Полина встрепенулась, непроизвольно делая шаг вперёд: — Там действительно были изумруды? Или всё только казалось таким, потому что жители носили очки с зелёными стёклами? А волшебник Гудвин вовсе не волшебник, а торговец воздушными шарами? Рейнгольд улыбнулся, приглашающе кивнул на соседнее кресло: — Расскажи. И волчица робко улыбнулась в ответ. Восстановленного душевного равновесия хватило ровно на две недели, пока её снова не «развлекли» очередным публичным наказанием. Владий, который всегда был в курсе последних новостей, заскочил в тренажёрный зал: — Браконьера поймали! Мужчины оживились, а Полина повернулась к бете: — Кого? — Браконьеры — это человеческие наёмники, которые охотятся на оборотней, — пояснил Ансур. — Зачем? — И у нас бывают враги, Снегирь. Где-то волк у человека невесту отбил, или выгодный контракт увели, или люди попросту не выносят хвостатого соседа. Тогда нанимают браконьеров… И вот оборотница снова в городе. И снова толпа на площади. Кажется, для местных публичные казни что-то вроде народной забавы. Человек в центре вытоптанной площадки был сильно избит. Одиного глаза не было — кровавая дыра, другой глаз заплыл. Сквозь разодранную рубашку было видно тело в чёрных и фиолетовых синяках. Неестественно вывернутая рука с опухшими пальцами. На том самом месте, что и в прошлый раз, стоял Виттур с бетами. Неподалёку от них горбилась незнакомая волчица — старая, седая, с подпухшими от слёз глазами. — Кто она? — спросила Полина у Сварна. — Её сына убил этот уже труп, — Каминский кивнул на браконьера. — А выяснили, кто его нанял? — Конечно. У нашего палача говорить начинают даже немые, — хохотнул мужчина и добавил: — Наниматель сбежал, но его ищут и найдут. Рейн убийство волка да ещё браконьером просто так не оставит. На площади тем временем события развивались. Браконьер, хоть и порядком избитый, огрызался, чем вывел из себя вспыльчивого Родика Гилмора. Но когда бета собирался ударить обидчика, заговорил альфа: — Ты за деньги убил волка. Оборвал род, ибо осталась одна старая волчица, не способная выносить детёныша. — Такой род нежалко! — прохрипел наёмник, сплёвывая кровь. А потом Полина побледнела: на площадь вывели молодого парня, по всей видимости, сына браконьера. Потому что тот дёрнулся и замер. — Отпусти его, Виттур. Наши дела — это только наши дела. Он здесь не причём. Оборотень с непроницаемым лицом спросил: — В чём перед ТОБОЙ провинился Ден Норгард? Избитый мужчина промолчал. Рейнгольд Виттур тихо заметил: — Тебе не стоило приходить в Эллари-Зари, Молчун. Полина содрогнулась, когда альфа медленно подошёл к пошатнувшемуся юноше. Мальчик в отчаянии глянул на отца, но тот не мог даже шевельнуться, чтобы спасти сына. А оборотень был совсем рядом. Неужели убьёт? Полина сделала пару шагов вперёд, собираясь вмешаться. Её остановил Сварн, а она не сводила перепуганных глаз с Рейнгольда. «Пожалуйста, не убивай!» — кричала волчица мысленно. «Пожалуйста! Пожалуйста! Господи, он же на год-два старше моего Лёшки! Мальчик совсем!» Но слышит ли её альфа? Виттур долго смотрел на бледного юношу, потом швырнул его на снег в сторону волчицы: — Он твой, фири! Делай с ним что хочешь. Мальчик с тихим вскриком растянулся у ног старухи. Наёмник не сдержал облегчённого выдоха, который стал последним. Одним резким движением оборотень свернул мужчине шею. Хруст — и медленно оседающее на землю тело. Отчаянный крик мальчика под гнетущее молчание толпы. Рейнгольд отвернулся и не спеша направился к автолёту. Он прошёл в двух шагах от подопечной, которая трусливо спряталась за спиной Сварна. — Нечасто альфа убивает в человеческой ипостаси, — заметил Каминский на обратной дороге. Полина в который раз содрогнулась от внутреннего страха перед Виттуром. Вернувшись, нерешительно замерла у входа в замок. Внутрь заходить не хотелось. Было не просто страшно — было жутко и противно. После этого она редко задерживалась на занятиях у альфы. Отвечала материал, который её просили выучить, причём подробно, чтобы не было дополнительных вопросов, слушала очередную историю и уходила. Рейнгольд Виттур, если и удивился тому, что у любопытной от природы волчицы впервые не возникло вопросов, вида не подал. * * * Стоял погожий осенний день, без сильного ветра и снегопада. Родик Гилмор выгнал учеников на улицу, велев перекинуться, и отрабатывал приёмы боя. «Сварн, в пару со Снегирём. Отрабатываете встряску и сбрасывание». Чёрная волчица перехватила смущенный взгляд Серого волка. «Снегирь, я…» «Расслабься, Сварн, — Полина метнула в сторону беты насмешливый, понимающий взгляд, — я знаю, что это приёмы против мелких, таких как я». Родик внимательно наблюдал за чёрно-серой парой, видел, что Каминский сдерживается. «Сварн, ты что танцы здесь показываешь? Прижался, прыжок — и сбросил так, чтоб у врага кости треснули!» Оборотень подчинился: упал на землю, имитируя умершего, а когда волчица подкралась, подпрыгнул вверх, отбрасывая Чёрную в сторону. Полина сдавленно охнула от тупой боли в боку. Сварн подскочил, ткнулся чёрным носом в бок волчицы: «Цела?» «Жить буду». Гилмор скривился: «Поменялись! Никон в пару к Снегирю!» Полина вздрогнула. Никон Желев — любимчик Гилмора — терпеть её не мог и сейчас ещё раз всем это продемонстрирует. Два волка замерли напротив друг друга, угрожающе зарычав. Без предупреждения оборотень бросился вперёд. Полина еле успела увернуться от удара лапой по голове. Попыталась запрыгнуть на спину, но Белый волк увернулся, издеваясь, цапнул за ухо: несмертельно, но обидно и больно. А потом… повалился на снег. Женщина знала, притворяется, ждёт, когда она подойдёт, и сбросит, но не так, как Сварн, а намного жёще. «Нападай, чего стала?» — раздражённо велел бета. Полину перекосило. Конечно, ему-то что? Не он же в роли боксёрской груши. Это ей приходится постоянно изображать «условного врага». С каким бы удовольствием она вцепилась ему в горло! И ему, и этому Никону! Оборотница медленно подходила к противнику, уже зная, что проиграла. Все знали. Она шкурой чувствовала взгляды других волков, остановивших свою тренировку, чтобы понаблюдать очередное унижение Чёрной волчицы. В который раз ткнуть её мордой в землю — не чета тебе, бабе, с мужиками равняться! Как же ей надоело это всё! Опротивило всех слушаться, постоянно наступать себе на горло, спиной слышать смешки и плоские шуточки и про маленькую грудь, и про костлявую попу, о которую поцарапаться можно. Волчица съёжилась, нервно постукивая хвостом, шерсть на загривке стала дыбом. Никон Желев слышал скрип снега под чужими лапами. Она шла со спины. Ждал ровного до момента, пока дыхание оборотницы не коснулось плеча, а потом рванул вверх, запоздало понимая, что не почувствовал сопротивления. Волчицы на спине не было. Оборотень понял сразу: она сделала вертикальный бросок — и полоснул лапой в развороте. Когти запутались в чёрной шерсти, вспаривая чужой бок. Порадоваться Белый не успел: сам зарычал от бешенства, получив неслабый удар по морде. Тут же вскочил, чтобы добить волчицу, упавшую в двух шагах. «Стоп! — велел бета. — Тренировка окончена. Возвращаемся в дом!» Желев с трудом остановился, едва справляясь с собственной яростью. Оскаленная пасть замерла в полуметре от часто вздымающегося бока Чёрной. Как она посмела?.. Волк учуял запах свежей крови, а потом заметил, как стремительно тает красный снег под оборотницей — и, удовлетворённо рыкнув, метнулся за бетой. Притихшие оборотни цепочкой потянулись к замку. Последним шёл Каминский, оглядываясь на медленно поднимающуюся волчицу. «Сварн!» — рыкнул бета, заметив, что Серый волк притормозил, ожидая подругу. «Иди!» — отмахнулась Полина и встала на подрагивающие лапы. И Сварн ушёл. Оборотница осталась на поляне одна. Ныли ушибленные рёбра, огнём горел порванный бок. Перед глазами всё плыло, но душу грел факт, что она смогла дать отпор. Пусть так, но не стоять покорно перед волчарой, превышающей твой рост. Оборотница глянула на слипшуюся от крови шерсть, на розоватые края раны — ничего, заживёт. Укус Корна Карнеро пережила, капкан пережила — и это переживёт. Волчица сдавленно визгнула, делая первый неуверенный шаг, и медленно побрела домой. Перекинулась лишь в своей комнате. Стоя голой перед зеркалом, разглядывала красные полосы на теле. Кровь уже не текла, но края необходимо было стянуть, чтобы регенерация прошла быстрее. В дверь поскреблись. — Полина, это я Айне. Тебе помощь нужна? — Давай, — не стала отказываться волчица. Экономка ничего не спрашивала, молча смазала следы от когтей специальной заживляющей мазью, которую регулярно готовил Шеремет, и стала бинтовать грудь волчицы эластичным бинтом. Лишь в самом конце заметила: — Полина, я предупредить хотела. Ты это… будь поаккуратнее, девочка. Никон так это не оставит. — Спасибо. Буду иметь в виду. Айне вздохнула: — И на обед иди. Хоть как, хоть ползком, но будь там. Не зли альфу сейчас, тебе это невыгодно. — Хорошо.