— Чернокожие. Только чернокожие. — Сколько? — Не знаю. По-разному. Восемь. Двенадцать. — Одновременно? — удивилась женщина. — Нет, по отдельности. Иногда парами. Но они и по улицам ходят чаще парочками. — Ну ни фига себе! — вырвалось у мужика. Бёрре Хансен кивнул. — Под каким именем он у вас записывается? — Не помню. — В книге регистрации-то мы его наверняка найдем, не так ли? И в бухгалтерских документах. У Бёрре Хансена рубашка под белым пиджаком взмокла на спине от пота. — Они называют его «доктор Уайт». В смысле, те дамочки, которые его тут ищут. — А он врач? — Не знаю. Он… — Бёрре помедлил: не хотел ляпнуть лишнего. Но с другой стороны, надо было продемонстрировать готовность к сотрудничеству. К тому же клиента этого он наверняка уже потерял. — У него с собой всегда такой большой докторский чемоданчик. И он просит… дополнительные полотенца. — Ого! — воскликнула женщина. — А вот это уже интересно. Кровь на полотенцах не замечали? Бёрре не ответил. — При уборке номера, — уточнил полицейский. — А? Бёрре вздохнул: — Ну, не много. Не больше, чем… — Обычно? — с издевкой спросила женщина. — Я не думаю, что он их там режет, — огрызнулся Бёрре Хансен, но тут же пожалел о сказанном. — Почему не думаете? — Полицейский спросил, как выстрелил. Бёрре пожал плечами: — Тогда бы они к нему больше не приходили. — Так. А приходят к нему только женщины? Бёрре кивнул. Но полицейский успел заметить, как напряглись мускулы шеи Бёрре, как дрогнул слезящийся покрасневший глаз. — Мужчины? — продолжал он допрос. Бёрре покачал головой. — Мальчики? — вмешалась женщина, ни в чем не отстававшая от коллеги. Бёрре Хансен снова покачал головой, но в позе его больше не чувствовалось уверенности. — Дети, — догадался мужик и нагнул голову, как будто собирался забодать Бёрре. — Дети к нему ходили? — Нет! — вскричал Бёрре, почувствовав, как пот струйками пополз по всему телу. — Никогда! Такого я никогда не позволю. Дети приходили, да… Всего пару раз, но к нему они так и не зашли: я вышвырнул их на улицу! — Африканцы? — спросил мужик. — Да. — Мальчики или девочки? — И те и другие. — Они приходили сами? — спросила Катрина. — Нет, вместе с женщинами. Мамашами, как я понял. Но я ж сказал: не пустил я их к нему в номер. — Говоришь, он бывает тут по вечерам дважды в неделю. В одно и то же время? — По вторникам и четвергам. С восьми до одиннадцати. Никогда не опаздывает. — Ну что ж, — неторопливо проговорил полицейский. — Спасибо за помощь. Бёрре выдохнул и почувствовал в ногах такую боль, словно он все это время стоял на цыпочках. — Не за что. — Он попытался улыбнуться, но вышла у него гримаса. Полицейские направились к выходу. Бёрре понимал, что язык сейчас лучше бы попридержать, но знал и то, что, не спроси он их о самом важном, спать спокойно уже не сможет. — Так мы договорились?.. — дрогнувшим голосом обратился он к их спинам. Полицейский обернулся, и его бровь удивленно поползла вверх: — О чем? — Ну… об этой… — сглотнул Бёрре, — проверке. Полицейский потер подбородок: — А что, разве вы что-то утаиваете от органов? Бёрре захлопал глазами, услышал собственный громкий и нервный смех и залепетал: — Нет-нет, разумеется, нет! Ха-ха! Тут все в полнейшем порядке. — Вот и славно. Значит, если проверка и нагрянет, вам бояться нечего. А вообще-то инспекция — не моя епархия. Они вышли, оставив Бёрре с открытым ртом: он, видно, хотел сказать что-то протестующее, да так ничего и не придумал. Харри вошел в свой кабинет под приветственный звон телефона. Звонила Ракель: хотела вернуть ему старый диск. — «Правила секса»? — ошеломленно повторил он название. — Ты его смотрела? — Ты сам говорил, что он в твоем списке самых недооцененных фильмов всех времен и народов. — Да, но тебе-то такие фильмы никогда не нравились. — Неправда. — Ты же ругала «Звездный десант»! — Потому что это фильм для насмешливых мачо. — Это сатира, — сказал Харри. — На что же? — На фашизм, прижившийся в американском обществе. Парни Харди — это такой современный гитлерюгенд. — Да ладно тебе придумывать, Харри! Где ты разглядел сатиру? В эпизоде битвы с гигантскими инопланетными насекомыми? — Тут имеется в виду боязнь чужаков… — И ты не прав, говоря, будто мне не нравятся те фильмы, что нравятся тебе. Тот фильм семидесятых годов, ну про спеца по прослушивающим устройствам… — «Разговор». Лучший фильм Копполы. — Точно. Вот про него я согласна, что он недооцененный.