Поначалу я тоже думал так. Не спал, не ел, перманентно ненавидел себя и разрывался между прокуратурой, органами опеки и частным детективом, чтобы иметь реальный голос посреди этой насквозь прогнившей, коррумпированной системы... Но все это привело лишь к тому, что я загнался эмоционально и физически, у меня поднялись температура и давление, и я чуть не потерял сознание на важном совещании. Пришлось пересмотреть отношение к самому себе. Пришлось признать, что моей вины в том, что забрали Варю, совсем нет. Пришлось согласиться с тем, что я делаю все возможное – и даже больше. И дать себе немного свободы, сна, еды и возможности улыбаться – в том числе ради Вари. Поэтому сегодня я не убиваюсь от горя – а наслаждаюсь вместе со своей любимой женщиной прекрасными моментами и праздничной атмосферой. После ресторана мы возвращаемся домой. Няня Маша сообщает, что Богдан уже давно спит. Мы благодарим и отпускаем ее, а потом по-очереди заходим с Эльвирой в детскую комнату и целуем спящего мальчишку в лоб... Он ворочается во сне, а я заботливо укрываю его одеялом, осторожно прикрываю за собой дверь и иду в столовую, где меня уже ждет Эльвира. – Тебе понравился сегодняшний день? – спрашиваю у нее, подходя вплотную и притягивая ее к себе за талию. – Да, очень, – она смотрит мне в глаза и улыбается, обнимая руками за шею. – Еще ни один мужчина не делал мне таких подарков и не проводил со мной такое чудесное восьмое марта... Большое спасибо, любимый. Все было волшебно: цветы, лошади, ресторан... и платье, конечно! Особенно платье! – Ты в нем просто прекрасна, – говорю я тихо и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы. Эльвира отвечает на мой поцелуй, и ее губы, такие нежные, такие чувственные, пылают... Это сводит с ума. Это разжигает страсть. Это обещает жаркую ночь... Наконец-то. Ведь я долго ждал этого. Когда наш первый поцелуй заканчивается, я подхватываю Эльвиру на руки и несу в спальню, чтобы там опустить на постель и нависнуть над ней, целуя снова, скользя подрагивающими пальцами по блестящей поверхности ее платья и обнаженным ногам... Девушка обхватывает меня руками за шею, а ногами – за талию, и мы становимся ближе, чем когда-либо... Всю ночь и весь следующий день мы проводим в объятиях друг друга. Эльвира забивает на университет – впервые, кстати! – я беру отгул на работе, Богдана мы поручаем заботам няни и просто не вылезаем из постели, занимаясь любовью, обнимаясь, целуясь, болтая обо всем на свете, пересматривая любимые фильмы и затем снова возвращаясь к любви... Нам это очень нужно – пара дней отдыха перед предстоящими судами. Ведь ближайшее заседание уже тринадцатого марта – через четыре дня. Когда этот день наступает, мы полны сил и готовы сражаться за Варю. На повестке сегодняшнего дня – лишение Карины родительских прав. Это очень важный момент, ведь если суд отстранит нашу бывшую суррогатную мать от Вари – она не сможет больше претендовать на нее, и у Анатолия пропадет один из рычагов воздействия на меня. Раньше я боялся, что если Карина заберет дочь, то банально не сможет заботиться о ней – да и не захочет, – а еще может увезти куда-то. Кроме того, для самой Вари это тоже будет гораздо более серьезный стресс. Одно дело – жить в детском доме, где есть профессиональные воспитатели и врачи, и думать, что это такой детский садик, из которого совсем скоро заберет папочка, и совсем другое – оказаться в чужом доме с чужой женщиной, которая к тому же совершенно не заинтересована в благополучии ребенка. Сегодня этот страх потеряет силу. Если, конечно, суд вынесет правильное решение. Заседание назначено на полдень. В одиннадцать часов я выезжаю из здания, где работаю, и направляюсь в районный суд. Эльвира в это же время покидает университет. У нее сегодня тоже очень важный день: она будет выступать, точнее, давать показания. Рассказывать о том, как познакомилась с нашей семьей, что видела, считает ли меня хорошим отцом, считает ли, что Карина имеет право на мою дочь... Ее показания могут стать решающими во многих вопросах – и я знаю, что она ужасно волнуется... признаться, я тоже. Пока мы еще не встретились в коридорах здания суда, я пишу ей сообщение: «Буду ждать тебя на первом этаже возле кофейного автомата». «Хорошо», – отвечает Эльвира, и я убираю телефон. Добравшись до здания суда, я сажусь на лавочку в условленном месте и утыкаюсь в телефон, листая рабочие чаты, как вдруг... – А вот и ты! – раздается нахальный голос, и я поднимаю голову. – Карина, – говорю спокойно, потому что понимаю: вполне возможно, Анатолий подослал ее вывести меня из себя. – Здравствуй. – Ты счастлив?! – проигнорировав приветствие, спрашивает она. – Хм... Не понимаю, – признаюсь честно. – О чем ты говоришь? Какое тебе дело до моего счастья, Карина? – Все ты понимаешь! Ты хочешь забрать у меня дочь! – Она не твоя дочь. – Я выносила и родила ее! Я тяжело вздыхаю. Так и есть: она здесь, чтобы меня выбесить. И если честно, у нее неплохо получается, потому что инстинктивно я сжимаю кулаки... Тем не менее, я стараюсь быть вежливым и мягким: – Ты суррогатная мать, не более. Настоящая мама Варвары – моя жена, которая умерла от рака. – Вот именно, она умерла! Варя даже не помнит ее! А меня помнит! – Она тебя боится, – говорю я. – Неправда, ты лжешь мне! Ей бы в актрисы: отлично играет, изображая убитую горем мать. Вот только меня не проведешь: – Нам не положено разговаривать. Пожалуйста, отойди. – У нас свободная страна, и я буду находиться там, где хочу! – Хорошо, тогда я уйду, – я киваю и поднимаюсь с лавочки, надеясь, что Эльвира, когда приедет, сможет найти меня в другом месте. – Я не отступлю! – кричит мне вслед Карина, а у меня невольно сжимается сердце, потому что я понимаю: суд может и не лишить ее родительских прав. Неизвестно, что будет... ЭЛЬВИРА. 46 глава Добравшись до здания суда, где будет проходить сегодняшнее заседание, я спешу к кофейному автомату – там мы с Матвеем договорились встретиться. Вот только я не вижу мужчину в условленном месте – а потому хватаюсь за телефон, чтобы позвонить ему. Пока звучат длинные гудки, я неожиданно решаю, что надо бы взять в автомате кофе: времени еще много, я успею подкрепиться, потому что ночь была бессонной – и нет, не потому, что мы с Матвеем занимались сексом, а потому, что я в последний раз репетировала свои показания для суда, – и немного кофеина явно пойдет на пользу. Но около автомата я натыкаюсь на Карину – и сразу опускаю телефон, понимая, что она просто не даст мне спокойно поговорить. Так и происходит. – А вот и главная звезда сегодняшнего дня! – смерив меня взглядом, нахально объявляет Карина, словно мы на сцене, где она – ведущая, а я – выступающий артист. Звучит просто отвратительно, но я знаю, что должна держать себя в руках и не скандалить, так что в ответ лишь пожимаю плечами: – Мне жаль, если я отобрала этот титул у тебя. – Вы посмотрите, она еще и шуточки шутит! Тебе не стыдно?! – А должно быть? – я дружелюбно улыбаюсь. Мне так и хочется ударить ее, но вместо этого я лишь подхожу к автомату и начинаю заказывать кофе. – Ты охмурила Опалова, а ведь он мог быть моим! – Чего?! – тут я даже немного голос повышаю, потому что искренне офигеваю. – Что за фигню ты несешь?! Между вами ничего никогда не было... – Это он тебе сказал?! – фыркает Карина, а потом делает шаг ко мне, притирается вплотную и шепчет на ухо: – Ты даже не представляешь, каким безумным, безудержным сексом мы с ним занимались... даже когда вы уже познакомились, и ты стала частой гостьей в его доме! – Это ложь, – говорю я, а у самой пальцы дрожат. К счастью, мой кофе уже готов, так что я хватаю стаканчик и бросаюсь прочь, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этой женщины... Матвей практически ловит меня в полете несколько метров спустя: – Ты в порядке?! Что случилось?! Меня трясет, я едва не проливаю на него кофе, но не решаюсь сказать правду, только отстраняюсь и бормочу: – Все нормально, нормально... Просто испугалась, что опаздываю. – Ты не опаздываешь, – улыбается Матвей и гладит меня по щеке теплыми пальцами, а я дрожу. – У нас еще есть время. – Хорошо, – я киваю, а про себя думаю: хорошо ли?! Все ли хорошо между нами?! Провокация это была со стороны Карины – или она сказала мне правду?! Неужели они с Матвеем действительно спали после того, как между нами появилась взаимная симпатия?! Разве это возможно вообще?! Мне всегда казалось, что они просто ненавидят друг друга! С другой стороны, с ненавистью и страсть крепче, и секс мощнее... О боже! Зачем я вообще думаю об этом?! Это наверняка ложь, чтобы сбить меня с толку! И если это так – браво, у нее получилось. Я ехала сюда с твердым настроем, а теперь... теперь у меня пальцы дрожат. И голос тоже. И сердце. Через несколько минут, когда я допиваю кофе, мы с Матвеем наконец проходим в зал суда. Заседание планируется закрытое, а это значит – никаких родственников, а уж тем более прессы, да и вообще минимум людей в помещении: судья, прокурор, адвокаты со стороны Матвея и Карины, секретарь, охранник у двери и мы трое – я, Матвей и Карина. Надеюсь, все пройдет продуктивно. И надеюсь, что слова Карины не помешают мне дать показания, которые я так долго и старательно репетировала... Суд начинается, и после нескольких формальностей, в основном связанных с бюрократией, меня вызывают в качестве свидетеля со стороны Матвея. Прочистив горло, я поднимаюсь на трибуну и здороваюсь с судьей. – Итак, немного базовой информации, без которой мы не сможем продвинуться дальше, – говорит судья – седая и очень худощавая женщина лет шестидесяти. Я смотрю на нее и невольно гадаю: подкуплена она Анатолием или нет?! Несколько недель назад нам уже меняли судью, но я не уверена, что в этот раз передо мной человек, действующий по велению закона и совести. – Вы – Басманова Эльвира Дарьяновна, одна тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, гражданка Российской Федерации, все верно?