое время, обсуждению подверглись допустимые методы ведения следствия. В итоге было принято совместное решение о том, что на следующее утро Бернли и Лефарж начнут просчитывать передвижения Феликса с вечера званого ужина до момента, когда он покинул Францию. Затем Бернли продолжит идти по следу Феликса, а Лефарж переключит внимание на перемещения Буарака в критически важный для дела период. Глава 18 Лефарж охотится в одиночку Ровно в девять утра следующего утра коллеги встретились в гостинице на рю Кастильон. План своих действий они обсудили накануне и потому взялись за дело, не теряя времени. Вызвав такси, сыщики направились в отель «Континенталь» и изъявили желание вновь увидеться со своим старым знакомым – управляющим. Несколько минут спустя их провели в кабинет учтивого, неизменно улыбающегося, но откровенно тяготившегося своей работой мелкого начальника. – Нам искренне жаль снова доставлять вам хлопоты, мсье, – с порога извинился Лефарж, – но в интересах следствия потребовалась дополнительная информация о вашем недавнем постояльце, мсье Феликсе. И если вы поможете получить ее, то благодарность вам со стороны правоохранительных органов будет поистине безграничной. Менеджер легким поклоном выразил готовность оказать любое содействие, добавив: – Мне лишь доставит удовольствие сообщить все, что мне может быть известно. Какие факты вас интересуют теперь? – Мы пытаемся проследить за перемещениями мсье Феликса после того, как он выехал из отеля. Вы уже упоминали, что он намеревался сесть на поезд в 8.20, отправлявшийся с Северного вокзала к паромной переправе в Англию. Нужно установить, на самом ли деле он сел в тот поезд. Вы можете уточнить такую деталь? – Наш собственный автобус встречает абсолютно все поезда, прибывающие после переправы из Англии, но к отходящим экспрессам выезжает только в том случае, если ими путешествуют гости отеля. Дайте мне минутку, и я проверю, выезжал ли он в то утро. Это ведь было воскресенье, не так ли? – Да, воскресенье двадцать восьмого марта. Управляющий отсутствовал очень недолго, вернувшись в сопровождении рослого молодого человека, одетого в униформу портье. – Как я выяснил, автобус действительно выезжал на вокзал в интересующий вас день, а наш сотрудник Карл сопровождал его. Он сможет ответить на ваши вопросы. – Спасибо, мсье. – Лефарж обратился к портье: – Стало быть, вы ездили на автобусе к вокзалу в воскресенье двадцать восьмого марта, чтобы доставить пассажиров к поезду до английской паромной переправы, отходившему в двадцать минут девятого утра? – Да, мсье. – Скольких постояльцев вы тогда отвозили? Портье задумался. – Троих, мсье, – ответил он после некоторой паузы. – Вы помните, кто это был? – Я знал только двоих. Прежде всего мсье Леблана, прожившего в нашем отеле более месяца. Еще с нами ехал мсье Феликс, часто останавливавшийся у нас за последние годы. А вот имя третьего пассажира – английского джентльмена – мне не известно. – Пассажиры общались между собой в автобусе? – Я только видел, как мсье Феликс разговаривал с англичанином, когда оба выходили из автобуса у вокзала, но помимо этого ничего не заметил. – И все уехали поездом в 8.20? – Да, мсье. Я собственноручно разнес их багаж по вагонам и видел всех троих в поезде, когда он отправлялся. – Мсье Феликс путешествовал один?