Даже проводят в подсобку, где я переодеваюсь и складываю свои вещи в рюкзак. К утреннику в детском саду я приезжаю вовремя и вот тут на меня накатывает волнение. Но я, кивнув воспитательнице, под громогласное «Де-е-ду-ушка Мо-о-ро-о-з», захожу в актовый зал. Ребятня совсем маленькая, сразу же обступает меня. А дальше закручивает. В принципе, ничего сложного, главное идти по сценарию, а там, где я забываю слова, включаю фантазию и решаю проблему. Да и работницы детского сада помогают, направляют. В общем, самое главное, детвора остается довольна, заполучив такие долгожданные подарки. Я даю себе небольшую передышку и бегу в следующее место. В этот раз ехать нужно в другой конец города. На дорогу я трачу больше часа, но Маша умная девочка, когда составлял расписание, учла то, что от одного места до другого добираться нужно прилично по времени, поэтому я успеваю. И тут все идет гладко, да и я чувствую себя куда увереннее. Назад я возвращаюсь не торопясь, потому что сил как-то сразу становится очень мало. И как Маша справляется с этим всем? Вроде ничего такого — два притопа, два прихлопа и вуаля, ан нет, не все так просто. На обратном пути в трамвае я чуть не засыпаю, но вовремя прихожу в себя. Выхожу за пару остановок, чтобы зайти в магазин. Тут набираю всего понемногу, еще и консерву для котенка. Возле дома захожу в кондитерскую и покупаю Марусе шесть эклеров. Девочки любят сладкое. А девочки, которые себя чувствуют, плохо в особенности. В итоге домой прихожу уставший, но довольный собой. Сегодняшний день полностью прошел по плану, я сделал все, что планировал, поэтому дверь открываю с улыбкой на лице. Ко мне тут же подбегает Бельчик и я опускаюсь на корточки и глажу кота по голове: — Ну привет, бандит! Знаешь, что я принес тебе вкусненького, да? — Мау. — Конечно, знаешь. Улыбка не сходит с моего лица, а когда в коридор выходит Маша внутри что-то дергается и я четко ощущаю этот момент. Я пришел домой, где меня ждут. Котенок трется в ногах, прекрасная девушка подходит ближе и я, будто бы самый счастливый, самый цельный и какой-то нужный… — Привет, — улыбаясь, говорит Маруся. — Привет, — отвечаю я. — Как ты себя чувствуешь? Начинаю раздеваться и снимаю с себя тулуп Деда Мороза, скидываю обувь и подхожу ближе к Маше, тыльной стороной ладони касаюсь лба. Не горячий. — Нормально, — храбрится, конечно, голос сиплый, но улыбка яркая. — Температура поднималась всего один раз. Я выпила жаропонижающее и уснула. — Чай пила? — допрашиваю я. — Да, — смеясь, отвечает девушка. — Я скоро лопну от него. Между нами метр и она так близко. Хочется протянуть руку и коснуться лица девушки. Обнять и притянуть к себе. Поцеловать. Нежно, чувственно, без всякой спешки. — Я суп сварила. Пойдем, поужинаем? — говорит она, прерывая мои мысли? — Суп? — переспрашиваю я. — Марусь, ну зачем? — Брось, — отмахивается она. — Мне не сложно. Да и не могу я, Денис, целый день ничего не делать. Захожу на кухню, а тут стоит умопомрачительный запах. Просто божественный. В животе моментально начинает урчать. — Ты ничего не ел за сегодня, да? — спрашивает с жалостью Маша, но я отмахиваюсь: — Брось, все в порядке. — Мой руки и за стол. Быстро иду в ванную, умываюсь, переодеваюсь и возвращаюсь на кухню. Сметаю ужин просто за минуту. Маша ест размеренно, смотрит на меня и не может сдержать улыбку. Бельчик поедает свои консервы, в общем все при делах. Безумно, просто до трясучки, хочется поцеловать Машу. Я не знаю, как держать себя, но торможу. Так нельзя, тем более, она еще плохо себя чувствует. Но так, черт возьми, хочется. Глава 10. Ничего интересного — Скажи же они классные⁈ — с восхищением спрашивает Маруся. — Как маленькие вампирята — высосали из меня всю кровушку, — смеясь, отвечаю я. — А мне нравится с детками работать. Они искренние и беззлобные. Очень открытые и честные. Маша лежит на диване, укрытая одеялом, а я вижу в кресле. По телевизору идет передача, но это фоном. Мы разговариваем и я все никак не могу отправиться спать, хотя безумно устал. — Расскажи о своей семье, — прошу ее. Маша смотрит на меня с удивлением, но все же отвечает: — У меня мама и папа — учителя. Они добрые, но справедливые. Всегда за честность. А еще у меня два младших братика — они близнецы и сестра. Мы живем в большом поселке. Там очень красиво и ухоженно. У родителей свой дом. Есть собака и старая кошка. Вот и все. По голосу слышно, что она очень любит свою семью, потому как говорит о них с теплотой. — Ты не часто ездишь домой? — Примерно раз в два месяца, на самом деле тут не так уж и далеко. Теперь твоя очередь. — Ну что рассказать, у нас в семье не так многолюдно, — усмехаюсь я, а Маша смеется во всю, распространяя по комнате этот потрясающий и такой не свойственные ей звук. — Мать с отцом живут за городом, а брат снимает квартиру. — Он далеко уехал? — Что? Нет! Он живет в другом конце города. У него там какие-то дела, а отсюда ездить очень далеко. Болтаем с Марусей весь вечер. Он том, о сем. Ни о чем и об очень важном одновременно. — Денис, а почему ты помогаешь мне? — спрашивает тихонько, ее глаза слипаются. Я поднимаюсь с кресла, подхожу ближе и нависаю над девушкой: — Я же сказал: ты мне очень понравилось. — Брось, — устало усмехается она. — Во мне нет ничего интересного. — В тебе слишком много всего интересного. Так много, что я не понимаю, как можно тебя отпустить. — Мгм, — бормочет она уже с закрытыми глазами и проваливается в сон. Я, не сдержавшись, наклоняюсь и целую ее в щеку. Целый день хотел это сделать. Сплю, как убитый, утром едва не просыпаю, потому что не слышу звон будильника, но в комнату заходит Маша и тормошит меня. Спросонья я не понимаю, что делаю, поэтому тяну ее за руку и подминаю под себя. — День! Денис! — напикует она, и я наконец распахиваю глаза: — Марусь? — Я тебя будила, а ты… Она замолкает и смотрит внимательно на меня. У нее в глазах плещется море, а у меня в сердце горит огонь. Мне кажется, мы идеально подходим друг для друга и пусть только кто попробует мне что сказать. — Маш… — зову ее тихо. — Я тебя сейчас поцелую. Ты только не бойся, ладно? — Я не боюсь, День, — произносит тихо. С тихим вздохом я опускаю свои губы на ее и целую. Нежно, едва касаясь, позволяя Марусе привыкнуть ко мне. Я не хочу ее напугать, потому что чувствую — напора во мне вагон и маленькая тележка. А она хрупкая и неподготовленная. Целуемся долго, наплевав на весь мир. Я бы хотел провести вот так всю оставшуюся жизнь — в этой комнате. С ней. Для счастья мне больше ничего не надо, ведь Маруся — и так слишком много для бестолкового меня. С губ срываются признания, но я торможу их. Слишком рано для нее. Она же робкая, неискушенная, а я напугаю. Нет. Отстраняюсь от нее, провожу костяшками пальцев по скуле и говорю: