— Можно ли как-то разыскать его дело в реестре сексуальных преступников? — Если он совершил преступление в штате Нью-Йорк, то должен быть здесь. — А ты поможешь мне найти его? — Как его зовут? — Не знаю. Если верить статье, это Дж. Ф. и ему вынесли приговор двадцать шесть лет назад. — Я посмотрю. — Спасибо, Пол. — Пожалуйста. Мы вместе вошли в комнату с делами, и я продолжила с того места, на котором остановилась. Пол начал перебирать коробки из семидесятых годов. В какой-то момент он спросил меня, почему я ищу в девяностых, на что пришлось дать пространный ответ и продолжить откладывать досье в сторону после просмотра фотографий. После случившегося годом ранее мне стало трудно оставаться наедине с незнакомыми мужчинами, я перестала доверять им, и содержимое этих коробок отнюдь не облегчало мои внутренние страхи. Теперь, когда Пол открывал коробки и просматривал их содержимое на столе, мне было не по себе. Вскоре послышался крик: — Нашел! Вот он! Джеймс Фостер. Дж. Ф. Обвинен в сексуальных отношениях с несовершеннолетней по обоюдному согласию в 1972 году. — По обоюдному согласию? — Ммм, похоже на то. Потерпевшей было… Где это указывают? — В графе «возраст потерпевшей», — с серьезным видом подсказала я. — Ах да. Семнадцать. А ему тогда было… восемнадцать. — Что? Это какая-то ошибка… — Он женат и живет в Дайкер-Хайтс с женой и двумя детьми, двенадцати и тринадцати лет. — Ты уверен, что это он? Дайкер-Хайтс? Пол протянул мне досье. Это был один и тот же человек. Обычный мужчина, если рассматривать фотографию. Но трудно судить о таком по внешнему виду. Он производил впечатление хорошего отца, не казался опасным и не имел истории жестокого обращения с детьми. Но все написанное не имело значения. Такие люди хорошо скрываются. Это их главное умение. Среди них есть судьи, врачи, полицейские, учителя и священники, и их фасад настолько безупречен, что не вызывает ни малейшего подозрения, пока их не поймают с поличным. И даже если поймают, их нормальность обескураживала на допросах. Все это было просто омерзительно. — Какие-то дополнительные сведения? — Не по закону Меган. В этой комнате можно ознакомиться только с кратким содержанием дела и приговором, то есть с тем, что будет доступно в цифровом формате. — А ты не можешь раздобыть полное досье? — Боюсь, нет. Это закрытая информация, доступная только адвокату и… ну, в общем, государству. — Ладно. — Тебе нужно что-то еще? — Побыть в одиночестве, — бросила я с натянутой улыбкой. Мои слова застали Пола врасплох. Я ощутила укол вины. Его присутствие меня немного напрягало, и я перегнула палку. Он уже выходил из комнаты с недовольным видом, когда я крикнула: — Большое спасибо, Пол. Прости. Его губы дернулись, и он исчез в коридоре, оставив меня одну. В окружении горы коробок я чувствовала себя ужасно. Я вернулась к досье девяностых годов. Закончив перебирать содержимое коробок, я переставляла их на другую сторону стола. Потом они вернутся на свои обычные места и будут и дальше собирать пыль на полках. Здесь были досье жестоких насильников, тех, кто мастурбировал на публике, худших преступников, но всех их объединяло одно: это были мужчины всех социальных слоев и любых национальностей. Я очень устала и уже собиралась закончить и вернуться на следующий день, когда в голове вспышкой пронесся образ самой темной ночи в моей жизни. Лицо на снимке нельзя было ни с кем спутать. Это было единственное неизгладимое воспоминание о тех минутах. Передо мной лежало досье одного из мужчин, изнасиловавших меня в прошлом году. Глава 21 Удивительно, как бежит время, когда ты хочешь, чтобы оно замерло, и как медленно оно тянется, когда тебе нужно, чтобы оно ускорилось. 1998 Следующие десять часов пролетели как один миг. Каждая минута без Киры ощущалась острой иглой в сердцах родителей; было двенадцать часов следующего дня, и они с потерянным видом сидели в гостиной в присутствии нескольких полицейских на случай, если кто-то позвонит и потребует выкуп. — В настоящее время мы допрашиваем всех жильцов и арендодателей дома 225 по 35-й улице, где была найдена одежда Киры, — сообщил агент Миллер, как только приехал на следующее утро. — Мы также опрашиваем заведения в округе и запросили копии записей с ближайших камер наблюдения. К счастью, на предприятиях, вокзалах и в общественных зданиях Манхэттена расположено более трех тысяч камер наблюдения. Если человек, у которого находится ваша дочь, прошел мимо одной из них, мы найдем ее. Речь звучала гладко, но реальность была не такой радужной. Большинство камер в 1998 году функционировали как небольшая замкнутая система, записывая и перезаписывая видео на одну и ту же кассету, и в лучшем случае один цикл записи длился от шести до восьми часов. То есть это были камеры для наблюдения в режиме реального времени с целью предотвращения краж и вандализма. Система редко использовалась для поиска преступников, но агент Миллер предпочитал держать эту информацию при себе, не желая признавать, что они блуждали в потемках. В любом случае это был дополнительный инструмент, а не основа расследования. Следствие также сосредоточилось на поиске одной из немногочисленных свидетельниц исчезновения — актрисы, нанятой для раздачи воздушных шаров детям в конце парада. ФБР связалось с универмагом «Мэйсис», и его руководство дало доступ ко всем архивам, камерам наблюдения, контрактам, а также выразило готовность приложить все усилия, чтобы отыскать компанию, ответственную за наем персонала и, в частности, девушки в костюме Мэри Поппинс. После четырех часов дня в офис ФБР в Нижнем Манхэттене вошла молодая хрупкая девушка, готовая дать показания агентам. Но и это заявление не смогло пролить свет на случившееся или стать поворотным пунктом в расследовании. Согласно показаниям актрисы, она видела девочку — ее она опознала по выданной фотографии — улыбающейся и с отцом. Затем произошла небольшая суматоха, и вскоре отец вернулся, отчаянно расспрашивая всех про свою дочь. Чуть позже актриса, как и несколько людей в толпе, присоединилась к крикам, но после этого она больше ничего не видела. У нее сняли отпечатки пальцев и разрешили отправиться домой. Ее версия полностью совпала с версией Аарона, который в то время вместе с группой волонтеров, соседей и коллег расклеивал по центру Нью-Йорка плакаты с фотографией своей дочери. К полуночи второго дня лицо Киры можно было увидеть повсюду: на фонарных столбах и будках, на киосках с хот-догами, на дверях каждого кафе и каждого ресторана, на мусорных урнах и летящим по городу — напоминание о девочке, которая вот-вот станет самой большой загадкой в стране. Дни пролетали, а новостей о Кире не было, что только усугубляло боль охваченных ужасом родителей. Неделю спустя, когда рана была еще совсем свежа, Америка, проснувшись, увидела лицо Киры на первой полосе «Манхэттен пресс» с заголовком: «Вы видели Киру Темплтон?» В статье подробно описывалось все, что произошло после ее исчезновения, и указывалось несколько телефонных номеров, по которым можно было сообщить о местонахождении несчастной девочки. Один из них был номером примитивного колл-центра, который Аарон и Грейс создали у себя дома: несколько телефонов, подключенных между собой на столе, где четыре добровольца, соседи и близкие друзья, отвечали на звонки и записывали любую информацию. В тот день телефон разрывался. Сомнительные зацепки поступали со всей страны: очень похожая на Киру девочка играла в парке в Лос-Анджелесе, подозрительный парень проходил мимо школы в Вашингтоне, им диктовали бесконечный список номерных знаков белых фургонов, припаркованных в бедных кварталах вот уже несколько дней, малоимущая пара удочерила девочку в Нью-Джерси. Кира была везде и нигде одновременно. Она превратилась в призрака, который в одно мгновение пронесся по всей стране, — милая девчушка, которую все обожали, но никто не знал. Тем же вечером некоторые ассоциации по поиску пропавших детей организовали марши в знак протеста против очевидного бездействия властей, которые еще не заняли определенную позицию по этому вопросу. Звонки поступали на коммутатор один за другим, и все они слегка присыпали тайну, но никто этого не заметил, пока не стало поздно. Первые минуты свидетельств сменились первыми часами, первые часы — ночью, и ее начали видеть в каждой тени, а на рассвете все эти крупицы превратились в плотный серый слой, где невозможно было уже ничего разобрать. В течение дня Аарон и Грейс несколько раз выходили на встречу с представителями прессы, которые проявляли повышенный интерес к этому делу после того, как новость вышла на первой полосе «Пресс», и делали заявления для различных СМИ, надеясь придать поискам дочери новый импульс. Но к полуночи пришло осознание — они сидят совершенно без сил на диване в собственном доме, сквозь шторы мерцают рождественские огни всего района, а телефоны разрываются от все более абсурдных сообщений: медиум предлагает вызвать ее дух, экстрасенс разглядела труп в кофейной гуще, какой-то испанский писатель утверждает, что девочка стала мишенью подпольной секты. У дома припарковался серый «Понтиак», и Аарон с Грейс вышли навстречу. Лицо агента Миллера было серьезным. — Что происходит? Какие-то новости? — Мы полагаем, что задержали виновного, мистер и миссис Темплтон, — выдохнул он. — Ее нашли?! — Не так быстро. Пока нет. Мы задержали подозреваемого и допрашиваем его. — Кира у него? Где она? — Пока неизвестно. Вчера мужчина пытался похитить девочку неподалеку от места исчезновения Киры, и мы ничего не исключаем. Возможно, он где-то держит ее. Мы проверяем его слова, пока рано что-либо утверждать. Из его автомобиля изъяли различные предметы, и мы хотим выяснить, принадлежат ли какие-либо из них Кире. Агент достал прозрачный пластиковый пакет с белой блестящей заколкой, и слеза, скатившаяся по лицу Грейс, накрыла ее губы с нежностью легкой океанской волны. Это была радость пополам с печалью. Эта слеза никогда не будет похожа на другие, и Грейс не тронула ее, ощущая влажность на коже, пока та не испарилась. — У нее много похожих, — неуверенно сказала она. — Вы думаете, это может быть ее заколка? — Я не… Я не знаю. Возможно. — Хорошо. — Агент, вы думаете, Кира у него? — перебил Аарон, в нем боролись надежда и страх. Миллер промолчал. Любое неверное слово в ответ могло стать ударом для родительской души. — Пустите меня к нему. Мне нужно увидеть его лицо, — решительно заявил Аарон. — Нет, мистер Темплтон. Это невозможно. Пока рано. — Агент Миллер, я должен увидеть лицо этого ублюдка. Прошу вас. — Мы все еще не знаем, виновен ли он. — Пожалуйста. Миллер посмотрел на Грейс, а затем снова перевел взгляд на него. Аарон выглядел жалко. Беспорядочно торчащая щетина, глубокие серые круги под глазами, красные и отчаявшиеся глаза. Он уже несколько дней подряд не менял одежду. — Я не могу, Аарон, правда не могу. Это не принесет пользы ни вам, ни расследованию. Мы обязательно найдем Киру. Оставайтесь здесь, и завтра я сообщу вам все новости. Мы трудимся без остановки. Я приехал лично, потому что считаю, это самое малое, чего вы заслуживаете. Мы уже близко. Аарон обнял Грейс, и на секунду она почувствовала тепло мужа. Всю прошлую неделю он был холоден, как будто его прикосновения ничего не значили, как будто каждый жест привязанности был намеком на скрытое извинение. Но в этот раз это было похоже на надежду. Ведь когда тонешь, невозможно чувствовать любовь, когда болит душа, сердце способно лишь искать виновных. Эта новость прикрыла рану бинтом, как будто в ее силах было исцелить отношения и заштопать проблемы, которые начали возникать на фоне взаимных обвинений. Грейс вздохнула в объятиях мужа, почувствовав некоторое облегчение; тем временем Миллер попрощался и сел в машину. Они смотрели, как красные огни автомобиля уносятся на запад, и думали о том, как перестали любить друг друга, когда Кира исчезла, потому что до ее рождения они и подумать не могли, что смех этой маленькой девочки, до сих пор звучащий в памяти, станет для них необходим как воздух.