Спустя минут пять открылась задняя дверь одного из «Мерседесов», и медленно, неспешно появилась фигура мужчины с сединой на голове, лет сорока пяти. Он положил руку на окно и, облокотившись на торец двери, смотрел на Лесника, который продолжал также стоять на месте. Мы все трое не могли понять, что происходит. Эта пауза длилась минуты две, и я всё это время не сводил взгляд с моего бывшего соседа по лесу. Вдруг на его лице появилась ухмылка, и он опустил голову. В этот момент утреннюю тишину разрезал волевой голос незнакомца: — Только ради тебя, я готов в своих корочках пройтись по этой пахоте. Он, захлопнув дверь, расслабленно направился к дороге, широко улыбаясь и согнув руки в локтях, открыл ладони. — Ну, здравствуй, Володя. Рад тебя видеть. Сколько лет, сколько зим, — Лесник сделал два шага навстречу, и они крепко обнялись так, как это делают два старых закадычных друга, — не ожидал тебя увидеть. Как ты тут очутился? — Сорока на хвосте принесла, проблемы у тебя. Вот и вырвался в провинцию со своими архаровцами, кореша из беды выручать. Как видишь, успел. Вчера прибыл в область. «Центральные» теперь подо мной, правда, нашлось парочку несогласных, которые уже раков кормят. Как говорится, каждому — своё. Остальным не довелось столь категорично объяснять. А где твои бойцы? Хирург посмотрел на Башкира и шёпотом спросил: — Ты его знаешь? — Судя по всему, это его единственный друг. Он пару раз упоминал, что есть такой. В этот момент Лесник обернулся к лесу и крикнул: — Выходите, пацаны. Здесь, свои. Его друг поднял руку и махнул. Четыре машины одновременно заурчали и поехали к дороге. Это нельзя было назвать встречей союзников на Эльбе. Никто не обнимался и не выпускал очередь из-за автомата в небо, а только обменялись рукопожатиями и разделились, встав за спинами своих авторитетов. Вдруг в поле, рядом с местом, где стояли «гелендвагены», с земли поднялся человек весь в грязи с автоматом наперевес. Башкир узнал его сразу. — И давно ты в засаде лежишь? — его голос заставил всех обернуться и посмотреть на Петруху, который, как ни в чём не бывало, направлялся к ним. — Да, — ответил он, вызвав на себя уважительные взгляды приезжих гостей. Немногословие родилось за секунду до того, как он появился на свет. — Где Боцман? — Там, — и махнув рукой в сторону, добавил, — метров триста. Ильдар направился к брошенной машине, достал оттуда аптечку и, подозвав Хирурга, по ходу дал команду Илье с Петрухой, найти Боцмана. — Залей это все перекисью и зеленкой, а потом перебинтуй. Он скинул куртку на землю и, слегка скорчивши лицо от боли, стянул толстовку. Картина была нелицеприятная, увидев которую, я не мог, не проникнутся почтением. С таким ранением через всю спину, он весь обратный путь вёл себя более, чем достойно. — Ильдар, терпи. Здесь надо полностью отдирать прилипшую ткань и заново перевязывать. — Занимайся, Саня. На дороге появился джип, за рулём которого сидел Илья. Судя по скорости, он явно нервничал, даже не пытаясь аккуратно объехать валяющихся убитых вепрей. Остановившись, с пассажирского сиденья выскочил Петруха: — Там…. Он…, — на его лице была тревога и незнание, что делать. Мы все, кинулись к машине и вытащили Боцмана наружу, положив на траву. Его лицо было бледным и казалось, вот-вот, полностью пожелтеет, а пальцы мелко дрожали. По всему было видно, что один из внутренних органов серьёзно повреждён. В такой ситуации точный диагноз не поставил бы никто. Он пытался выдавить улыбку и что-то сказать, но губы слиплись от полного обезвоживания. — В лазарет его, срочно. Принесите бутылку воды, ему надо, и давайте в мою машину, — раздался за спинами голос друга Лесника, — времени мало. Надеюсь, тут есть больница. Башкиру налаживали последний виток бинта на спине, и только Хирург закончил, он в секунду оделся и посмотрел на Петруху: — Я тебе сказал, оставаться с ним, — в его словах не было ничего, кроме злости, — потом поговорим. — Успокойся, Ильдар. Это я ему приказал уйти в поле и если что, быть на подхвате, — раздался в ответ тихий голос Боцмана. Вода сделала своё дело, смыв с губ белый клейкий налёт сухости. Через пару минут мы все расселись по машинам. Я ехал в первой на заднем сиденье, которая осталась без люка, далее следовало четыре «кубика» и замыкал колонну Хирург. Лесник повернулся ко мне и спросил: — Разведка, ты знаешь, где врача сейчас можно найти толкового? Я вспомнил лишь главного терапевта, живущего на окраине, который рассказывал Ивану о странном поведении его собаки, когда она смотрела в лес, и предложил его. На крайний случай, он поможет хорошим советом. «Айболит» вышел из дома почти сразу же, после того, как палец Лесника нажал кнопку звонка на калитке. Он мельком кинул взгляд на наш кортеж и, открыв створ ворот, без лишних слов, спокойно произнёс: — Показывайте больного. Ему хватило всего одной фразы «вепрь проткнул» и пару минут для осмотра раны, чтобы поставить свой первичный диагноз. — Едем в больницу и по пути заскочим к хирургу. Без него я не справлюсь. Сейчас разбужу его, пусть выходит, — он достал мобильный и сел рядом, с удивлением взглянув на меня. — Если вытянете его, не обижу, — Лесник твёрдо посмотрел в глаза доктора. — Сделаем, всё, что в наших силах. Обещать ничего не могу, — он был настолько спокоен и сосредоточен, как будто такие ситуации у него происходят по несколько раз каждый день. «Айболит» относился к той категории врачей, коих в наше время становилось всё меньше, делящих людей только по двум признакам — нужна помощь или нет, а внутренние органы одинаковы у всех, несмотря на социальный статус. Второй врач также оказался быстр на подъём и уже ждал нас. Он сел во вторую машину и через семь минут мы въезжали на пустую стоянку городской больницы, заняв её почти полностью. Прибывшие из столицы гости остались сидеть в машинах, кроме Володи, который вместе с нами расположился на старых стульчиках в коридоре около операционной. — Нам надо поговорить, Лесник, — тихо сказал Башкир, предлагая отойти в сторону, — это серьёзно. — Тем более, говори при всех. У меня от пацанов секретов нет, — он обвёл всех взглядом и пристально посмотрел на Ильдара, пытаясь угадать тему разговора, который, не выдержав взгляда, опустил лицо. — Я устал…., — и этим было сказано всё. Теперь уже все перевели глаза на Башкира, который бессмысленно уставился в покрывшийся небольшими волнами линолеум на полу. — Мы все устали, Ильдар. Тяжелая ночка выдалась. Отдохнёшь с месяц где-нибудь на юге, на тёплом песочке, а потом возвратишься и возьмешь свои слова обратно. Всё проходит и это пройдёт. Ты лучше о своей спине сейчас подумай. Как лекари освободятся, надо сказать, чтоб зашили, — как можно рассудительней проговорил Лесник. — Зашивать там уже поздно, сама зарастёт. А насчёт, взять слова обратно, Лесник, это не ко мне. Ты же знаешь, я ими не бросаюсь, — и, поднимаясь со стула, твёрдо добавил, — я долго думал. Пойду на улицу, покурю. У Башкира всегда в куртке лежала пачка сигарет «Camel» без фильтра, воспетые американскими морскими пехотинцами. Хотя назвать его обладателем этой вредной привычки было сложно. Он изредка позволял себе выкурить пару штук за вечер и то, только тогда, когда внутри приятным теплом разбегался по телу любимый бурбон «Red Stag». Мы услышали, как в утренней тишине, захлопнулась входная дверь, и Лесник посмотрел на своего друга, который старательным видом показывал, что этот диалог не сильно его заинтересовал. — Что скажешь, Володя, не морозься. — Тебе кумекать, я его впервые вижу. Как поступил бы? Ты прекрасно знаешь. Всю грязную работёнку на него, а там и до нар недалеко. И второй вариант, он же последний, закрыть этот вопрос кардинально. Но сейчас я не вправе судить, твой боец и это только твоё решение. — В этом вся проблема. Если бы не он, то мы ни сегодня, и, скорей всего, уже никогда бы не встретились. — Не заставляй меня повторяться, дружище…. Это только твоё решение. На этаже снова стало тихо. Я посмотрел на Лесника, который задумчиво смотрел на дверь операционной. По его лицу было видно, он уже точно знал, что скажет Ильдару, когда тот вернётся. Не буду скрывать, очень интересно было услышать его слова, да и не только мне. Башкир, судя по времени, выкурил не одну сигарету и вскоре скрип двери центрального входа пронесся по коридору, а затем послышались тяжёлые шаги. Он шёл не спеша, моральная и физическая усталость брала своё, и вскоре, слегка выдохнув, присел на свой стул, уткнувшись снова взглядом в пол, наполнив воздух запахом табака. Лесник продолжал смотреть в сторону и, как бы невзначай, произнёс: — И куда лыжи навострил? За кордон? — Домой вернусь, в Уфу. Куплю маленький магазинчик и буду по-тихому заниматься. Капусты за это время насобирал, так что хватит спокойно, — ответил Ильдар, всё также, с застывшим взором на порванный местами линолеум. Лесник выдержал паузу, и пристальный взгляд переместился на Башкира: — Одно условие. Если буду в твоих краях и понадобится помощь, ты не откажешь. Ильдар кивнул головой и медленно поднял её. Их глаза, в которых было лишь уважение друг к другу, встретились. — Конечно. По-другому и быть не может. Даже, если не нужна будет помощь, просто заезжай погостить. На речку сходим, посидим, полялякаем, — он замолчал и через пару секунд, добавил, — спасибо, Лесник. Кстати, насчёт кассы лаборатории, в рюкзаке, в багажнике. В этот момент открылась дверь операционной, и вышел «Айболит». Со свойственным ему рассудительным спокойствием и чёткостью в каждом своём слове, он сказал: — Надо в областную больницу везти. Здесь мы сделали всё возможное. Требуемые препараты только там. Я позвонил, объяснил ситуацию, нас уже ждут. Времени немного. Карета во дворе, нужен водитель. Наш уже давно уволился. — Я сяду за руль, — Башкир поднялся в полной готовности и вместе с доктором направился к машине скорой помощи. Вскоре появился хирург и сказал, что ему надо два человека в помощь. Боцман лежал на каталке без сознания, подключенный к капельницам. — Анестезия, — тихо ответил врач на вопросительный взгляд Лесника. Я не знал, что делать и просто бессмысленно наблюдал за происходящим движением. Через пару минут в коридоре не было никого. Выйдя в холл, я через окно начал смотреть во внутренний двор, где аккуратно загружали Боцмана в белую карету с красной полосой, а Лесник, почувствовав мой взгляд, обернулся, посмотрел на меня и, показав пальцем, чтобы я оставался там, несмотря на раненую ногу, довольно уверенно пошёл назад в больницу. Он явно хотел мне что-то сказать. Его силуэт появился в другом конце коридора. — Разведка, будь там, сейчас подойду, — и он исчез в двери центрального входа. Снова послышалась его хромающая походка и вот мы уже стояли напротив друг друга. Он залез в карман и достал стопку купюр американского происхождения, перетянутую обычной резинкой для волос. Не считая, вытянул больше десятка банкнот и протянул мне: — Одна просьба, сделаешь? — Говори, что надо. — Хирург, Петруха и Илья сейчас займутся перезахоронением Афганца. Я им сказал, новую могилу сделать на восточной стороне кладбища, напротив леса. Это деньги на памятник. Организуй его ближе к лету, я думаю, здесь хватит. Справишься? — Сделаю. Что на камне написать? — Вверху пусть нарисуют крест. Внизу — Алексей Строганов. И всё, никаких дат и портретов. Ну, может, пусть добавят панаму-афганку со звездой. Любил он её надевать. Как-то так, разведка.