Пыль внутри давно улеглась — в отличие от историй, заключенных в десяток аккуратно расставленных металлических картотечных шкафов вдоль стен. Цифры на маленьких картонных карточках на дверцах обозначали десятилетия, начиная с 1960 года и заканчивая четвертой справа, обозначенной как 00'. На остальных значились имена: Кира Темплтон, Аманда Маслоу, Кейт Спаркс, Сьюзен Доу, Джина Пебблз и так далее. Там Мирен хранила всю информацию об открытых делах, зашедших в тупик, надеясь найти какую-нибудь ключевую подсказку, которая прояснит происходящее. Открыв один из ящиков, она достала несколько папок и коробку и положила их на шкаф. Мирен наклонилась, чтобы сложить все в матерчатую сумку, и то ли из-за тишины, то ли из-за ощущаемого напряжения в этом хранилище, полном печальных и тяжелых историй, она вздрогнула, когда в кармане пальто зазвонил телефон. — Мама? Как ты меня напугала. — Я? Ты занимаешься чем-то опасным? — Ну хватит. Я… в офисе. Тебе что-нибудь нужно? Я занята. — Да нет. Просто хотела узнать, как у тебя дела. — Все хорошо, мам. — В этом году тебя очень не хватало на День благодарения. — Я знаю, прости, мам… Мне правда нужно было работать. — И я этому рада, милая. Ты занимаешься любимой работой, ты ради этого училась, но… Мирен прикрыла глаза. Она чувствовала себя ужасно. — Я знаю, мама. Прости. Я пыталась закончить одну из статей и… в последнюю минуту возникли проблемы. Источник отказался от своих слов, взял самоотвод, и мы больше не могли печатать статью без каких-либо подтверждений. Мы бежали наперегонки со временем, чтобы найти нового свидетеля, который подтвердил бы эту историю. Мне очень жаль. — У вас был День благодарения в офисе? — Если тебя это утешит, я была не одна. Газета должна быть в киосках и на крыльце домов половины страны каждое утро. Офис был переполнен. Начальство заказало на всех индейку с горошком. Не думай, что я просто жевала бутерброд перед компьютером. — Так ты делаешь почти каждый день, — засмеялась мать. — Да, но не в День благодарения. — Я рада, что они хорошо к тебе относятся, дочка. Ты это заслужила. — Мы должны держаться вместе. Интернет все изменил, и некоторые отделы сокращают штат. Что будет с миром без журналистики? — Не знаю, дочка, но знаю одно: мы очень по тебе скучаем. Твой отец рассказал за ужином ту отвратительную шутку про кешью, и один из орешков чуть не застрял у него в носу. — Опять? — засмеялась Мирен. — Ты же его знаешь. Мирен была так увлечена разговором, что не заметила ни звука шагов позади себя, ни тени, двигавшейся за ее плечами, когда сильная рука схватила ее сзади и закрыла ей рот. Мирен выронила трубку, и миссис Триггс ошеломленно слушала звук падения телефона и приглушенные стоны дочери: — Мирен, что случилось? Ты здесь? В течение нескольких мгновений мужчина просто крепко удерживал девушку, не говоря ни слова, пытаясь оценить, будет ли она сопротивляться, а ее пульс участился, активируя все защитные механизмы. На секунду в ее сознании всплыл образ, как она беспомощно лежит на скамейке в том самом порванном оранжевом платье, в котором потом в панике бежала домой. Дыхание участилось, издалека Мирен слышала мать на другом конце провода. — Это будет быстро… У меня есть… кое-что для тебя, — пригрозил позади нее грубый мужской голос. — Мирен, кто это? Мирен! — кричала миссис Триггс. Мужчина начал шарить по карманам пальто, пока не заметил бумажник, и протянул руку, чтобы забрать его. В этот самый момент Мирен открыла рот и сильно укусила, зажав между зубами указательный и средний пальцы нападавшего, и он завопил так, что было слышно на другом конце провода. Прежде чем этот тип успел что-то сообразить, он оказался на полу с головой, прижатой к задней стенке одного из картотечных шкафов, и пистолетом во рту. — У меня тоже есть кое-что для тебя, — решительно прошептала Мирен, взводя курок. Глава 39 Человек способен жаждать боли, если это единственное, что приносит ему надежду. 27 ноября 2010 12 лет с момента исчезновения Киры Агент Миллер прибыл в офис ФБР с кассетой в руках и, сбросив серый плащ на письменный стол, где стояла рамка с фотографией дочери с выпускного, отправился в отдел криминалистики, чтобы, как и в предыдущие разы, убедиться в отсутствии дополнительных отпечатков помимо тех, что принадлежали Грейс, Аарону или тому, кто нашел посылку. В первый год отпечатки оказались ложным следом: он привел их к мальчику, который смог дать лишь очень расплывчатый портрет белой женщины с вьющимися волосами. Этот набросок был теперь прикреплен к стене рядом с монитором, но лицо частично закрывала груда картонных папок, набитых бумагами. Следующие две кассеты, появившиеся после 2003 года, были обляпаны так, что обнаруженные на них отпечатки пальцев не несли никакой пользы: посылки передавались из рук в руки случайными людьми, пока наконец не попадали в полицию или к семье. На первый взгляд четвертая кассета была такой же, как и все остальные: 120-минутная «ТДК» без коробки, вложенная в мягкий коричневый конверт, который можно купить на любом углу. На нем не было ни почтовых марок, ни следов, ни царапин, только нарисованная цифра 4. Пакет выглядел неповрежденным, и, возможно, тот факт, что он оказался в почтовом ящике старого дома Темплтонов, означал, что их единственный источник улик на этот раз не был скомпрометирован. — Джон, взглянешь на это? — попросил Миллер криминалиста. — Новая запись Киры?! Через сколько рук она прошла? — Теоретически, ее трогали только Темплтоны и, возможно, арендатор, который живет в их старом доме. Если что-нибудь найдешь, дай мне знать. — Это срочно? — спросил он с беспокойством. — Мне скоро пятьдесят пять. Конечно, это срочно. — Ладно. Дам ответ через пару часов. — Пожалуйста, сначала оцифруй запись и пришли мне копию. И бога ради, она не должна выйти за пределы этой комнаты. — Хорошо, что-нибудь бросается в глаза? Какие-нибудь изменения в мебели или еще что-нибудь? На третьей она была в оранжевом платье, не так ли? — Здесь… ее просто нет. Джон Тейлор на секунду затаил дыхание, а затем решительно продолжил: — Хорошо. Я займусь этим. — Спасибо, Джон. Я буду у себя. Дай знать, если что. — Договорились. Агент Миллер без особой надежды вернулся за свой стол и, включив компьютер и введя пароль, вошел в интранет, чтобы в тысячный раз пересмотреть три предыдущие кассеты и проанализировать документы. В папке под названием «Кира Темплтон» он собрал все имеющиеся у него файлы по этому делу, следуя недавним усилиям ФБР по оцифровке содержимого и сокращению огромного количества бумаги, которая накапливалась с каждым отчетом. Бланки, досье, файлы, фотографии, негативы, вещественные доказательства. Каждое дело об исчезновении, которым он занимался, требовало все больше и больше места, собирая пыль и увеличивая риск пропустить что-то стоящее. Он открыл папку под названием «Видеозаписи». Оригиналы хранились в охраняемой комнате в подвале, в картонной коробке, которую Миллер открывал только для того, чтобы положить туда новую кассету. По просьбе семьи они получили копию каждой записи с символической целью быть как можно ближе к дочери. Внутри папки «Видеозаписи» хранился обширный набор файлов с камер наблюдения в районе, где исчезла Кира, а также множество других позднейших видео — результат попыток выяснить, кто же оставлял кассеты в разных местах. Каждый раз, когда появлялась новая пленка, агент следовал одному и тому же протоколу: просматривал по порядку предыдущие видеозаписи Киры, сделанные в одной и той же печальной комнате, чтобы почувствовать ту беспомощность, которая заставляла его двигаться вперед и не сдаваться. Миллер открыл первую запись, ту, которую он видел чаще всего и с которой все началось, и после бесконечной минуты, в течение которой вопросы все прибывали и прибывали, он поднес руки к лицу. Это была запись, на которой Кира играла с куклой в деревянном домике, потом вставала и оставляла ее на кровати. Затем она прикладывала ухо к двери и шла смотреть в окно. Далее девочка поворачивалась, смотрела в камеру, и на этом видео обрывалось. На второй кассете, оставленной у офиса Аарона в августе 2007 года, Кире было уже двенадцать, она была худощавой девочкой с тонкими ногами. Агент Миллер заставил себя продолжать просмотр. На этом видео Кира с серьезным лицом на протяжении всей записи писала что-то от руки в блокноте. Ни разу она не посмотрела прямо в камеру. Качество изображения было идентичным, и эксперты ФБР сделали вывод, что это была одна и та же статичная камера, изображение с которой транслировалось в реальном времени на монитор, подключенный к видеомагнитофону «Саньо», судя по узору, оставленному магнитной головкой на ленте. Третья запись, найденная в парке в феврале 2009 года, была самой страшной для семьи, и именно ее они смотрели с наибольшей болью. На ней было видно, как Кира, которой было около четырнадцати, находилась в комнате с закрытой дверью, сидела за своим столом, писала что-то от руки в черной тетради, плакала и тяжело дышала. На несколько мгновений она вставала и как бы кричала что-то в сторону двери, но Кира была спиной к камере, и невозможно было догадаться, что она кричит. Эксперты в области просодии[7], проанализировав движение челюсти, которое на видеозаписи считывалось по пульсации кости под ухом, пришли к выводу, что это какое-то предложение из четырех слов. Из этого следовало: Кира была не одна, и ее похититель был где-то рядом, и девочка это знала, но толку от этого было мало. На столе лежали четыре тетради, идентичные той, в которой она писала в данный момент, напоминающие личный дневник: Грейс и Аарон с гордостью смотрели на них и фантазировали, что могла написать их дочь. Однажды Грейс Темплтон провела всю ночь, пересматривая эту запись по кругу, плача вместе с дочерью, разделяя ее печаль и шепча, что ей не стоит волноваться, что однажды они воссоединятся, она всегда будет утешать ее, всегда подставит свое плечо, даже если дочь не знает об этом, даже если она не помнит о ее существовании. Изменилась и сама Кира: волосы были распущены, раньше она всегда была с хвостиком, и копна ниспадала ниже ее уже развитой груди. Любовь, которую родители испытывали к Кире, наблюдая, как сильно она меняется от видео к видео, только росла вглубь и вширь, потому что теперь у них были воспоминания не только о первых трех годах ее жизни, но и о том, как они разделили ее слезы, мечты, как она смеется, как развивается и взрослеет, словно на свободе, пусть даже Кира была заперта, как красивая птица в позолоченной клетке. Специальный агент Спенсер, некогда сидевший рядом с ним, вышел из кабинета в дальнем конце офиса и подошел к Бену. — Снова та девочка? Новая запись? — Все так. — Сейчас у нас другая девушка, Бен, та, что с четырнадцатого пирса. Мы не можем больше тратить на это ресурсы. Ты сам это знаешь. Твои поиски отняли у нас столько же ресурсов, сколько отнимают поиски тридцати пропавших без вести. Нет. — Дай мне хотя бы день. Стандартная процедура: отпечатки пальцев, ДНК и проверка местности с помощью камер. На этот раз все… по-другому. — Мы не можем, Бен. Мы близки к тому, чтобы найти девушку с пирса, и ты мне нужен. Парень уже признался. Нам нужны глаза, чтобы понять, куда он мог сбросить тело. Я хочу, чтобы ты поехал туда и занялся последними деталями. У нас наготове команда водолазов, они обыщут указанные нами места. Дело близко к завершению, но нужно сосредоточиться. — Я обещал семье Темплтон, что проверю это. — Я не могу допустить, чтобы один из моих агентов искал песок в пустыне, Бен.