А вот желание здешнего правителя обрести самостоятельность вряд ли можно было считать патриотизмом. А желание отделиться у Булана имелось. В этом источники киевского князя не обманули. Просто информация, которую получил Олег, была неполной. Узнай же он, как обстоят дела на самом деле, может, и не рискнул бы нанести сюда визит. А может, и рискнул бы. Великий князь был хитёр, удачлив и предусмотрителен ровно настолько, чтобы извлекать пользу даже из враждебности врагов. Что, впрочем, было не ново. Римские политики играли в эти игры очень давно. И вполне успешно. Потому шансов переиграть их у киевского князя было ничтожно мало. Тем более не зная истинного распределения сил. Те же, кто знал, были уверены, что князь русов – медведь, угодивший в ловушку, прельстившись исходящим оттуда запахом мёда. Бывали, конечно, случаи, когда поймавший медведя охотник вдруг понимал, что охотник здесь уже не он… Но, скорее всего, не в этот раз. Там, где в игру вступало ромейское золото, мало кому удавалось перебить ставку. * * * Правителя Самкерца назвали Буланом в честь пращура, обратившего народ в веру Единого. Великому хакану Беньяху Булан приходился двоюродным братом. Самкерц был наследственным владением Булана, но владением зависимым. После смерти отца Булану, старшему и единственному выжившему из сыновей, пришлось принести дары и клятву верности, чтобы получить то, что принадлежало по праву. Принести или умереть. Тогда было так. Но теперь по-другому. До прибытия в Самкерц русов оставалось три дня, когда правитель Самкерца Булан остановился у дома пророка, которому поклоняются христиане. Он пришёл сюда один, ведь семеро телохранителей, окруживших Булана, для хакана Самкерца – ничто. И теперь он стоял и ждал, когда из узких дверей появится его будущее. – Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан! Булан поморщился. Ромей употребил старинную формулу, мало подходящую к нынешнему моменту. Ну хоть поклонился. С ромеем – трое. Двое держат сундучок, третий – факел. Булан всегда знал, что с ромеями можно договориться. Вернее, так: поддержку Константинополя всегда можно купить. Вопрос: сколько они возьмут за то, чтобы он, Булан, увел Таматарху из-под власти Беньяху? Теперь он знал: идеальной для ромеев ценой является клятва верности ромейскому автократору. Вот только Булана эта цена не устраивала. Да, связи его рода с Константинополем и провизантийской партией при дворе давние и крепкие. Однако именно поэтому он очень хорошо понимал: титул наместника византийской провинции ничуть не лучше того, что у него есть. Пока ромеи хотят тебя заполучить, золото течёт от них к тебе. Но как только они получат желаемое, то золотой поток двинется в противоположную сторону. К сожалению, Булану нечего было предложить ромеям, кроме того, что у них фактически уже было. Ведь большая часть товаров Самкерца итак уходила в Византию или приходила оттуда. К счастью, три месяца назад кое-что изменилось. Когда в Самкерце появились посланцы хакана русов и у наместника, желавшего стать хаканом, появилась альтернатива. Выбирая между русами и ромеями, Булан колебался недолго. Ведь ни один пастух в здравом уме не станет искать помощи у волчьей стаи. А вот волчья шкура, она, да, может стать предметом торга. Правда, сначала золото за эту шкуру ромеи предложили брату Беньяху. «У ромеев и хузар – общий враг», – сказали послы. Хузары итак немало пострадали от русов, а что будет, когда русы станут ещё сильнее? Разве не в интересах хакана покончить с Олегом? Да ещё и получить за это золото? Сплошные выгоды. Беньяху ответил уклончиво. С русами у него сейчас мир, нарушить который из-за золота было бы нечестно. Да и проблем от русов меньше, чем от нахлынувших в хузарские степи печенежских орд. Однако если золота будет действительно много, то вопросы чести могут быть несколько изменены. В общем, шла привычная обеим сторонам торговля, где жадность конкурировала со страхом. Причем ромеи опасались даже не столько архонта русов, сколько того, что тот объединится с булгарским кесарем Симеоном[18]. У Булана хватало ушей во дворце, чтобы быть в курсе всех переговоров. И когда вдруг оказалось, что волк готов сам принести свою шкуру, Булан своего не упустил. – Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан! – И тебе того же, спафарий, – холодно произнёс наместник Самкерца. – Принёс? – Слово василевса неизменно, хакан. Булан погладил бороду и спрятал в ней усмешку. Вряд ли в этом мире есть что-то более изменчивое, чем слово повелителя Византии. Разве что имя того, кто именуется василевсом. По знаку ромея двое его людей поставили на землю сундучок. – Твоё золото, могучий хакан. Булан нахмурил брови: – Здесь мало. – Ты получишь остальное, – заверил ромей. – И очень скоро. – Архонт русов Олег скоро будет здесь. Как только он умрёт, ты получишь остальное. Хакан вновь провёл ладонью по бороде. Этот жест его успокаивал. Нужно быть очень спокойным, чтобы терпеть ромеев. Но это всё равно легче, чем ползать на брюхе у ног того, чьё достоинство лишь в том, что он – сын старшего брата. Он ожидал чего-то подобного. Ромеи – торговцы. Они всегда стараются обжулить. Булан задумался. А может, и ему обмануть? Забрать этот сундучок, а потом взять да и заключить новую сделку уже с хаканом русов? В союзе с русами Булан может не бояться гнева великого хакана хузар. И торговать с русами тоже выгодно… Но не так выгодно, как с Византией. И ещё не следует забывать, что василевс вряд ли придёт в Таматарху со своими катафрактами. Прислать несколько кораблей, показать силу на воде – это ромеи могут. Но завоевывать Таматарху они не станут. А вот Олег со своей русью, он куда ближе. И он уже попробовал на вкус хузарские земли. Кто поручится, что союз с Киевом не закончится ровно тогда, когда рот его князя станет достаточно широк, чтобы проглотить и Булана тоже? Пастух не заключает договоров с волками. – Вот! – В руке ромея появился серебряный флакон размером с фалангу большого пальца. – Довольно пары капель, чтобы архонт русов больше не увидел второго рассвета. Яд. Излюбленное оружие ромеев. И никто не упрекнёт Булана в смерти хакана русов. Не упрекнёт. Потому что некому будет. Ведь мало ли что учудят русы после смерти вождя? Вдруг они догадаются? Нет, вырезать надо не только вожака, но всю стаю сразу. – А есть ли у тебя такое снадобье, спафарий, что действует незамедлительно? – Есть, хакан. – Ромей будто ждал этого вопроса. По знаку Булана его телохранитель взял ещё один флакон, а двое других подняли сундучок с золотом. Договор между будущим независимым хаканом Таматархи и василевсом ромеев был заключён. А брат Беньяху… Булан хищно улыбнулся. Брат должен быть благодарен, когда тот, кто не единожды утеснял хузар, будет мёртв. Глава 17, в которой оказывается, что великий князь Олег по собственной воле отдался в руки врага Тысяча воинов – это много. Даже для такого немаленького города, как Самкерц. Надо отдать должное Булану: не всякий решился бы впустить в город такое войско. Только правитель беспечный, глупый, уверенный в собственной силе или дружеском расположении гостей. Поскольку ни беспечным, ни глупым Булан быть не мог, то остаётся либо третье, либо четвёртое. Впрочем, как заметил Сергей, кое-какие меры предосторожности хузары предприняли. Разместили русов порознь, разбив на восемь неравных отрядов. Объяснили: нет в городе помещения, которое бы вместило сразу всех. Намекнули: если кого что не устраивает, могут ставить шатры вне городских стен или ночевать на кораблях. Но был ещё и девятый отряд – отборные воины во главе с самим Олегом. Им было предложено занять самое престижное место: свободные казармы внутри крепости. И, к некоторому удивлению Сергея, великий князь предложение принял. И, к ещё большему Сергея удивлению, в этот отборный отряд включили и их с Машегом. Надо думать, в качестве переводчиков. Хотя не факт. Великий князь сам неплохо говорил по-хузарски, а правитель Самкерца, как оказалось, владел дюжиной языков. Хотя что в этом удивительного? Самкерц – большой торговый узел, и в его котле смешивались самые разные народы: хузары, ромеи, армяне, аланы, арабы, словене самых разных племен. Отдохнуть в крепостных казармах Машегу с Сергеем не довелось. – Переоденьтесь в хузар, одежду вам подыщут, и двигайте в город, – велел им Рёрех. – Вы мелкие, за вами следить не станут. Послушайте, о чём местные болтают. Особенно – о ромеях. Новая одежда потребовалась только Сергею. У Машега имелась своя. Так что примерно через полчаса к воротам крепости подошла пара мальчишек явно непростого происхождения, непринуждённо болтавших по-хузарски. Сергей опасался, что незнакомые лица вызовут подозрение, не говоря уже о том, что кто-то из стражи мог видеть их среди русов и запомнить. Опасения не оправдались. Самкерц – перекрёсток торговых путей. Так что незнакомые лица страже привычны. Мельком глянув на пару юных соотечественников в дорогих кафтанчиках, с саблями на поясах, охрана без вопросов выпустила их наружу. Сергей ожидал, что друг поведёт его к очередной родне, но, как оказалось, родичей в Самкерце у Машега не было. Его род в этой хузарской провинции не имел ни собственности, ни полномочных представителей. Из-за политических разногласий. Папа Булана в своё время был лидером провизантийской партии, а дедушка Машега придерживался противоположных взглядов. В общем, о своей родовой принадлежности здесь, в Самкерце, парню распространяться не стоило. Могли и в заложники взять. Так что отправились Сергей с хузарином за новостями туда, где знали всё обо всём, если уметь правильно спросить. На центральный базар. Задачу Сергей понимал так: выяснить, не наблюдается ли некоторого охлаждения между властями Таматархи и константинопольским василевсом? Потому что другой причины для дружбы между Буланом и Олегом Сергей не видел. Ну разве что Булан решил просто попугать Византию гипотетическим союзом с русами, чтобы отжать дополнительные преференции. Об истинных причинах, побудивших Булана принять делегацию русов, Сергей мог бы догадаться. В принципе. Но не догадался. Наверное, потому, что был уверен: Олег знает, что делает. Ромеев на базаре было полно. Причём занимали они лучшие места и чувствовали себя уверенно, чтобы не сказать – по-хозяйски. И не без оснований. Машег невзначай указал Сергею шатёр с поднятой стеной, позволявшей видеть пару принаряженных византийцев, выпивающих и закусывающих с тремя хузарскими воинами не последнего ранга. Судя по физиономиям представителей разных культур, общение было весьма приятным и различие в вероисповедании ему никак не мешало. Пока Сергей глазел по сторонам, Машег отыскал знакомого. Не родича, просто земляка. Купца из Самандара, который уже лет десять жил здесь, в Самкерце. В этом гигантском котле «понаехавших», который представляла собой столица Таматархи-Тмутаракани, самандарец вполне мог считаться местным жителем. Машег приобрёл у земляка отрез шёлка, Сергей – булгарскую фибулу для плаща. После чего они втроём перебрались в тень: пить разбавленное вино, закусывая засахаренными фруктами, и слушать жалобы самандарца на засилье ромеев, отжимающих у таких бедняков, как он, последнюю медяшку.