— Да как сам-то? — не понимал мою логику Саша. — Сам пакет на голову себе надел и узелком внизу затянул? Никто в это не поверит! — Да и не надо верить! Человек-костер тоже не сам себя поджег, хотя тут убийца мог рассчитывать, что спишут на случайность — как оно и вышло в итоге. И с отравлением Белоснежки та же история, она могла сама принять лекарство. Но здесь убийца пошел ва-банк. Ему плевать, что все поймут, что это не самоубийство и не нечастный случай. Дело в лингвистике, понимаешь? Конкретно — в семантике, в значении слов. Он четко следует плану, связанному с костюмами гостей. Рыба должна задохнуться. Задушить голыми руками — это не «задохнулся»! — Или угарным газом, — начал просекать он. — Да! Наконец-то ты понял! Но тут гаража нет, машины на парковке. Пакет — самое то! — Лингвистика, — хмыкнул журналист. — Мне это близко, конечно. Только вот я слышал, среди нас есть учитель русского языка и литературы! Я кивнула: — С качественным филологическим образованием, не просто пед какой-нибудь. Он еще и кандидата наук получить мечтает. — Сказав это, я вздохнула. Борис мне понравился. — Или, — встрял в наши оторванные от земли, почти что философские изыскания Женька, — это сделала женщина, потому и пакет, а не руки — не хватило бы сил. — Это тоже может быть, — кивнула я, подумав. — Ладно, надо заявлять, — сморщился Женька, доставая телефон. — Не люблю я правоохранительные органы, но ничего не попишешь… — Посмотрев на экран, он снова сморщился — еще сильнее, чем до этого. Я уж было подумала, что он меня сейчас попросит позвонить (такое уже было когда-то), но он сообщил: — Нет сети. Что за черт? Как в дешевых триллерах. Саша угукнул и пояснил: — Сегодня к вечеру метель обещали. В этих местах в непогоду связь очень плохая. Но пока метель задерживается, — он посмотрел по сторонам, будто гадая, только возле этих домов нет снегопада или чуть дальше тоже нет. И здесь я обратила внимание, что вправду пошел снег — мелкий, неприятный, но это только начало. Ветра не было — и то радость. — Кстати, если много снега наметет, — продолжил Саша, — дорогу может так завалить, что ни скорая, ни полиция не проедут. Такое уже было в позапрошлом году, когда одному гостю плохо стало. Нужно идти звонить прямо сейчас. — В главном корпусе есть городской телефон? — полуутвердительно спросил Женька. — Конечно. — Ну так пошли. Только здесь ничего не трогайте, возможно, убийца следы какие-нибудь оставил на пакете. Вряд ли, конечно, но бывают же чудеса. Тем более под Новый год… — Идите, я останусь, — заявила я. — В смысле останешься?! — Господи, она чокнутая, — буркнул Сашка куда-то в сторону, словно я его так не услышу. Посмотрев конкретно на него, я объяснила: — У меня уже много раз уводили труп прямо из-под носа, не хочу, чтобы это повторилось! — Не бойся, нас тут трое, мы все подтвердим. — Ага, а они нам потом скажут, что нас товарищ разыграл! А мы типа и не поняли, что перед нами вовсе не труп! Ну уж нет, дудки! — Ладно, я останусь, — вздохнул Сашка, но выглядел так несчастно, только дай ему в руки пистолет — застрелится. — Нет, останусь я, — предложил мой любимый. — А ты веди ее к телефону, ты хорошо ориентируешься в здании и знаешь всех работников. Быстрее будет. Нам еще, поди, не поверят сразу. Подумают, что напились и разыгрываем их. — Понял. Мы с Сашей отправились в сторону главного здания, а Женька остался сторожить труп. Мне это, если честно, совсем не понравилось. Теперь понимаю, почему он не захотел меня одну оставлять. Только со мной-то что могут сделать? Похитить и ставить на мне опыты? Типа месть пришельцам? Это слишком сложно и непонятно. Злоумышленник действует проще. Понимая его логику, можно предсказать, кто станет следующей жертвой. Так, кого мы имеем? Я, конечно, не всех гостей разглядывала, но сколько успела — две кошечки и зайчик, анимешный герой, банан, единорог, Элвис Пресли… Хм, из оставшихся никого больше не помню, не считая жертв. Ах, ну да, еще мои верные спутники — граф Дракула и Курт Кобейн. Внезапный хлопок, застигнувший нас, когда мы уже подходили к светящему зажженными окнами зданию, что заметно снижало уровень тревожности в душе, заставил меня все же подпрыгнуть и вскрикнуть. Я с испугом посмотрела на Сашу. — Выстрел?! Курт Кобейн! Глава 7 Я резко бросилась бежать обратно, но Сашка меня перехватил. — Ты что? Это фейерверк! — и ткнул пальцем в небо. То есть в прямом смысле ткнул. Снова семантика, снова лингвистика… Да, точно. Возможно, гости уже дошли до конечной точки маршрута, и их теперь радуют фейерверком. Однако до одиннадцати еще далеко, и, возможно, разноцветные вспышки в небе связаны с каким-нибудь очередным квестом. Мне стало стыдно за свой детский страх, и я сама взяла Сашу под локоток и повела скорее к крыльцу. — Не бойся за него, — поняв причину моего страха, заговорил Саша в здании, — у преступника есть логика, сама же говорила. Рыбу он не утопил, а заставил задохнуться. Курт Кобейн застрелился сам! — Да, но можно же обставить как самоубийство… — пробормотала я. — Ладно, меняем тему, даже думать не хочу… Менять тему не пришлось, так как нам навстречу сразу вышли сотрудники турбазы. — Вы отстали от шествия? Мы можем вас проводить в конечный пункт маршрута! — А еще вы можете дать нам позвонить. Мы труп нашли на центральной аллее. — Что?! — девушка из проката костюмов удивленно захлопала ресницами. Так как Елена и двое других были на карнавале, на стойку регистрации поставили эту девушку. Я прочитала бейджик — Настя. — Какой труп?! — Труп доктора, как его… Валентин. Фамилию не знаю. Дайте же позвонить! — Да-да, конечно… Вторым, кто нас встретил, был охранник. — Она позвонит, — сказал он нам, — а вы проводите меня к телу. Я хочу убедиться. — Нет, я сам позвоню! — настоял Саша. Пока он звонил в полицию, охранник сообщил директору по рации, и вскоре он появился сам — тучный высокий мужчина, лысеющий, в костюме, который, невзирая на его собственные габариты, был почему-то велик на один-два размера. Возможно, так казалось из-за того, что пиджак был расстегнут. Выступающий живот нависал над ремнем и, вероятно, и был причиной, по которой покупался больший размер. Плечи при этом, несмотря на большой рост, были не очень широкими. Пока я его разглядывала, мужчина успел подойти и спросил конкретно у меня: — Что произошло? — причем так строго, словно требовал объяснений за какой-то мой просчет, а не задавал вопрос. На такой тон я обычно отвечаю еще более худшим тоном, но, к счастью, Саша уже закончил разговор и, положив трубку, поздоровался с пришедшим за руку, попутно рассказывая, что случилось. — Валентин Семеныч? — удивился директор, которого звали Пал Палыч (я слышала, как к нему обращался охранник). — Я его знаю, какое несчастье… Они продолжали разговаривать, и я предложила разделиться: я вернусь к Женьке, а Саша останется тут. Но он воспрепятствовал этому, быстро распрощался с отчимом, и вот мы с ним снова вернулись в пугающую ночными шорохами темноту. Снегопад набирал обороты. Еще когда мы входили, он уже начался, как я говорила, но несильный, а сейчас частые мелкие неприятные снежинки так неистово и быстро падали с небес, словно капли дождя или вражеский обстрел. Поднялся ветер, и я вынуждена была застегнуть полушубок. Свет фонарей подрагивал, а одна из гирлянд оказалась оборвана и не горела. Почему-то во всем этом чудился хитроумный замысел убийцы. Или бог непогоды просто решил принять его сторону. — Замерзла? — с сочувствием спросил Саша, видя, как я наспех застегиваюсь и растираю перчатками уши. — Да, немного. Давай пойдем быстрее. — Еще чуть-чуть, и идти будет тяжело. — Да, поэтому давай налегать сейчас. Нужно добраться до Женьки. — Да ничего с ним не случится! — уж больно беспечно отозвался на это Александр, и мне почему-то послышались даже нотки раздражения в его тоне. Я не стала отвечать, просто максимально быстро переставляла ногами. При следующем порыве ветра с головы снесло марсианские антенны. Я не стала за ними возвращаться, памятуя о том, что они куплены и их не надо возвращать в пункт проката. Зато теперь можно натянуть капюшон. Однако оказалось, что зря я хвасталась перед Люськой своим капюшоном. Он слишком широкий для моей головы и неглубокий, как следствие из этого, его тоже периодически сдувало ветром, и приходилось придерживать его рукой. Только метров за десять — раньше не позволяло плохое освещение и непогода — я увидела высокую широкоплечую фигуру в коричневой кожанке на меховой подстежке и облегченно выдохнула. Волосы по-бунтарски развевались на ветру и мокли под мелким снегом. Лицо, а стало быть, и взгляд, было направлено на нас. Неожиданно для себя, едва приблизившись, я бросилась ему на шею. — Ты чего? — хмыкнул он, целуя меня в мокрый лоб. Затем снял с себя шарф, который носил скорее для красоты, а не тепла (просто перекидывал через шею), и повязал вокруг ворота, под капюшоном. — Вот так-то лучше, не будет сдувать. Надо тебе шапку купить. — Не надо, я их не ношу. В пуховике хороший капюшон, фиксируется и не сдувается. Это я тут решила выпендриться, мы же на карнавал отправились… — М-да, карнавал, — протянул он, прижимая меня к себе и глядя на приятеля. — Смертельный и в то же время чудесный. Ну, рассказывайте!