– Конечно, и радуетесь своей копеечной зарплате, спуская ее на ноготочки... А все остальное, Матвей Тихонович, оплачиваете вы, верно?! Вместо того, чтобы тратить деньги на своих родных детей, спускаете их на красивую малолетку, которая чуть ли не в дочери вам годится! – Что за бред вообще?! – рычу я в ответ, откровенно охреневая от того, что несет эта сумасшедшая. – Эльвира и я... между нами ничего нет, она действительно просто друг, она несколько раз помогла мне с детьми, и... – И теперь вы чувствуете себя обязанным?! – фыркает Валентина Петровна, а Эльвира качает головой: – Простите, но думаю, я здесь сейчас просто лишняя... – с этими словами она разворачивается и идет к выходу. По ее лицу видно, что она сильно оскорблена. Незванная гостья ее унизила так, как я и представить не мог. Я пытаюсь остановить ее: – Эльвира, пожалуйста, подождите... – но Валентина Петровна одергивает меня, закатив глаза: – Может быть, лучше продолжим проверку?! – Что еще вы собираетесь проверять?! – возмущаюсь я громко. – Вам недостаточно того, что вы уже испортили нам всем вечер?! Разве вы не должны были беспокоиться о благополучии моих детей?! – я показываю на Варю и Богдана, которые стоят в стороне, держа в руках котят, и смотрят на все широко открытыми от ужаса и растерянности глазами. – Эмоционально нестабильный отец... – бубнит себе под нос Валентина Петровна, игнорируя мои слова и снова записывая что-то в телефон. – Вы издеваетесь?! – рычу я на нее. – Если это я эмоционально нестабильный – то Карину вообще пора сдать в психбольницу! – Карина Юрьевна – законная мать вашей дочери, и... – Она ей не мать! – Мамочка?! – встревает в разговор Варя и обращается к Валентине Петровне: – Тетенька, вы знаете мою маму?! – Конечно, Варюнчик, – ласково обращается к моей дочери эта мегера в юбке. – И она очень скучает по тебе. А ты скучаешь по своей мамочке?! – Да, очень! – восклицает Варя, и я закрываю лицо ладонями. Валентина Петровна смотрит на меня с укором: – И не стыдно вам лишать детей матери?! – Она им не мать, – повторяю я мрачно. – Это будет решать судья. А пока продолжим проверку, – она убирает в карман телефон и шагает по дому так, словно это ее дом, черт возьми, а я тащусь следом, потому что ничего другого сделать не могу. Точнее, могу, конечно, вызвать полицию или охрану и выставить ее с моей частной собственности, но что толку?! Только хуже сделаю себе и своим детям. Валентина Петровна обходит весь дом, заглядывает в каждую комнату, позволяет себе порыться в детских вещах, требует у меня показать содержимое холодильника и фотографии с кружков, на которые ходят Варя и Богдан, а потом останавливается посреди летней оранжереи и морщится: – Здесь очень холодно. – Мы не бываем здесь зимой, – отвечаю я мрачно. – А если кто-нибудь из ваших детей забредет сюда случайно?! – продолжает допытываться женщина. – Как забредут – так и убредут обратно, – я закатываю глаза, поражаясь тому, как она цепляется за мелочи. – Мои дети – умные, они не станут играть в холодном помещении, тем более знают, что зимой здесь ничего нет. – Так быть не должно, – настаивает она менторским тоном. – Ваш дом должен отапливаться полностью. – Это бред какой-то. – Это норма, которую соблюдают все. Но я не удивлена, что вы мало беспокоитесь о том, что ваши дети могут оказаться в холодном помещении, замерзнуть и заболеть. Вы вообще довольно безответственный родитель, – она качает головой, а я вспыхиваю: – Вам сказали завалить эту проверку – и вы это делаете, это не имеет никакого отношения ко мне как к родителю! – Ну да, конечно... Ладно, я все поняла, – Валентина Петровна возвращается в прихожую и одну за другой приподнимает ноги, чтобы посмотреть на свои носочки. – И пол у вас, кстати, не слишком чистый. 25 глава В порыве гнева и безысходности я невольно сжимаю кулаки, да так сильно, что суставам становится больно. Валентина Петровна смотрит на меня, противно ухмыляется, а потом надевает сапоги, выпрямляется и заглядывает в заметки на своем смартфоне: – Ну что же, давайте подведем небольшой промежуточный итог моей сегодняшней проверки, Матвей Тихонович, – она откашливается, словно собирается выступать на трибуне перед большой аудиторией. – Пожалуйста, поймите правильно, это всего лишь моя работа и мое профессиональное мнение. Уверена, что вы очень любите своих детей, однако... Полы моются два раза в неделю, при этом гостям разрешается гулять по дому прямо в уличной обуви. Часть помещений не отапливается. Няня выполняет работу по дому вместо того, чтобы следить за детьми. Дети исцарапаны котятами, у которых нет ветеринарных паспортов и всех необходимых прививок. Богдан – грустный, неразговорчивый, замкнут в себе. Варвара – очень скучает по матери. У отца детей явная эмоциональная нестабильность, а еще – любовница, которая свободно разгуливает по дому вечерами, когда детей уже пора бы укладывать в постель... Вроде бы, я ничего не забыла. – Сколько он вам заплатил?! – фыркаю я, потому что после ее тирады сдерживать эмоции становится совсем невозможно. – Не понимаю, о ком вы, Матвей Тихонович, – Валентина Петровна прикидывается дурочкой, убирает смартфон и надевает пальто. – Анатолий, – говорю я, чувствуя отвращение от одного только имени этого человека. – Я понимаю, Валентина Петровна, что деньги – это прекрасно, я и сам довольно обеспеченный человек, но... вы же понимаете, что это все незаконно?! Что вы творите какую-то дичь?! Что вы способствуете тому, чтобы моего ребенка отдали посторонней женщине?! – Она – ее мать. – Только по документам! – С этим будет разбираться судья, – женщина качает головой. – Ага, такой же купленный, как и вы, видимо... – Вместо того, чтобы обвинять меня непонятно в чем, Матвей Тихонович, лучше накормите своих детей ужином и укладывайте спать, уже поздно. До свидания, думаю, мы с вами еще встретимся, – с этими словами Валентина Петровна наконец выходит из дома, и я даю поручение охране, чтобы они проводили сотрудницу опеки до ворот нашего поселка, а сам на пару минут просто зависаю в прихожей, чувствуя себя опустошенным. Потом ко мне подходят дети, обнимая с обеих сторон. Они не очень понимают, что именно произошло, особенно Варя, но при этом понимают, что тетенька была плохой, что она обидела Эльвиру и расстроила папу. – Она ведь не вернется? – спрашивает дочка, а я вздыхаю: – Не знаю, малыш... Но сегодня – точно нет. А нам пора кушать и спать. – Ты почитаешь нам «Волшебника Изумрудного города»? – спрашивает Богдан, и я киваю: – Конечно, сынок. Когда дети ужинают и засыпают, я пишу сообщение Эльвире, которую Валентина Петровна практически выгнала из дома: «Эльвира, как вы добрались до дома, все нормально?» Через несколько минут она мне отвечает: «Все в порядке, Матвей Тихонович, не переживайте». «Пожалуйста, простите за этот ужас. Мне так неловко и стыдно. Эту женщину подослали, чтобы унизить меня и украсть моих детей», – пишу я. Мне действительно очень неловко и стыдно, и Эльвира – единственный человек, которому мне почему-то хочется в этом признаться. Она печатает: «Я все понимаю. Простите, что ушла. Просто это было слишком, а я еще не восстановилась после болезни, не хотелось нервничать из-за этого. Да и вам гораздо удобнее и проще было разобраться с ней один на один». Ну, в этом я не уверен, если честно. Эльвира как будто придавала мне сил, была широкими крыльями за моей спиной, но... в чем-то она права. Мои дети – это моя ответственность. Она не обязана была выслушивать эти оскорбления, защищать меня и вообще общаться с этой сумасшедшей... Тем более когда сама совсем недавно вышла из больницы, где чуть не умерла. «Мы с детьми будем ждать вас в гости в любое время», – пишу я. В этот раз Эльвира не отвечает гораздо дольше, а когда ответ наконец приходит, я сразу же понимаю, что девушка не хочет приезжать к нам в ближайшее время: «Доброй ночи, Матвей Тихонович», – это все, что она пишет. Делать нечего, я отвечаю: «Доброй ночи», – и откладываю смартфон, в сотый раз за вечер проклиная Анатолия и подосланную им Валентину Петровну. На следующий день я встречаюсь со своим адвокатом, рассказывая ему о визите сотрудницы опеки и о том, что Анатолий начал открытую войну. Внимательно выслушав меня, Геннадий Дмитриевич вздыхает: – Нам нужен план. – Какой план? – спрашиваю я, готовый записывать все, что он скажет. – Во-первых, нужно исправить все недочеты, отмеченные этой в ходе проверки, – говорит мой адвокат. – Нанять горничную, которая будет поддерживать в доме идеальную чистоту. Включить отопление во всем доме. Получить ветеринарные паспорта и сделать прививки котятам. Организовать медицинские освидетельствования для вас и ваших детей о том, что вы психически здоровы и стабильны. И избавиться от той девушки, конечно.