– Ты встал в туалет или хочешь кушать? – спрашивает у сына отец. – Не знаю, – мальчик пожимает плечами. – Я проснулся, услышав ваши голоса, наверное, а теперь обратно в кровать. – Ты уверен, милый? – уточняю я заботливо, понимая, что для Богдана это может быть важно: высказать сейчас кому-то свои чувства и эмоции. – Ты был очень грустным сегодня вечером. Не хочешь об этом поговорить? – Просто... я знаю эту тетю, – говорит Богдан, имея в виду Карину. – Она приходила к нам раньше, еще когда мама была здесь. Своим появлением она напомнила мне, что Дед Мороз никогда не подарит нам маму – я точно знаю. Варя еще маленькая – она верит, что это возможно. Но если мама исчезла – никто ее не сможет вернуть, даже самый сильный волшебник. Я чувствую, как мое сердце разбивается на осколки, а на глаза моментально наворачиваются слезы, но всеми силами стараюсь не заплакать при ребенке, вместо этого лишь крепко обнимаю его и говорю: – Ты прав, милый, Дед Мороз не сможет подарить вам маму. Но ты можешь подарить ее себе сам – а заодно и своей сестренке. – Это как?! – с удивлением спрашивает Богдан. – Ты ведь ее помнишь? – Да, – говорит он шепотом. – И это самое главное. Не забывай о ней, обязательно вспоминай моменты, когда вы были рядом, и рассказывай о них Варе. Так мама всегда будет с вами, в ваших сердцах, – я прикладываю ладонь к его груди. – Ладно... – тихо лепечет Богдан. Когда мальчик возвращается в постель, Матвей Тихонович спрашивает: – Зачем вы так сделали, Эльвира?! – и в порыве эмоций подробно рассказывает, что все четыре года, проведенные без жены, он старается отвлечь детей от этой потери: развлечениями, игрушками, учебой, спортом, путешествиями... Не вспоминает о ней и ничего не рассказывает. – Но вы выбрали неправильную позицию, и ваши дети страдают, – говорю я, снова вспоминая всю вложенную в мою голову психологию. – Богдан помнит ее и понимает, что произошло, даже если не знает подробностей. А Варя не помнит – и потому верит, что это можно как-то исправить, попросить маму у Деда Мороза, например... Это неправильно. Вам нужно достать с дальних полок фотографии умершей жены. Богдан не должен забыть, как она выглядела. А Варя не должна думать, что мамы у нее никогда не было... Была – и очень любила своих детей, я уверена в этом. Ваши сын и дочь намного умнее и взрослее, чем вам кажется, они сумеют принять правду. Будьте осторожны и внимательны – но обязательно расскажите им все. – Наверное, вы правы, Эльвира, но мне всегда казалось, что подробности причинят им только боль, – хмыкает Матвей Тихонович. – Я собирался рассказать им правду, когда они станут старше. Сначала Богдану – когда ему исполнится лет десять, а потом, еще через пару лет, и Варваре... Я пожимаю плечами: – Это ваше дело, но я... я пойду, пожалуй. Мне вдруг становится грустно и неуютно в этом доме, хотя я все прекрасно понимаю: Матвей Тихонович хотел как лучше для своих детей, а еще, наверное, и сам сильно страдает по умершей супруге, стараясь не вспоминать о ней – и таким образом закрывая и свою собственную боль. – Вы ведь хотели узнать про Карину, – хмыкает мужчина. – Я уже сама все поняла: она – суррогатная мать. – Верно, – он кивает. – И у нее едет крыша, ее нужно отправить в тюрьму. Но вы с этим справитесь, я уверена, у вас наверняка большие связи... – Увы, – фыркает Матвей Тихонович. – Но у людей, которые стоят за Кариной и помогают ей творить то, что она творит, связей гораздо больше... 16 глава Я и правда собиралась уезжать домой, чтобы немного побыть в одиночестве и переварить всю полученную за вечер информацию, но последние слова Матвея Тихоновича порождают у меня ряд новых вопросов: что за люди стоят за Кариной?! Это что, какие-то политические игры?! – Какие у нее могут быть связи?! – вырывается у меня невольно. Мужчина хмыкает и говорит: – Саша, моя супруга, болела раком почти пять лет и умерла практически сразу после рождения Варвары. Карина тогда отказалась подписывать отказ от ребенка, хотя до этого никаких проблем с ней не было: она нам и Богдана выносила, мы были совершенно уверены, что это надежный и верный человек... Но когда болезнь Саши просочилась в средства массовой информации, Карина уже была беременна Варей, и именно тогда за нее принялись мои враги, точнее – политические оппоненты... Ну вот, так и есть! Политические игры. Между тем, Матвей Тихонович продолжает: – Это именно они настояли на том, чтобы Карина не стала отказываться от Варвары и заявила права на Богдана. – Но это же бред! – возмущаюсь я громко, не в силах сдерживать свои эмоции. – Она не является биологической матерью ваших детей, да и вообще она... она сумасшедшая! Разве женщина в здравом уме, пускай даже и настоящая мать, стала бы похищать маленьких детей у их собственного отца?! – Эльвира, а вы когда-нибудь изучали российское законодательство относительно суррогатного материнства? – хмыкает Матвей Тихонович. – Нет, конечно, – я качаю головой. Зачем мне было его изучать?! До сегодняшнего дня я не сталкивалась с подобным. – К сожалению или к счастью, думаю, это зависит от ситуации, российское законодательство в первую очередь защищает суррогатных матерей, оставляя им приоритетное право записать на себя рожденного ребенка, несмотря на отсутствие биологического родства. – Я не знала об этом, – поджимаю губы и искренне ужасаюсь: – То есть, по документам именно Карина – мать Варвары?! – Да, – мужчина вздыхает. – В данный момент это именно так. Причем три с половиной года назад у нас уже были суды на эту тему, и дочь тогда оставили со мной, потому что я лучше обеспечен финансово и потому что ей лучше расти вместе со своим родным биологическим братом... Но все может измениться. Люди, которые стоят за Кариной, помогают ей встать на ноги и ищут лазейки, чтобы она могла вписать себя и в документы Богдана. – Это ужасно, – говорю я. – Но это в любом случае не дает ей права похищать детей прямо у вас из-под носа. Это же вредно для их психики! – Психика Богдана и Варвары совершенно не интересует Карину, ее интересуют только деньги. Но ход с похищением действительно был странным. Не знаю, кто и зачем его спланировал. Но не удивлюсь, если это дело замнут, а саму Карину выставят несчастной страдающей матерью. – Лучше бы ее выставили невменяемой, – фыркаю я с презрением. – Именно этого я и буду добиваться, – кивает Матвей Тихонович. – Но мои враги действительно сильны, они способны нанять лучших юристов в стране и дать взятку прокурору или проверяющему из органов опеки, который в любой момент может заявиться к нам домой и подделать отчет, написав, что детей бьют, что они психически нестабильны, несчастны и все такое... – И кто поверит в этот бред?! – Подкупленный прокурор, например, – хмыкает мужчина. – Но... за что?! – не понимаю я. – Кто и зачем хочет лишить вас детей?! – Это способ давления, – объясняет Матвей Тихонович. – Меня пытаются принудить к принятию решений, которые негативно скажутся на мне и на моем министерстве, зато принесут выгоду моим оппонентам. Это политика... очень грязная политика, Эльвира, – он вздыхает. – И вы не можете никому пожаловаться?! – удивляюсь я. – Министру или даже президенту?! Ведь правда на вашей стороне! – Правда – да, но не финансы. – Простите, но... – я заминаюсь. – Что? – улыбается Матвей Тихонович. – Мне казалось, что вы очень богаты. – Я действительно достаточно богат, – смеется он в ответ. – Но те люди богаче меня раз в пять. – Неужели так бывает?! – офигеваю я. – Бывает, особенно если заниматься бизнесом в обход всех законов. – И что вы собираетесь делать?! – Грядет новая волна судов, – говорит Матвей Тихонович. – Все, что я могу, – это отстаивать свою правду и беречь своих детей. – А их мнение будут учитывать? Они ведь совсем не знают эту Карину. Как они смогут жить с ней, как она сможет о них заботиться? – Их мнение будет учтено только по достижении десятилетнего возраста, – говорит мужчина. – И только после четырнадцати они смогут полноценно решать сами, с кем хотят жить. Но до этого еще очень долго... – Их могут разделить?! – спрашиваю я. – Богдана оставить с вами, а Варвару отдать Карине?! – Могут, – Матвей Тихонович кивает. – Но это будет еще страшнее, чем если их заберут вдвоем, ведь без близости и помощи старшего брата Варя будет чувствовать себя особенно плохо... – Понимаю, – киваю я, совершенно забыв о том, что собиралась домой. Эта история пронзает меня до глубины души. Мне страшно и больно от мысли, что детей могут забрать у родного отца просто потому, что он не угодил кому-то более сильному, властному и богатому в политических кругах. – Такие дела, – хмыкает Матвей Тихонович. – А вы... – я не решаюсь задать еще один вопрос, хотя он упрямо вертится у меня на языке.