Возвращаясь в кабинет, судья услышал доносящиеся издалека звуки фейерверка. Жители города уже начали праздновать успех своего судьи. Навстречу им вышел старший писец и объявил, что чиновники управы ждут в зале заседаний, желая поздравить судью. Поднявшись на помост, Ди заметил, что все писцы, чиновники и стражники стоят на коленях перед столом и на этот раз три его помощника присоединились к ним. Стоя на помосте вместе с двумя инспекторами, судья произнес несколько подобающих случаю слов, поблагодарив всех за службу во время его пребывания в городе. Он объявил, что все получат особое вознаграждение в соответствии со своим рангом и положением. Потом он взглянул на трех мужчин, которые так верно служили ему и стали его друзьями. Он объявил, что Ма Жун и Цзяо Тай назначаются начальниками правого и левого крыла судебной стражи, а Дао Гань — главным секретарем. Возгласы чиновников слились с криками толпы, собравшейся на улице возле управы. «Да здравствует наш судья!» — кричали они. Судья Ди с горечью подумал о том, какая же, в сущности, комедия эта наша жизнь. Когда судья вернулся в кабинет, туда торопливо вошли Ма Жун, Цзяо Тай и Дао Гань, чтобы поблагодарить его. Но они резко остановились, увидев, как два внушительных чиновника помогают судье снимать церемониальное платье. Судья печально улыбнулся им поверх голов чиновников, и троица быстро удалилась. Когда за ними закрывалась дверь, судья с внезапной острой болью подумал, что дни безмятежной дружбы прошли. Старший чиновник подал судье его любимую меховую шапочку. Выросший в придворных кругах, судья научился скрывать свои чувства. Но он не мог не вскинуть бровь при взгляде на эту старую, поношенную шапочку. — Это редкая честь, — вежливо сказал младший чиновник, — быть сразу назначенным на высокую должность главы Суда. Как правило, высочайший выбор падает на кого-нибудь из более старых наместников провинций, а вашему превосходительству, я полагаю, всего лишь около пятидесяти пяти лет! Судья Ди подумал, что этот человек не очень-то наблюдателен, он мог бы заметить, что ему только сорок шесть лет. Но посмотрев в зеркало, он, к своему крайнему удивлению, увидел, что за последние несколько дней его черная борода и волосы на висках поседели. Он разобрал бумаги на столе, давая краткие указания чиновникам. Дойдя до своего проекта о ссудах крестьянам, над которым он так много работал вместе с советником Хуном, Ди оживился. Два чиновника вежливо слушали, но вскоре судья заметил, что они заскучали. Со вздохом он закрыл бумаги и вспомнил слова отца: «На горной вершине очень одиноко». Три помощника судьи Ди сидели в сторожке вокруг очага, устроенного в каменном полу. Они поговорили о советнике Хуне, а сейчас молча смотрели на огонь. Вдруг Дао Гань сказал: — Интересно, удастся ли мне соблазнить этих столичных шишек на дружескую игру в кости вечерком? Ма Жун поднял голову. — Кончились твои кости, господин секретарь! — прорычал он. — Теперь тебе придется учиться жить соответственно твоему высокому положению. И благодарю Небо за то, что мне не придется больше видеть твой засаленный халат! — Когда мы приедем в столицу, я отдам его перелицевать! — спокойно ответил Дао Гань. — А для тебя, Ма Жун, кончились эти пошлые драки! К тому же не пора ли тебе передать грязную работу кому-нибудь помоложе, братец? На твоей голове, приятель, я уже вижу седые волосы! Ма Жун ощупал колени своими огромными руками. — Что ж, — уныло сказал он, — должен признать, что иногда и мои ноги движутся туго. — Вдруг его лицо озарилось широкой улыбкой. — Зато, братец, у таких красавцев, как мы, будет богатый выбор девиц в столице! — Не забывай, что тебе придется тягаться с молодыми столичными пижонами! — сухо заметил Дао Гань. У Ма Жуна вытянулось лицо, и он задумчиво почесал затылок. — Умолкни, старый ворчун! — прикрикнул Цзяо Тай на Дао Ганя. — Согласен, что мы уже не слишком молоды и иногда даже проводим ночь в одиночестве. Но, братья, есть одна вещь, которую у нас никому не отнять! Он поднял руку, как бы поднося к губам кубок. — Янтарная жидкость! — воскликнул Ма Жун, вскочив. — Вставайте, братцы, мы пойдем в лучшее заведение в городе. И подхватив Дао Ганя под руки, они дружно двинулись к главным воротам. Послесловие В основу истории об обезглавленном трупе положен случай, описанный в пособии по юриспруденции и криминалистике X в. «Тан инь биши» («Параллельные истории под грушевым деревом») (Sinica Leidensia Series, vol. X, E. J. Brill, Leiden, 1956). В деле №64 этого учебника рассказывается, что в 950 г. некий торговец, вернувшись из поездки, обнаружил обезглавленное тело своей жены; семья жены обвинила его в убийстве, и под пыткой он оговорил себя. У сообразительного судьи появились сомнения, и он начал наводить справки у всех могильщиков о каких-либо необычных похоронах. Один из них сообщил, что хоронил служанку какого-то богача и обратил внимание, что гроб оказался необычайно легким. Судья потребовал провести эксгумацию, и выяснилось, что в гробу находится только одна голова. Далее оказалось, что богач убил свою служанку и подбросил обезглавленное тело в дом отсутствовавшего в то время торговца, жена которого была его тайной любовницей. Эта краткая история оставляет простор для воображения и содержит несколько несуразностей, например, в ней говорится, что торговец не заметил, что перед ним тело не его жены; работая над сюжетом этого романа, я постарался устранить эти несуразности. Убийство при помощи гвоздя — один из самых известных мотивов в китайской криминалистической литературе. Старейшим источником является дело №14 из вышеупомянутого пособия «Тан инь биши», где раскрытие преступления приписывается проницательному судье Янь Цуню, жившему в начале нашей эры. Суть всех этих историй одинакова: судья поставлен в тупик тем, что, несмотря на сильные подозрения относительно жены, на теле мужа нет никаких следов насилия. Обнаружение гвоздя объясняется по-разному. В старейшей версии говорится, что Янь Цунь нашел его, потому что заметил, как рой мух собирается в определенном месте на макушке покойника. Позднейшая известная мне версия содержится в китайском детективном романе XIV в. «Уцзе тянь сыда циань», изданного мной в английском переводе под названием «Dee Goong An» (Tokyo, 1949); там судья добивается признания виновной вдовы, инсценировав в суде сцену ада, в результате чего женщина полагает, что предстала перед владыкой преисподней. Поскольку такое решение не произвело бы впечатления на западного читателя, я использовал другую версию, которую под названием «Двойное убийство гвоздем» кратко изложил Дж. К. Стент и опубликовал в 1881 г. в журнале «China Review» (vol. X) под заглавием «Двойное убийство по-китайски при помощи гвоздей». После того как судебный врач не смог обнаружить следов насилия на теле жертвы, его жена посоветовала ему поискать гвоздь. Когда же судья по этому совету осудил жену убитого, он вызвал и жену судебного врача, поскольку ему показалось подозрительным, что она знала о столь хитром способе убийства. Выяснилось, что врач является ее вторым мужем. Тело ее первого мужа подвергли эксгумации, и в черепе его был найден гвоздь. Обе женщины были казнены. В моих предшествующих книгах о судье Ди он всегда изображался как всемогущий, непогрешимый человек, неизменно одерживающий верх над представшими перед ним преступниками. В этой книге я постарался показать обратную сторону медали, подчеркнув серьезную опасность, какой подвергался судья в случае ошибки. Следует помнить, что почти абсолютная власть и полное превосходство судьи над теми, кого доставляли к его судейскому столу, — все это было лишь временным. Славу судье принесла не его должность, она проистекала из престижа самой власти, представителем которой он временно являлся. Закон был нерушим, но и отстаивающий его судья не был неуязвимым; судьи не могли претендовать на иммунитет или какие-то особые привилегии только из-за своей должности. Они были, так сказать, субъектами, существовавшими на протяжении веков китайского юридического принципа фань-цзо, «обратного наказания», который предполагает, что человек, ложно обвинивший кого-либо, подвергается тому же наказанию, какое понес бы обвиненный, в случае если обвинение оказалось бы правильным. Для этого аспекта дела госпожи Лу я использовал некоторые детали из романа «Уцзе тянь сыда циань». В то же время я старался удовлетворить вполне обоснованное желание некоторых читателей, чтобы показать, что слабый пол играл значительную роль в жизни судьи Ди. Что касается истории Юй Кана и барышни Ляо, то следует заметить, что хотя китайцы всегда очень терпимо относились к добрачным сексуальным связям мужчины, это не распространялось на будущую жену. Причина этого, вероятно, заключалась в следующем. Если отношения с куртизанками и незамужними женщинами были личным делом мужчины, то его брак считался делом, затрагивающим интересы всей семьи, в том числе и предков, которым об этом торжественном акте следовало сообщить во время надлежащей церемонии. Заключение же союза до того, как о нем официально сообщалось предкам, считалось серьезным их оскорблением, свидетельствующим об отсутствии почтительности к старшим. А китайцы с незапамятных времен относили непочтительность к родителям, как к живым, так и к мертвым, к юридической категории бу дао — «непочтительных преступлений», которые предусматривали смертную казнь в одной из самых жестоких форм. Поклонение предкам было краеугольным камнем в религиозной жизни китайцев. В каждой семье имелся собственный домашний алтарь с деревянными табличками, в которых, как предполагалось, пребывают души покойных членов семьи. Глава семьи сообщал этим душам о всех важных событиях в семье и регулярно приносил им в жертву пищу. Таким образом, покойные продолжали участвовать в деятельности живых и единство семьи преодолевало барьер между жизнью и смертью. Этим и объясняются события, изложенные в главе 21. Почитание предков было также одной из причин того, что осквернение могилы юридически считалось тяжким преступлением. Раздел CCLXXVI китайского Уголовного кодекса, действовавшего вплоть до установления республики в 1911 г., гласит: «Все лица, виновные в раскапывании чужой гробницы, в результате чего по меньшей мере один из находящихся там гробов становится виден, наказываются 100 ударами и высылкой навечно на расстояние 3000 ли. Любой человек, виновный в вышеупомянутом преступлении, который вскрывает гроб и обнажает лежащий там труп, наказывается смертью через удушение после обычного тюремного заключения». Что же касается учителя бокса Лань Даогуя, то следует отметить, что китайский бокс — очень древнее искусство, целью которого является скорее укрепление физического и духовного здоровья человека, чем победа над противником. В XVII в. китайские эмигранты привезли это искусство в Японию, где оно развилось в знаменитую японскую систему самообороны дзюдо или джиу-джицу. В связи с отношениями наставника Ланя и госпожи Лу могу заметить, что у древних китайцев существовали определенные теории, которые при соответствующем их использовании напоминают средневековый вампиризм в Европе. Те, кого это заинтересует, могут найти подробности в книге Дж. Нидэма «Science and Civilisation in China» (Cambridge University Press, 1956), t. 2, стр. 146, где упоминается и моя публикация на эту тему. Ссора из-за испорченных пирожных и решение судьи по этому поводу, о чем рассказывается в главе 14, основываются на упомянутом выше сочинении «Тан инь биши», дело №35. Там это решение приписывается Сунь Бао, проницательному судье, жившему в начале нашей эры. Игра «Семь кусочков» (по-китайски «ци цзяо бань», «семь умных кусочков», или же «ци хуй бань» — «доска мудрости») — старинное китайское изобретение, пользовавшееся особой популярностью в XVI и XVII вв. В то время некоторые известные ученые опубликовали ряд книг с изображением фигурок, которые можно было составить в этой игре. В начале XX века игра попала также и в западные страны, и ее все еще можно встретить иногда в магазинах игрушек. Роберт ван Гулик ЗНАМЕНИТЫЙ СУДЬЯ ДИ, КИТАЙСКИЙ «ШЕРЛОК ХОЛМС» — В СЕРИИ БЛЕСТЯЩИХ «КИТАЙСКИХ» ДЕТЕКТИВОВ ПРОСЛАВЛЕННОГО РОБЕРТА ВАН ГУЛИКА. Жена торговца антиквариатом найдена мертвой в собственном доме. Убитая лежит обнаженной в постели, но… у нее отсутствует голова. А еще через несколько дней знаменитый мастер боевых искусств выпивает в бане отравленный чай. Теперь судье Ди скучать не придется — но расследование чуть не заканчивается роковым образом для него самого. Судья Ди Жэньцзе (630-700 гг. н.э.) — реальный персонаж, прославившийся как непревзойденный мастер раскрытия сложных преступлений. Позднее он стал героем популярных в Китае детективов. Вдохновившись ими, в середине XX века голландский востоковед и писатель Роберт ван Гулик создал собственный цикл детективов с судьей Ди в главной роли. * * * notes Примечания 1 Ли — мера длины, примерно равная 500 метрам. 2