— Жрать хочу, — признаётся он. — Кишки аж крутит! — Та же история. — Согласен с вами, молодые люди, — выражает солидарность профессор. — Может сейчас полагающуюся нам часть сожрём, а? — предлагает мой экс-начальник. — Не, — берёт мозг верх над моим желудком. — Чего там есть? Треть консервы? Лучше давай дождёмся, когда все встанут. Может Елена чего сварганит. Она умеет «кашу из топора» делать… — Хочу отметить, — снова встрял профессор, — что в упомянутой вами истории, в той каше топор был, как раз, ненужным элементом. А у нас несколько иное положение дел… — Слушай, Игорь, — скривился Серёга, — на хрен мы его с собой взяли? — Не знаю, — подыгрываю товарищу. — Может, это как раз наш «топор»… на самый голодный день. Профессор поёжился и, на этот раз, воздержался от комментариев. Мы же с товарищем переглянулись, едва сдерживая смех и, коль уж на крыше пикапа остался добровольный дозорный, решили прогуляться по служебным помещениям, а конкретно, к ещё одному выходу. Удалившись вглубь коридора, мы, в конце концов, вышли на заднее крыльцо, которое, по логике вещей, должно было бы именоваться боковым. Над ступенями внушительный навес, по нему многоголосо колотят капли, кажется, в разы сильнее, чем по крыше. Хотя, это, конечно, только кажется… По бокам площадки стоят бетонные полые тумбы, очевидно служившие раньше для высадки растений, ну, а сейчас, как импровизированные сидения для наших задниц. Закуриваем. Дым влажном воздухе становится каким-то особенным вязким. Хочется, чтобы он согревал лёгкие, однако, сколько не тяни — долгожданного тепла не поступает. Слишком сыро, слишком уныло, слишком хочется сбежать отсюда — из этого водяного плена. — Как думаешь — надолго зарядил? — дежурно спрашивает Серёга. — Боюсь оказаться правым, но мне кажется — на сутки. Может больше… — Херово, — констатирует Серёга. — Херово, — выражаю согласие. — Надо комнаты будет обыскать, когда чуть посветлеет. — Если будет лить — темень будет всё равно. — Но не такая же! Серый, надо бы костёр собрать. Ты когда смотрел — ничего такого не видел? — Есть там пару разбитых столов. Но надолго их не хватит. Так, чуть прогреться… — Жаль. А у меня вообще ничего такого не было. Только железяки. Но всё равно, надо будет ещё посмотреть. Может и консервы где завалялась… — Ага! — почти хрюкнул шеф. — А ещё коньяк двадцатилетний и шлюха, такой же выдержки! Очнись, Игорёха! — почему-то очень весело и по-доброму, вдруг, заговорил Сергей. — Мы в жопе! И когда отсюда выберемся — хрен его знает. Продуктов нет! Дров — почти нет. Если застрянем ещё где — бензина уже не хватит, чтобы до места доехать! Мы, Игорёха, просто в заднице. Так что, давай не будем излишне оптимистичны. Вполне возможно, твоя шуточка про «топор и чёрный день», окажется вовсе не шуточкой. — Это, ты так утрируешь? — спрашиваю скорее с надежной, нежели ради уточнения. — Конечно! — хлопает меня он по плечу. — А может и нет… — добавляет через паузу и, потирая ручёнки, изображает «злодейский смех». Хороший он парень. Если бы не он — я бы, наверное, свихнулся. Хотя, возможно, с его постоянным присутствием в моей жизни это произойдёт ещё раньше… Глава 19. Друзья человека Признаться, я и подумать не мог, что день в таком гиблом месте, как то, в котором мы оказались, может подарить мне столько радости. Конечно, с утра, когда все проснулись, ничего не предвещало особого позитива. Мы были унылы и голодны. Елена, взглянув на остатки пиши, сразу сказала, что ничего обещать не может. Потом, чуть побродила по зарослям вокруг прожарки, благо дождь перестал лить как из ведра, и надергала корешков. Сначала немного приободрилась. Но, чуть погодя, когда мы соорудили костёр из старого перекошенного стола и все доступные ингредиенты отправились в котёл — Елена снова пришла к выводу, что ничего путного не выйдет. Однако, стряпня была хоть и не шибко вкусной, но съедобной — и на том спасибо. Животы, конечно, набить, как следует, не получилось. Но вой собственных кишок всё же стих. Несмотря на прекратившийся дождь, мы были, по-прежнему, заперты в стенах заброшенной пожарной части. Не в прямом смысле, конечно, но уехать не могли. Дороги размыло напрочь, о чем с прискорбием доложил Федя, вернувшийся с добровольной разведки местности. За неимением лучшего занятия, мы принялись изучать достопримечательности нашего нового временного убежища и, надо сказать, этот сталкинг принёс некоторые плоды. Было обнаружено пару мотков проволоки, старый сейф с поломанным замком, несколько почти истлевших от сырости тетрадей, фотоальбом некогда служивших здесь пожарных и бочку с остатками дизельного топлива. Как назло, наш пикап питался бензином, так что, поначалу, дизель показался нам приятной, но совершенно бесполезной находкой. Однако, уже вскоре мы убедились, что первоначальное суждение — в корне неверное. Топлива было немного, но его хватило, чтобы осуществить мечту последних нескольких дней — как следует помыться. Когда отец обнаружил в стене небольшой пролом, как раз в той комнатке, где стоял сейф, ему пришла гениальная, до дрожи в коленях, мысль. Очевидно, что проём делали для того, чтобы вытащить сейф, но потом просто вскрыли его и не завершили дело до конца. Отец решил закончить начатое. Взял, прихваченный запасливым Спиридоном, лом и сделал пролом, в пределах размера того самого сейфа. Потом, заставил нас поиграть в грабителей банка — уложить железный ящик на бок, развернуть взломанной дверцей в проём и частично вытолкать его наружу. Большая часть ящика так и осталась в комнате. На вопрос — «что мы, вообще, делаем?», он лишь махнул рукой, мол, «салаги!» и убежал куда-то за угол постройки. Через пару минут он тащил в руках внушительный камень. Зайдя в комнатку, где совершалось не доведённая до конца «кража» никому не нужного, вдобавок ещё и, поломанного сейфа, он взгромоздил камень на бок стального ящика. «Ну? Не догоняете до сих пор?» — с Надеждой в голосе вопросил он тогда. Мы лишь растерянно покачали головами. «Баня! Это же баня!» — буквально с детским восторгом в голосе, просветил он нас. Мыслей о бане нам даже и в головы не пришло. Наверное, отчасти потому, что топить её было категорически нечем — всё сухое дерево, что было, ушло для приготовления, так называемого, супа. Но очень скоро мы убедились в правдивости пословицы: «Голь на выдумки горазда». Только вот, мы не ожидали на какие именно выдумки. Отец решил проверить рецепт «горящих кирпичей», который когда-то рассказал ему приятель с работы. Минут пятнадцать Сан Саныч старательно, понемногу, поливал выбитые из стены красные кирпичи дизельным топливом. Пористый материал услужливо впитывал горючее. Потом закинул, для начала, один из них в сейф и поджог. Рецепт из байки о оказался настоящим героем дня. Кирпич заполыхал. Не так, чтобы очень сильно, но горел вполне прилично, а главное долго. Вслед за первым подопытным, в сейф проследовали ещё несколько глиняных брикетов напитанных дизелем. Короб начал быстро разогреваться, а вместе с ним и валун. Смекнув, что к чему, мы быстро выяснили, где отец взял «банный камень», сбегали и притащили ещё два. В итоге ими оказалась устелена вся поверхность железного короба, оставшаяся в комнате, где уже быстро поднималась температура. Идеей бани вдохновились абсолютно все. Быстро нашлась тара, призванная играть роль шайки, стальной половник сошёл за лейку. Правда, рукоять пришлось обмотать тканью, дабы, когда температура поднимется до должного уровня, не обжечь себе руки. Мыться решили в три захода. Комнатка была небольшой, что играло на КПД нашей импровизированной баньки. Но вместить большое количество народу, так, чтобы всем было комфортно, не могла. Потому, решили заботиться о собственной гигиене посменно. Сначала, хотели пропустить вперёд женщин. Однако, те быть подопытными отказались, чем мы радостно воспользовались. Решили так — первыми идём мы с Серёгой и батей, потом Федя с Эдиком и Лешёй. За ними Спиридон с профессором и Димитаром. Ну, а последними, когда жар немного опадёт, уже пойдут чувствительные дамы. Такой расклад меня вполне устраивал и устраивает до сих пор. Феде и Эде долго придётся ждать своей очереди. Очень долго… Я так хотел смыть с себя всю грязь, уже впитавшуюся в кожу. И вот, моя плоть сама, собственным потом, выталкивает из пор дорожную пыль и всё то дерьмо, что напитывало её последние дни. — Поддать ещё? — задорно интересуется, раскрасневшийся от влажного жара отец. — Давай я сам, — отвечаю очень лениво, но не потому, что лень. Просто в такой атмосфере, так речь льётся гораздо проще и гармоничнее с самой природой славянского обычая. Зачерпываю половник, ручка горячая даже через помотанное поверх неё тряпьё, выливаю на камни. Потом ещё раз. Булыжники шипят, словно тысячи змей, которых одновременно растревожили трое заблудших путников. Температура подскакивает почти мгновенно, пот течёт ручьём. Принимаю у Серёги нож, вытираю о небольшой лоскут. Прижимаю лезвие к своей шее, чуть надавливаю и веду вниз — по груди, животу. Снова то же самое, только левее, потом ещё левее, потом ещё, потом правее. Грязь соскабливается, словно каменщик подбирает излишки раствора со швов. Стряхиваю чёрную слизь наземь. Вокруг нас уже три лужи этой дряни. Ещё один плюс нашего первенства в импровизированной купальне. Когда придут следующие — уже весь пол будет залит грязью с истосковавшихся по гигиене мужских тел. Дамам, судя по всему, придётся перед купанием здесь убраться… Заканчиваю с дохристианским пилингом, обдаю себя водой. Вместо ведёр — крепкие целлофановые пакеты, размякшие от жара. Но, ничего, они пока справляются. Поддаю ещё жару — плещу из половника на камни. Снова обливаюсь потом. Раз, второй. Снова скоблю свою, уже ставшей розовой, кожу. Отец кивает «на выход». Верчу головой. Не хочу уходить. Сидим ещё. Снова поддаю. Снова обливаюсь потом, снова водой, уже ставшей горячей. Первым выходит Сергей. Потом отец. Умом понимаю — нужно следовать за ними. Хватит париться, уже дурно! Но, как представлю, что, возможно, ещё несколько недель у меня не будет возможности по-человечески промыться — заставляю себя терпеть. Поддаю и поддаю снова, жар всё больше и больше, в глазах всё мутнее и мутнее. Всё! Хватит. Запахнувшись какой-то тряпицей, распахиваю плотно прикрытую дверь. Вместе со мной в узкий коридорчик вырываются облака белёсого пара. Они провожают покачивающегося из стороны в сторону человека и, будто помахивая на прощание своей бесформенной ладонью, как бы нехотя, рассеиваются в воздухе. И вам — пока! Надеюсь, вскоре увидимся снова… — Следующие! — громогласно объявляю, слегка пошатываясь, выходя в пожарный гараж. Вижу, ещё источающих пар от своих разогретых тел, отца и Серёгу. Вижу Елену, Лизу и Лёшу, которые возятся с нашим нехитрым скарбом, пытаясь отчистить его от остатков еды, благо воды для этого дождь нам дал предостаточно — успели заполнить все найденные старые бочки. Присматриваюсь — вижу как интеллигент-профессор, сидя в кузове пикапа, режется в карты со Спиридоном, причём, периодически выражая свои эмоции, словно портовый грузчик. Буквально за полминуты до меня долетело с-пяток весьма витиеватых крепеньких выраженьиц… — А где «единоутробные»? — вопрошаю в пространство не найдя взглядом Федю и Эдю. — Остынет — сами «големов» наших побегут растапливать! — А они пожрать чего-нибудь раздобыть пошли, — не отвлекаясь от подбрасывания всё новых и новых карт профессору, проясняет ситуацию Спиридон. — Решили, что супчик слишком уж жиденький был… — Это волосики у тебя на голове жиденькие! — с нотками снисходительности в голосе, комментирует Елена слова супруга. — Я за что «купил» за то «продал»! — опять же, не отрываясь от процесса, запоздало уточняет Спиридон. — Мне, например, вполне хватило. Всё очень вкусно… — Да ладно тебе! Вкусно… — усмехается Елена и строго указывает Лёше на недомытую миску, поспешно отставленную им на простынь, которая, после того как посуда высохнет, превратится в узелок, хранящий всю нехитрую кухонную утварь. — И чего же они раздобыть удумали? — интересуюсь, дабы подготовить свой разум к возможным яствам, что сможет сотворить Елена из потенциальной добычи. — Да, поскуливал тут кто-то неподалёку, вроде бы как… — весело отвечает Спиридон, водружая на плечи профессора две «восьмёрки». — Может лисица, может собака — кто знает? Зверь почти перевёлся. Редко встретить можно. Но этим показалось, будто есть кто… Лично я — ничего не слышал. — А я слышал! — высунулся из разбитого окна диспетчерской Димитар. — На щенка похоже. Хоть бы они его не нашли! — Жалко? — интересуюсь у пацана. — Жалко, — признаётся тот. — А если кушать нечего будет? — Потерпим, — очень по-взрослому ответил тот и снова скрылся за перегородкой бывшего пункта приёма звонков по «01». — Потерпим… — в отличии от Димитара, веду себя вполне себе по-детски — позволяю своей персоне немного покривляться. — Когда кишки слипаться начнут… — Игорь! — строго ставит точку в моей тираде Лиза, и я послушно замолкаю. — Ладно! — символически отмахиваюсь от неё. — Давно ушли-то, охотники наши? — Да уже с полчаса, — отзывается профессор. В голосе слышатся явные нотки досады. Очевидно, профессор не привык поигрывать тем, кого считал глупее себя. Спиридон, очевидно, под эту категорию подпадал. — Ну и хрен с ними! — закруглил тему Серёга. — «Спирт», «профессура», Лёша — давайте — купаться дуйте! А эти гаврики тогда последними пусть моются. Если ещё чего принесут — я им даже пожарче растоплю! Старшее поколение возражать не стало, Лёша тоже. Уже через пару минут скорых сборов, все скрылись в узком коридорчике, ведущем в нашу импровизированную баню. — А оружие эти охотнички хоть взяли? — интересуюсь у дам. — Да, — кивает Лиза. — Автомат Александра взяли… — Ясно, — киваю удовлетворённо. — Главное, чтобы они с ним не свинтили! — вносит свою ремарку Серёга. — Зря ты так! — устало качает головой Елена. — Они хорошие ребята. Непутёвые немного, но… Он вдруг замолкает и будто вслушивается. Я пытаюсь заговорить, но женщина останавливает меня жестом руки. — Слышите? — неопределённо спрашивает она. Вместо ответа мы с отцом и Серёгой кидаемся к машине, где на сидениях лежит оружие. Хватаем свои автоматы, передёргиваем затворы. Отец щёлкает рамой «Ярыгина». Три ствола уставились на приоткрытую дверь в створке тяжёлых пожарных ворот. Слышим чистое чавканье грязи — кто-то бежит. Бежит с грязными ногами… Напрягаемся до предела, руки мгновенно потеют. Пальцы начинают скользить по куркам. Вот, чавканье совсем близко. Ещё ближе, ещё… Дверь распахивается и на пороге встаёт грязный, с ног до головы, Эдик. — Ему явно искупаться… — хотел бы съязвить Сергей. — Запирайте! Запирайте! — обрывает Эдик «ситкомовскую» шутку. — Они сюда бегут! Запирайте!