— Ты знаешь, конечно, что во времена судьи Ди после победоносной войны с татарами северная граница нашей империи впервые передвинулась на равнины к северу от Бэйчжоу. В наши дни Бэйчжоу — процветающий, густо заселенный округ, оживленный торговый центр северных провинций. Но в то время это было еще довольно глухое место, и среди его немногочисленного населения имелось много семей татарской крови, все еще отправлявших странные обряды варварских чародеев. Дальше к северу располагалась великая Северная армия под командованием генерала Вэнь Ло, которая должна была защитить империю от новых вторжений татарских орд. После такого вступления брат начал свой невероятный рассказ. Когда он наконец поднялся и сказал, что ему пора идти, отбили уже четвертую ночную стражу. Я хотел проводить брата до дома, так как к тому времени его била дрожь и голос его стал настолько хриплым и слабым, что я едва слышал то, что он говорил. Но он категорически отказался, и мы расстались у ворот моего сада. У меня не было настроения спать, и я вернулся в библиотеку. Там я начал торопливо записывать странную историю, рассказанную братом. Когда на небе появился красный отблеск зари, я отложил кисть и прилег на бамбуковую лежанку на веранде. Я проснулся довольно поздно, велел мальчику-слуге принести мне рис на веранду и с аппетитом поел, на этот раз уже с нетерпением ожидая появления моей Первой госпожи. Я представил, с каким ликованием оборву ее недовольные жалобы на том, что не навестил ее ночью, приведя в качестве убедительной причины неожиданный приезд старшего брата. Разделавшись таким образом с этой назойливой женщиной, я отправлюсь к брату домой для неспешной беседы. Может быть, он расскажет мне, почему именно был вынужден так спешно покинуть Бэйчжоу, а я попрошу его уточнить некоторые, оставшиеся мне неясными, моменты в рассказанной им истории. Но не успел я отложить палочки для еды, как пришел мой управляющий и сообщил, что прибыл специальный гонец из Бэйчжоу. Гонец вручил мне письмо от правителя Бэйчжоу, который с прискорбием извещал меня, что там четыре дня назад в полночь мой старший брат внезапно скончался. Судья Ди сидел, съежившись, в толстом меховом халате в кресле за столом в своем кабинете. На голове у него была старая меховая шапка с ушами, но, несмотря на все это, судья явственно ощущал ледяной ветер, гулявший по просторной комнате. Глядя на своих двух пожилых помощников, сидевших на стульях перед столом, он медленно произнес: — Этот ветер прорывается даже сквозь малейшие трещины! — Он приходит прямо с пустынных равнин на севере, ваша честь, — заметил старик с клочковатой бородой. — Я велю писцу подсыпать углей в жаровню. Когда он встал и, шаркая, пошел к двери, судья хмуро сказал второму: — А тебя, Дао Гань, этот северный ветер вроде бы и не беспокоит. Сухопарый мужчина, к которому он обратился, поглубже засунул руки в рукава залатанного халата из козлиной шкуры и со сдержанной улыбкой произнес: — Я таскал свое старое тело по всей империи, ваша честь, и мне все равно — жаркий это ветер или холодный, сухой он или влажный. И у меня есть этот прекрасный татарский халат, который гораздо лучше, чем ваши дорогие меха! Судья отметил, что редко ему приходилось видеть более жалкое одеяние. Но он знал, что его хитрый старый помощник был довольно скаредным. Когда-то давно Дао Гань был бродягой и мошенником. Но девять лет назад, когда судья Ди служил в Ханьюани, он помог Дао Ганю выпутаться из одной скверной истории. После этого пройдоха исправился и попросился к судье Ди на службу. С тех пор его прекрасное знание преступного мира и тонкое понимание людей оказались чрезвычайно полезны при выслеживании хитрых преступников. Советник Хун вернулся вместе с писцом, который принес в горшке раскаленные угли и высыпал их на огонь в большой медной жаровне возле стола. Вернувшись на свое место и потирая тощие руки, Хун сказал: — Беда этой канцелярии в том, ваша честь, что она слишком велика. Шутка ли — почти тридцать квадратных локтей. У нас никогда еще не было такого помещения. Судья посмотрел на массивные деревянные столбы, поддерживающие почерневший от времени потолок, и широкие окна, заклеенные толстой промасленной бумагой, сквозь которые едва просвечивала белизна снега во дворе. — Не забывай, советник, — сказал он, — что еще три года назад здесь располагалась ставка командующего нашей Северной армией, а военным всегда почему-то требуется много места. — У командующего будет его достаточно там, где он находится сейчас, — заметил Дао Гань. — Несколько сотен ли[1] к северу, прямо посреди ледяной пустыни. — Мне кажется, — сказал советник Хун, — что Управление личного состава в столице на несколько лет отстает от жизни. Когда они посылали вашу честь сюда, то явно полагали, что Бэйчжоу все еще находится на северной границе нашей империи. — Может быть, ты и прав, — с печальной улыбкой сказал судья Ди. — Когда глава Управления вручал мне бумаги, он очень вежливо, но несколько рассеянно сказал, что верит, что я буду управлять делами варваров так же хорошо, как в Ланфане. Но здесь, в Бэйчжоу, меня отделяют от варварских племен, живущих за границей, триста ли и армия в сто тысяч человек. Старый советник нервно подергал себя за бороду, затем встал и подошел к жаровне со стоящим на ней чайником. Советник Хун был старым слугой семьи Ди и присматривал за судьей, когда тот был еще ребенком. Двенадцать лет назад, когда Ди получил первое назначение на должность судьи в провинции, Хун, несмотря на свой преклонный возраст, настоял на том, чтобы сопровождать его. Судья предоставил ему официальный статус, дав должность в суде. Преданный ему и его семье старик был бесценен в качестве доверенного лица, с которым судья мог откровенно обсуждать все свои проблемы. Судья с благодарностью принял большую чашку чая, врученную ему советником. Зажав ее в ладонях, чтобы согреть их, он заметил: — Но все-таки мы не можем жаловаться! Народ здесь крепкий, честный и работящий. За четыре месяца, что мы находимся здесь, кроме обычных административных дел, было всего несколько случаев драк и грабежей, с расследованием которых быстро справились Ма Жун и Цзяо Тай! Должен также заметить, что военная стража весьма успешно борется с дезертирами из Северной армии, забредающими в наш округ. — Он медленно погладил свою длинную бороду и продолжил: — Остается, правда, этот случай с исчезновением барышни Ляо десять дней назад. — Вчера я встретил ее отца, старого цехового мастера, — сообщил Дао Гань. — Он опять интересовался, нет ли известий о Ляньфан. Судья Ди опустил чашку. Нахмурив густые брови, он сказал: — Мы прочесали рынок и разослали ее описание всем военным и гражданским властям провинции. Думаю, мы сделали все, что могли. Дао Гань согласно кивнул. — Не думаю, что исчезновение барышни Ляо Ляньфан заслуживает таких усилий, — сказал он. — Я продолжаю утверждать, что она просто сбежала с тайным любовником. Однажды она вернется с пухленьким младенцем на руках и смущенным мужем и попросит старого отца простить ее и все забыть! — Но не забывай, что она была помолвлена! — заметил советник Хун. Дао Гань только цинично ухмыльнулся. — Я согласен, — сказал судья Ди, — что все это похоже на побег. Она отправилась на базар со служанкой, и в последний раз ее видели в толпе наблюдающей за татарином с дрессированным медведем. Поскольку невозможно похитить девушку в толпе, остается предположить, что мы имеем дело с добровольным исчезновением. В отдалении раздался гулкий звук бронзового гонга. Судья Ди поднялся. — Сейчас начнется утреннее заседание суда, — сказал он. — Как бы то ни было, сегодня я еще раз просмотрю наши записи о деле барышни Ляо. С пропавшими всегда столько мороки! По мне, лучше уж простое убийство! Пока советник Хун помогал ему надеть официальный халат, судья добавил: — Интересно, почему Ма Жун и Цзяо Тай еще не вернулись с охоты? Советник ответил: — Вчера вечером они говорили, что отправятся ловить этого волка до рассвета и вернутся вовремя к утреннему заседанию. Судья Ди со вздохом сменил свою теплую меховую шапку на официальную судейскую шапочку черного шелка. Когда он уже направлялся к двери, вошел начальник стражи и взволнованно доложил: — Люди очень встревожены, ваша честь! Сегодня утром в южном квартале нашли зверски убитую женщину! Судья замер, потом, повернувшись к Хуну, серьезно произнес: — Только что я допустил большую промашку, советник! Никогда не следует всуе поминать об убийстве. Дао Гань заметил с озабоченным видом: — Будем надеяться, что это не та девушка, не Ляньфан! Судья Ди ничего не ответил. Пересекая коридор, ведущий от его кабинета к задней двери зала суда, он спросил начальника стражи: — Ты не видел Ма Жуна и Цзяо Тая? — Они вернулись несколько минут назад, ваша честь, — ответил тот, — но следом за ними в суд прибежал надзиратель рынка и сообщил о большой драке в винной лавке. Поскольку он просил о незамедлительной помощи, ваши помощники тут же отправились с ним. Судья кивнул, потом отодвинул занавес и вошел в зал суда. Глава 2 Торговец бумагой обвиняет торговца древностями; судья Ди отправляется на место преступления Сидя за высоким столом на помосте, судья Ди рассматривал заполненный людьми зал суда. Там собралось более сотни человек. Шесть стражников выстроились в два ряда перед столом, их начальник стоял поодаль. Советник Хун занял свое обычное место за креслом судьи Ди, а Дао Гань стоял возле стола, на котором старший писец раскладывал кисточки для письма. Судья собрался уже поднять молоток, чтобы, ударив им, открыть заседание, когда у входа в зал появились двое мужчин в богатых меховых халатах. Они с трудом пробирались сквозь толпу, а присутствующие засыпали их вопросами. Судья сделал знак начальнику стражи, и тот быстро прошел мимо собравшихся и подвел пришедших к столу. Судья Ди с силой ударил молотком по столу. — Попрошу замолчать и соблюдать порядок! — рявкнул он. Зал мгновенно затих: все смотрели на двух мужчин, опустившихся на колени на каменный пол перед помостом. Тот, что постарше, был худым человеком с остроконечной седой бородой и изможденным перекошенным лицом. Другой был плотно сложен, лицо у него было круглым и широким, а мясистый подбородок окаймляла жидкая бородка. Судья Ди провозгласил: — Объявляю утреннее заседание судебной управы Бэйчжоу открытым. Проведем перекличку. После того как чиновники надлежащим образом откликнулись на свои имена, судья Ди наклонился и спросил: — Кто эти два человека, обратившиеся в суд? — Меня, ничтожного, зовут Е Бинь, — почтительно ответил старший из мужчин, — я занимаюсь торговлей бумагой, а рядом со мной — мой младший брат Е Дай, помогающий мне в лавке. Докладываем вашей чести, что наш зять, торговец древностями Бань Фэн, зверски убил нашу сестру и свою жену. Мы умоляем вашу честь…