— В таком случае, — серьезно сказал судья, — у меня для вас, Юй Кан, есть плохие новости. За несколько дней до ее исчезновения видели, как она выходила из дома свиданий на рынке вместе с неким молодым человеком. Юй Кан побледнел. Он уставился на судью Ди широко открытыми глазами, словно увидел привидение, и внезапно выкрикнул: — Теперь наша тайна известна! Я погиб! Он разрыдался. По знаку судьи Ди советник Хун предложил ему чашку чая. Молодой человек жадно выпил ее, затем сказал, уже несколько более спокойно: — Ваша честь, Ляньфан покончила с собой, и я виновен в ее смерти! Судья Ди откинулся на спинку кресла. Медленно поглаживая бороду, он сказал: — Объясните, Юй Кан! Молодой человек с трудом взял себя в руки и начал: — Однажды, недель шесть назад, Ляньфан пришла со своей служанкой в усадьбу Чжу, чтобы передать письмо от своей матери первой жене господина Чжу. Госпожа принимала ванну, и им пришлось подождать. Ляньфан вышла прогуляться в садик, там я ее и увидел. Моя комната находится в той же части усадьбы; я уговорил ее зайти ко мне… Потом мы несколько раз тайно встречались в том доме на рынке. У старой приятельницы ее служанки была лавка неподалеку, и старуха не возражала против того, чтобы Ляньфан одна прогуливалась вдоль уличных лотков, а сама тем временем вела бесконечные разговоры с другой старухой. В последний раз мы встречались там за два дня до ее исчезновения. — Значит, это вас видели выходящим из этого дома? — прервал его судья Ди. — Да, ваша честь, — ответил Юй Кан подавленным голосом, — это был я. В тот день Ляньфан призналась мне, что она, кажется, беременна. Она была в отчаянии, потому что о нашем постыдном поведении стало бы всем известно. Я тоже пришел в ужас, поскольку знал, что господин Ляо, очевидно, выгонит ее из дому, а господин Чжу наверняка с позором отошлет меня к родителям. Я пообещал ей, что сделаю все возможное, чтобы получить согласие господина Чжу на скорейшую свадьбу, а Ляньфан обещала добиться того же от своего отца. В тот же вечер я завел беседу со своим хозяином, но он рассердился и обозвал меня неблагодарным негодяем. Я тайком передал Ляньфан записку, убеждая ее уговорить отца. Очевидно, господин Ляо также отказал. Должно быть, бедная девушка совсем отчаялась и свела счеты с жизнью, бросившись в колодец. И это я, жалкий мерзавец, виновен в ее смерти! Он разрыдался. Через некоторое время юноша сдавленным голосом добавил: — Все эти дни моя тайна тяготила меня, каждый час я ждал известия о том, что ее тело обнаружат. А потом пришел этот ужасный Е Дай и сказал, что ему известно о моих встречах с Ляньфан. Я дал ему денег, но он требовал все больше и больше! Сегодня он опять приходил и… — Каким образом, — прервал его судья Ди, — он узнал о вашей тайне? — Очевидно, — ответил Юй Кан, — старая служанка по имени Лю шпионила за нами. Раньше она была нянькой Е Дая, и вот как-то, когда они болтали в коридоре возле библиотеки Чжу, она рассказала ему обо всем. Е Дай ждал там встречи с Чжу по каким-то торговым делам. Е Дай заверил меня, что старуха обещала никому больше об этом не говорить. — А сама старуха вас не беспокоила? — спросил судья. — Нет, господин, — ответил Юй Кан, — но я сам пытался переговорить с ней, чтобы убедиться в том, что она сдержит обещание. Однако до сегодняшнего дня мне так и не удалось встретиться с ней. — Видя удивленный взгляд судьи Ди, Юй Кан поспешно объяснил: — Мой хозяин разделил свою усадьбу на восемь отдельных хозяйств, в каждом из которых есть своя кухня и свои слуги. Основную часть усадьбы занимает сам господин Чжу и его Первая госпожа, там же располагается его кабинет и моя комната. Кроме того, отдельные покои имеются и для каждой из семи других жен моего господина. Поскольку в усадьбе десятки слуг и всем строго велено не покидать своей части усадьбы, мне было нелегко отыскать эту служанку, чтобы поговорить с ней наедине. Но сегодня утром я случайно повстречал ее, когда выходил из кабинета хозяина, где мы с ним обсуждали отчеты крестьян-арендаторов. Я быстро спросил ее, что она рассказала Е Даю про нас с Ляньфан, но она сделала вид, будто не понимает, о чем я говорю. Очевидно, она все еще полностью предана Е Даю. — Затем он добавил несчастным голосом: — В любом случае, теперь уже не имеет значения, сохранит она тайну или нет! — Имеет, Юй Кан! — быстро сказал судья. — У меня есть свидетельство, что Ляньфан не покончила с собой, но была похищена! — Но кто это сделал? — вскричал Юй Кан. — Где она? Судья Ди поднял руку. — Расследование еще не закончено, — спокойно сказал он. — Вы должны хранить молчание, чтобы не вспугнуть похитителя Ляньфан. Когда Е Дай опять придет за деньгами, попросите у него отсрочки на день-другой. Надеюсь, что за это время мне удастся найти вашу невесту и задержать преступника, хитростью похитившего ее. Вы вели себя самым предосудительным образом, Юй Кан. Вместо того чтобы направлять эту девушку, вы воспользовались ее привязанностью и удовлетворили свое желание, хотя еще не имели на это права. Обручение и свадьба — не частное дело, это торжественный союз, в который вовлечены все члены двух семей, и живые, и мертвые. Вы оскорбили предков, которым было объявлено о помолвке перед семейным алтарем, и опозорили вашу невесту. В то же время вы дали преступнику возможность заполучить ее в свои когти, потому что он заманил ее обманом, заверяя, что это вы ждете ее. Вы также безответственно продлили страдания, которым она подвергается сейчас, не сообщив мне правду сразу же, когда узнали о ее исчезновении. Вам придется многое возместить ей, Юй Кан! Теперь можете идти, я вызову вас вновь, когда найду девушку. Молодой человек хотел что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Он повернулся и, шатаясь, пошел к двери. Помощники судьи Ди взволнованно заговорили, но судья поднятием руки остановил их и сказал: — Теперь дело барышни Ляо окончательно прояснилось. Очевидно, похищение организовал этот негодяй Е Дай, потому что, кроме старой служанки, только он знал об их тайной связи. А описание человека в капюшоне полностью подходит к нему. Женщина, которую он использовал для передачи ложного сообщения, — видимо, содержательница дома свиданий. Но она отвела барышню Ляо не к себе, а наверняка в какое-то другое тайное убежище, где сейчас Е Дай и держит ее — то ли ради собственной похоти, то ли для того, чтобы продать ее кому-то еще. Это нам еще предстоит выяснить. Он уверен в своей полной безнаказанности, потому что несчастная девушка теперь никогда не решится вернуться к своему жениху или к родителям. Только Небесам известно, как они ее истязают! Более того, этот бесстыдный негодяй еще осмеливается шантажировать Юй Кана! — Может быть, мне пойти и доставить сюда эту жизнерадостную личность, ваша честь? — бодро спросил Ма Жун. — Непременно! — сказал судья Ди. — Отправляйтесь с Цзяо Таем к дому Е. Братья, наверное, сейчас едят свой вечерний рис. Просто понаблюдайте за домом. Когда Е Дай выйдет на улицу, следуйте за ним, он приведет вас к своему тайному убежищу. После того как он зайдет внутрь, задержите его и всех, кто покажется вам причастным. Можете не особенно церемониться с Е Даем, только не слишком калечьте — я должен его допросить! Желаю удачи! Глава 9 Судья Ди доставляет домой заблудившуюся девочку; он узнает еще об одном убийстве Ма Жун и Цзяо Тай поспешно удалились. Вскоре и советник Хун с Дао Ганем отправились за вечерней порцией риса, а судья Ди приступил к просмотру официальных бумаг, поступивших из окружной управы. Раздался тихий стук в дверь. — Войдите, — крикнул судья, отодвигая бумаги в сторону. Он решил, что писец принес поднос с ужином. Но, подняв голову, он увидел стройную фигуру госпожи Го. На ней был длинный халат с капюшоном из серого меха, который был ей к лицу. Когда она поклонилась перед столом, судья ощутил тот же приятный аромат благовонных трав, которым была пропитана «Коричная роща». — Садитесь, госпожа Го, — сказал он, — вы же не в зале суда! Присев на краешек стула, госпожа Го сказала: — Я осмелилась прийти сюда, ваша честь, чтобы доложить о двух женщинах, задержанных сегодня днем. — Слушаю вас! — сказал судья, откинувшись на спинку кресла. Он поднял чашку, но увидев, что она пуста, вернул на прежнее место. Госпожа Го быстро поднялась и наполнила ее из большого чайника, стоящего на краю стола. Потом она начала свой рассказ: — Обе женщины — дочери крестьян с юга. Родители продали их своднику прошлой осенью, когда в тех краях случился сильный неурожай. Он привез их сюда, в Бэйчжоу, и продал в один из публичных домов при рынке. Владелец поместил их в этот частный дом и несколько раз заставлял разыгрывать трюк с шантажом, который они применили и вчера. Не думаю, что они плохие девушки, им ненавистен образ жизни, который они вынуждены вести, но ничего поделать не могут, поскольку продажа была произведена по закону и у владельца публичного дома есть расписка с подписями и печатью их родителей. Судья Ди вздохнул. — Знакомая история! — сказал он. — Однако, поскольку их владелец использовал дом, не имея лицензии, мы кое-что все же можем сделать. Как эти негодяи обращались с женщинами? — Это тоже обычная история! — ответила госпожа Го со слабой улыбкой. — Их часто били и заставляли много работать — убирать дом и готовить еду. Она поправила капюшон легким движением изящной руки. Судья не мог не отметить, что она и в самом деле необычайно привлекательная женщина. — Как правило, наказание за содержание дома без лицензии, — заметил он, — крупный штраф. Но в данном случае это не решит проблему, владелец заплатит штраф и вернет свое за счет девушек. И все же, поскольку у нас есть против него обвинение в шантаже, мы объявим соглашение о продаже недействительным. Раз вы говорите, что это, в сущности, приличные девушки, то я отправлю их к родителям. — Ваша честь очень деликатны, — сказала госпожа Го, поднимаясь. Пока она стояла в ожидании разрешения удалиться, судья почувствовал, что ему хочется продолжить разговор. Рассердившись на самого себя, он довольно резко сказал: — Благодарю вас за лаконичный доклад, госпожа Го! Можете идти. Она поклонилась и вышла. Заложив руки за спину, судья начал прохаживаться по комнате. Кабинет казался ему более пустынным и холодным, чем когда бы то ни было. Он прикинул, что его жены, очевидно, уже добрались до первой почтовой станции, и подумал — достаточно ли удобными будут их покои? Писец принес ужин, и судья торопливо перекусил. Потом он поднялся и, стоя возле жаровни, выпил чашку чая. Отворилась дверь, и вошел Ма Жун с весьма удрученным видом. — Е Дай вышел из дома после полудня, ваша честь, — сказал он, — и не вернулся к обеду. Слуга сказал мне, что он часто обедает с другими игроками и возвращается домой поздно. Цзяо Тай продолжает наблюдать за домом. — Какая жалость! — с сожалением сказал судья Ди. — А я-то надеялся побыстрее освободить девушку! Ну, что ж, ночью нет смысла продолжать наблюдение. Завтра Е Дай несомненно придет на утреннее заседание вместе с Е Бинем, тогда мы его и арестуем. После того как Ма Жун ушел, судья присел к столу. Он снова взял официальные документы и попытался продолжить чтение, но понял, что не способен сосредоточиться. Он был сильно раздосадован, что Е Дая не оказалось дома. Судья сказал сам себе, что раздражение совершенно неоправданно: почему этот негодяй обязательно должен выбрать эту ночь, чтобы посетить свое тайное убежище? Однако ему было неприятно, что ничего нельзя предпринять именно сейчас, когда дело близится к завершению. Возможно, этот парень в этот момент уже направляется туда, пообедав в какой-нибудь харчевне. Черный капюшон легко можно заметить в толпе… Внезапно судья выпрямился. Где он в последний раз видел такой капюшон? Не в толпе ли возле храма Хранителя города? Судья Ди резко поднялся. Он подошел к большому шкафу у задней стены и стал перебирать старые одежды. Нашелся мешковатый, залатанный меховой халат, но при этом достаточно теплый. Надев его, он сменил свою меховую шапку на толстый шарф, которым туго обмотал голову и нижнюю часть лица. Потом он достал ящик для лекарств, который всегда держал у себя в кабинете, и повесил на плечо. Посмотрев в зеркало, судья решил, что сойдет за странствующего лекаря. Затем он вышел из управы через западные ворота. Кружась, падали снежинки, и судья подумал, что скоро снегопад кончится. Он медленно брел в сторону храма Хранителя города, рассматривая спешащих мимо него людей, закутанных в меха. Но ему попадались только меховые шапки да время от времени татарские тюрбаны. Пока он бесцельно бродил, небо прояснилось. Судья подумал, что у него не больше одного шанса из тысячи встретить Е Дая. В то же время он с неудовольствием осознал, что он не столько надеется на встречу с ним, сколько хотел бы какой-то перемены обстановки: все казалось ему лучше, чем холодный и одинокий кабинет… Судья был совершенно недоволен собой. Он остановился, огляделся и обнаружил, что находится на узкой, темной улице, поблизости никого не было. Тогда он быстро пошел вперед. Судья решил вернуться в кабинет и еще немного поработать. Вдруг он услышал хныканье, доносящееся из темноты откуда-то слева от него. Остановившись, он заметил ребенка, съежившегося в углу пустого крыльца. Судья наклонился и увидел, что там сидит и горько плачет девочка пяти-шести лет. — Что с тобой, девочка? — мягко спросил судья Ди. — Я заблудилась и не знаю, как вернуться домой! — всхлипнула девочка. — Я отлично знаю, где ты живешь, и отведу тебя туда! — успокаивающе сказал судья. Он поставил на землю ящик для лекарств, уселся на него и взял девочку на руки. Заметив, что ее крошечное тельце дрожит в тонком, подбитом ватой домашнем халатике, он развязал свой меховой халат и прижал девочку к себе. Вскоре она успокоилась. — Сначала тебе нужно согреться! — сказал судья. — А потом ты отведешь меня домой! — довольно сказала девочка. — Да, — сказал судья Ди. — А как же мама называет тебя?