Кажется, она страшно довольна собой. Я закрываю рот. Не так и ужасно стать чуточку красивее. — Вы… знаете свое дело. Роза тихо вздыхает, а девушки, закончив меня «штурмовать», отходят в сторонку. — Вы такая красавица! — воркуют они. — Он не сможет устоять… — Что? — оглядываюсь я. — Вы о ком? Мона закрывает свою сумочку с причиндалами для наведения красоты. — О принце Тероне, леди Мира. Он будет сражен наповал! Сын Ноума. Я хмурюсь, рассеянно сжимая в пальцах ткань юбки. Чувствовала же, что упустила из виду какой-то важный момент. Служанки начинают собираться, и Роза поторапливает их, наказывая проведать остальных гостей и узнать, не нужна ли кому из них помощь с приготовлениями. Соскочив с тумбы, я хватаю Розу за руку. — Генерал Уильям и король Мэзер. — Удивительно, но титул Мэзера легко соскальзывает с языка. — Где они? — Тоже готовятся к балу, леди Мира. Они предупредили, что встретят вас перед балом в библиотеке, если вы спросите о них. — А когда начинается бал? — Через десять минут. Я потираю лоб, утихомиривая подступающую головную боль. — Роза, если ты хочешь, чтобы я присутствовала на балу, то скажешь, где находится библиотека. Сейчас же. Роза показывает рукой на коридор. — Два поворота налево и один направо. Это будет первая дверь справа от вас. Я бормочу слова благодарности и вдруг осознаю: я в бальном платье! Когда еще мне выпадет возможность так нарядиться? Я приседаю в реверансе, окунаясь в шорох юбок и облако ткани. Роза одобрительно хлопает в ладоши, а я выпрямляюсь и бегу к двери. Затем торможу, хватаю лазурит и прячу камешек в карман юбки. Мне нужно что-то для уверенности. «Два поворота налево. Один направо. Первая дверь справа», — повторяю я про себя, проносясь по коридору мимо суетящихся слуг и незнакомых разодетых людей — наверное, знатных особ. Неудобно бежать в простом платье, но бежать в бальном платье — все равно что бежать, завернувшись в палатку. В конце концов я признаю поражение и задираю всю шелковую массу юбок вверх. Несколько придворных удивленно приподнимают брови, но я проношусь мимо них. Я довольна тем, что могу свободно передвигать ногами, и мне нет дела до их шокированных физиономий. Я была права: юбки выдумали для того, чтобы женщины не сбежали. Дверь в библиотеку открыта, но, влетев туда, я обнаруживаю, что комната пуста. Книжные полки тянутся ввысь, достигая чуть ли не третьего этажа. Такие же высокие окна впускают в комнату лучи заходящего солнца. Надо мной кольцом вьются три балкона. В середине самого нижнего стоит роскошное фортепьяно. Я прохожусь по комнате и оглядываю каждый балкон, ища Генерала, Мэзера, Дендеру или кого-то из наших. И чем больше пустых уголков я вижу, тем сильнее колотится в груди сердце. Я снова волнуюсь. Я слишком расслабилась, приготавливаясь к балу, принимая ванну, наслаждаясь роскошью и красотой Битая. И вот теперь стою тут, в корделлианской библиотеке, чуждая самой себе, разряженная и благоухающая лавандово-ванильным ароматом. Пора смириться с тем, что я не смогу разузнать все до бала. Ведь именно такой жизни Генерал всегда и хотел для меня: чтобы я танцевала, смеялась и носила цветастые платья, чтобы вела беспечную жизнь. Однако я никогда не хотела так жить. Дендера вспоминала о днях, когда королева Ханна устраивала пышные балы, ничем не уступавшие балам других королевств. Дамы наряжались в прекрасные платья цвета слоновой кости, а мужчины — в темно-синие костюмы, и все переливалось серебром и ослепляло белоснежностью. Я слушала ее истории и улыбалась, представляя все это, но мои сны заполняли не ее истории, а сражения. Наши придворные были такими же преданными гражданами, как и солдаты. Просто я никогда не жаждала той жизни, что вела при дворе Дендера. Для меня быть частью Винтера значило сражаться за него. Мое внимание привлекает пергаментный лист на пюпитре, и я беру его в руки. Он исписан таким кривым почерком, будто тот, кто писал, спешил излить свои мысли. «Я соткан из слов. Тех, что влились в меня с первым же моим вздохом. Из маленьких черных линий, въевшихся в мою плоть, Пока я с криком осознавал их значение. Долг. Честь. Судьба. Прекрасные татуировки на сердце. И я принял их, удержал и оставил себе, Запер глубоко внутри и достаю, Лишь когда другие не понимают их сути. Долг. Честь. Судьба. Я верил всему. Я верил ему, когда он говорил, что я был его величайшим долгом, Когда он говорил, что я буду его величайшей честью. Я верил только ему и его трем словам. Долг. Честь. Судьба. Я слишком ему доверял». Я чувствую боль в этих словах. У меня перехватывает дыхание. Я могла бы ожидать найти что-то подобное в Вентралли, знаменитом своими поэтами и художниками, но никак не в Корделле. В Корделле главное — деньги, власть и плодородные земли. Кто это написал? — Леди Мира? Я резко поворачиваюсь. С шелестом взметаются бордовые юбки, лист пергамента соскальзывает на пол. Сначала мне кажется, что передо мной стоит Ноум. Тот же высокий рост, те же золотистые волосы, те же темно-карие глаза. Но стоящий передо мной мужчина достаточно молод для того, чтобы в его волосах проглядывала седина, и кожа его гладка, если не считать легкой щетины на подбородке. Он гораздо привлекательнее Ноума — в нем нет жесткости. Такому больше подходит распевание баллад, нежели управление королевством. — Принц Терон. — Я приглаживаю платье. Его лицо озарено интересом. Затем его взгляд падает на лежащий на ковре между нами пергамент — текстом вверх, — и свет в его глазах меркнет. Терон наклоняется, подхватывает лист и мнет его в кулаке, будто желая уничтожить одной силой воли. — Златая листва, — бранится он и, спохватившись, морщится. В руке хрустит, разжимаясь, пергамент. — Простите. Это не… это ерунда. Я хмурюсь. — Это вы написали? У него напрягаются губы. Он борется с собой, не решаясь признаться или не желая возвращаться к разговору об этом. — Красиво написано, — указываю я на лист, который он кладет на стол. — У вас талант. Терона понемногу отпускает паника. — Спасибо, — учтиво благодарит он и улыбается. У него не такая лучезарная улыбка, как у Мэзера, но она все равно обезоруживает меня, и мои ноги слабеют под кучей оборок и юбок. Я прочищаю горло, пытаясь думать не о том, насколько поразительно хорош сын Ноума, а о том, почему я здесь оказалась. Если сейчас сюда придут Генерал или Мэзер, то нам придется общаться при Тероне. Поэтому я решаю притвориться леди, приподнимаю юбку и подхожу к нему. — На самом деле меня ждут на балу. Честно признаюсь, я страшусь навлечь на себя гнев Розы. Вы тоже направляетесь туда? Кивнув, Терон кладет свою ладонь поверх моей — так нежно, что по телу проходит волна трепета, а в том месте, где его пальцы касаются моей руки, под кожей пробегает искра. — Да, я иду на бал. Вы не против сопровождения? Я подумал, что, быть может, сейчас самое подходящее для нас время узнать друг друга. — Его взгляд на мгновение возвращается к листу пергамента. — Получше, — добавляет он. Как далеко бальный зал, интересно? — Да, благодарю. Терон предлагает мне руку. Я пару секунд медлю, изогнув бровь, затем беру его под руку, опуская пальцы поверх зеленого бархатного рукава. — Вы — сын короля Корделла, — начинаю я, когда мы, выйдя в коридор, сворачиваем налево. — Каково это? Терон тихо смеется. — Временами — удобно, временами — ужасно. Вы прекрасны… как вы живете с этим? Каблук выворачивается под странным углом, и я спотыкаюсь. Никто и никогда не говорил мне такого раньше. Дендера однажды сказала, что я «милашка», а Мэзер… Я вздыхаю, бегло припоминая наше общение и немного расстроившись. Он никогда не говорил мне таких слов, и я не осознавала ни этого, ни того, как сильно хотела их услышать. Я мучительно остро ощущаю взгляд Терона на себе и смотрю на него, не зная, что делать. — Простите, — извиняется Терон, побледнев. — Я не должен быть так прямолинеен. Мы только начали друг друга узнавать. Обещаю, спустя какое-то время вы увидите, что я намного обаятельнее, чем кажусь при первой встрече. — Что ж, надеюсь, мы проведем достаточно времени наедине, чтобы вы смогли меня обаять. — Понимая, что только что брякнула, я вытаращиваю глаза. — Нет. Я хотела сказать… вообще-то именно это я и хотела сказать, просто не так самонадеянно, как это прозвучало. Терон кивает. — У нас будет столько времени, сколько вы пожелаете, леди Мира. Я не буду вас торопить. Мы снова сворачиваем, и перед нами открывается одна из ведущих вниз величественных лестниц. Смех и разговоры гостей сплетаются с доносящейся снизу музыкой. Ноздрей касаются запахи еды: пахнет медовой ветчиной, лавандовыми пирожными, ароматным кофе. Чувствуется резкий запах алкоголя. Я вбираю в себя все эти ароматы, и желудок отзывается урчанием. — Постойте, — вдруг доходят до меня слова Терона. — Не будете торопить меня с чем?